Красная хризантема - Лора Роулэнд

Долг перед Рэйко зримым грузом давил на госпожу Цузуки. Она смущенно взглянула на Рэйко.

— Прошу меня извинить. Мне не следует судить вас, — пробормотала она. — Также как и винить за то, что вы раскопали о той девице, которая была помолвлена с моим сыном.

Она и ее муж, стражник из замка Эдо, попросили Рэйко разузнать про семью девушки. Хотя самураи обычно вступает в браки внутри своего сословия и все знали о своих будущих родственниках, их сын влюбился в женщину, чьи родители были ремесленниками. Владея прибыльным делом, они очень хотели, чтобы их дочь посредством брака вошла в сословие самураев. Семья Цузуки была готова принять к себе представительницу более низкого сословия из-за ее богатого приданого. Не было ничего необычного в этой практике, благодаря которой простолюдины поднимались по общественной лестнице, а самураи поправляли свои финансовые дела. Однако сначала Цузуки хотели убедиться, что девушка и ее семья приличные.

Рэйко опросила их соседей и узнала, что они переехали в Эдо из Осаки десять лет назад. Хозяин начал с того, что занимался торговлей вразнос, потом открыл небольшой ларек на рынке, благодаря которому и вырос его нынешний большой магазин. Их уважали, но никто ничего не знал об их прошлом. Они никогда не рассказывали о своей жизни в Осаке, куда Рэйко направила одного из своих помощников, чтобы разузнать о них на месте.

— Не ваша вина в том, что девушка оказалась из эта, — сказала госпожа Цузуки.

Рэйко выяснила, что семья принадлежит к сословию отверженных. Общество сторонилось эта из-за их наследуемых из поколения в поколение занятий, связанных со смертью, — вроде разделки мяса и выделки кож, что делало их духовно нечистыми. Большинство эта были обречены на жалкое существование, подметая улицы, перетаскивая мусор или выполняя другую грязную и постыдную работу. Но этот человек обладал редкими амбициями и способностями. Он переехал в Эдо, захватив с собой жену и дочь, где никто не знал об их низком происхождении, и поменял всем имена. Но Рэйко дала своему помощнику образец прекрасной продукции, изготовленной этим человеком, с тем чтобы тот показал его в Осаке, и один эта, встреченный им на улице, опознал его по предъявленному образцу. Результаты расследования положили конец матримониальным планам: самурай не мог жениться на отверженной.

— Вы сослужили мне службу, — сказала госпожа Цузуки, — но откуда вы взяли, что я в силах помочь вам?

— Это касается вашего сына, — проговорила Рэйко.

Глаза женщины повлажнели, слезы мгновенно побежали по ее лицу.

— Он все равно женился на ней… Его отец и я от него отказались. Он для нас умер!

Рэйко стало жаль эту женщину, потерявшую сына из-за того, что он нарушил жесткий многовековой запрет. Она пожалела отом, что ее добрые намерения стали причиной семейной трагедии.

— Где он? — спросила она.

— А какое отношение он имеет к вашим проблемам? — вместо ответа спросила госпожа Цузуки.

— Он прислал мне вот что, — сказала Рэйко, доставая из-за пояса письмо.

Взглянув, женщина быстро отвела глаза от строчек, написанных знакомым почерком. И закрыла глаза, словно от боли. Тогда Рэйко стала читать вслух:

— «Госпожа Рэйко, вы злая, назойливая ведьма. Вы разрушили наши жизни. В один прекрасный день я заставлю вас страдать так же, как вы заставили страдать нас».

Госпожа Цузуки обратила на Рэйко испуганный взгляд:

— Вы же не думаете, что мой сын виноват в том, что случилось с вами?

Он не менее вероятный подозреваемый, чем полковник Кубота, и гораздо более вероятный, чем семья клерка, которого казнили за убийство благодаря расследованию Рэйко.

— Он является членом банды, в которую входят люди из свиты правителя Мори. — Такие самурайские банды убивают время тем, что шатаются по городу, пьянствуют, устраивают дебоши и пристают к женщинам. — Через них открывался путь в имение правителя Мори. И он достаточно умен, чтобы разработать совершенный план убийства. Кроме всего прочего, то обстоятельство, что от него отвернулась семья, давало ему еще более весомую причину ненавидеть меня. Как вы думаете? Мог он это сделать?

— Не знаю. — Госпожа Цузуки беспомощно покачала головой. — Я больше не знаю, на что способен мой сын и кто он теперь. Я не видела его целый год, с тех пор как он заявил, что собирается против нашей воли жениться на той женщине и отец потребовал, чтобы он оставил наш дом и больше не возвращался.

— Куда он уехал?

— Не знаю. Но ее семья может знать. Спросите у них.

Сано, Хирата, их детективы и свита собрались в том районе, где Рэйко, по ее словам, встречалась с Лилией и где начались все ее несчастья. Дождевая вода стекала с крыш и балконов; разводы плесени и зеленого мха покрывали потемневшую от сырости и грязи штукатурку стен. На улицах не было ни души, но когда Сано и его люди спешились и начали привязывать своих коней к столбам, из всех окон на них таращились любопытные глаза.

— Это чайный домик — «Хурма», — сказал Хирата, указав на унылую витрину с мокрыми синими занавесками.

Сано, проходя мимо, лишь скользнул по ней взглядом.

— Пока оставим чайный домик в покое.

— Хотите, чтобы мы собрали всех жителей для допроса? — спросил Хирата.

— Это скорее всего поможет не больше, чем прежде. — Сано продолжал идти, минуя лавки и маленькую кумирню.

— Что мы ищем? — спросил детектив Марумэ.

— Пока точно не знаю, — отозвался Сано. — Я узнаю, когда увижу это.

Он настроил себя на то, что его окружало. Чутье подсказывало ему, что ответы находятся именно здесь. Он направил свой разум во всех направлениях сразу. Он вдыхал запах ночных горшков в переулках, вслушивался в голоса, бормочущие в домах молитвы, вылавливал привкус чеснока в угольном дыму, который поднимался от кухонь. Он ощущал новую надежду, шагая по улице, готовый ко всему, что могло встретиться ему на пути.

Его люди молча следовали за ним. Они подошли к лавке в середине квартала; дверь ее была чуть приоткрыта. Она, казалось, манила Сано. Он подошел к дому и, стоя под свисающими скатами, заглянул внутрь. Хирата и детективы стали смотреть через его плечо.

Это был магазин писчебумажных принадлежностей, заполненный кисточками для письма, чернильными камнями, керамическими сосудами для воды, футлярами для свитков и пачками бумаги. За столиком сидел пожилой мужчина. Напротив него застыла на коленях молодая женщина.

— Ребенок заболел простудой, но теперь ему лучше, — говорила женщина. — Муж много работает. Я здорова, но скучаю по вас. — Старик записывал ее слова, а она продолжала диктовать: — Пока до свидания. С любовью, ваша дочь Эмико.

Сано представил на ее месте другую женщину, постарше; и услышал другой голос: «Дорогая госпожа Рэйко, простите, пожалуйста, что досаждаю вам, но мне нужна ваша помощь». Этот старик, видимо, единственный грамотный на всю округу. Лавки, подобные этой, не знали отбоя от тех, кому нужно было написать или прочесть письма. Сано ощутил тревожное волнение. Что-то ему подсказывало, что он на верном пути. Он открыл дверь пошире и шагнул в дом.

Хозяин поклонился ему:

— Господин, я сейчас закончу и займусь вами.

Сано кивнул, но смотрел он на письмо, которое старик осторожно промокал. Нарисованные тушью иероглифы были квадратными, четкими, аккуратными и очень знакомыми. Хозяин лавки свернул лист бумаги, вложил его в бамбуковый футляр и передал женщине; она заплатила, поблагодарила его и ушла.

— Чем могу служить? — спросил он Сано.

— Я хочу поговорить с вами о письме, которое вы однажды написали, — сказал Сано. — Для танцовщицы по имени Лилия.

Вежливая улыбка на лице старика погасла.

— Я со всем уважением прошу разрешения не согласиться с вами; у меня никогда не было клиентки с таким именем.

— Нет, была, — бросил Сано. — Я видел письмо. Оно было послано моей жене, госпоже Рэйко. Я узнал ваш почерк. — Это доказывало по крайней мере то, что Лилия реально существует, что Рэйко она не пригрезилась в приступе безумия.

На лице старика застыл страх.

— Тысяча извинений, но я не знаю никакой Лилии. — Он повернулся к Хирате, который вошел в магазин вместе с Сано: — Я уже говорил вам это позапрошлой ночью, когда вы приходили.

— Да, говорили. Я помню вас. — Хирата обратился к Сано: — Я пригрозил забить его до смерти, если он не скажет, где ее искать, но он словно воды в рот набрал. Остальные на этой улице тоже.

«И Хирата отступил, потому что больше верил им, чем рассказу Рэйко, и не хотел обижать невинных людей», — подумал Сано. Но сейчас старик случайно представил доказательство того, что заговор молчания существует. Сано и Хирате было нечего терять.

— Сегодня мы намерены дать вам еще один шанс рассказать нам всю правду, — сказал Хирата.