История Катаклизма. Книга первая. В Зин-Азшари. - Кассандра Дженкинс

 Сильвана кивнула.

 — Эта юная девушка… О, прости меня, Сильвана, я не могу рассказывать тебе о постигшей ее участи. Я был знаком с ней лично. Возможно, я принимаю ее смерть слишком близко к сердцу, потому что она напоминала мне тебя. Даже внешне чем-то. Она тоже мечтала стать лучницей.

 — Кто убил ее? — сухо спросила она. 

 — Несколько парней из Южнобережья. Эльфам удалось выследить и доказать их вину, но они скрылись за городскими воротами, а стража Южнобережья отказалась впускать и даже говорить с ордынцами. К сожалению, пока все указывает на то, что виновные уйдут безнаказанными. 

 Ни с кем и никогда Сильвана не обсуждала собственную судьбу. Она заперла боль внутри себя, хотя она и разрывала ее на части, сводя с ума. Молочно-белый цвет тел валькир всегда напоминал королеве о Цитадели Ледяной Короны среди снегов Нордскола. Напоминал о горящих глазах и жестоком смехе. Она знала, что чувствовала зажатая со всех сторон безумными парнями эльфийка, в какое-то мгновение она даже стала ею. Из всей безликой толпы выделялся только светловолосый юноша. С какой безумной страстью он смотрел на ее изломанное тонкое тело, как кривились в усмешке его губы, когда она просила о помощи…

 Сильвана облизнула пересохшие губы. Пусть ее с Ромматом и роднили общие воспоминания, она не собиралась открыто делиться с ним своей болью.

 — И как же это связано со мной? — спросила она. — Помимо общей трагичности судеб.

 — Возможно, однажды этих парней постигнет внезапная смерть. Знаешь, ведь гризли Хиллсбрада очень свирепые создания.

 — Как и йети, — в тон ему ответила Сильвана.

 — О да, я про них как-то забыл. Но иногда, чтобы сполна насладиться местью, одной смерти бывает мало, — сам того не замечая, Роммат сжал кулаки, пока говорил.

 Он хотел лично отомстить убийцам за смерть эльфийки, а с помощью валь’кир он мог расправляться с ними сколько угодно раз, пока его жажда мести не утихнет. До этого разговора Сильвана и не догадывалась о таком варианте использования способностей валь’кир.

 Сильвана коснулась его плеча под красным бархатом плаща.

 — Я думаю, что смогу тебе помочь. А теперь, я считаю, нам пора познакомиться с принцем Галеном.

 — Сделай это, — кивнул Роммат. — После его воскрешения ты сможешь претендовать на земли Нагорья Арати?

 — Давай узнаем у него самого. Агата! Действуй.

 В немом танце закружили вокруг саркофага три призрачных тела, рассекая темноту гробницы светлыми и темными лучами. Под воздействием невидимых сил останки наследного принца взмыли в воздух. Затем окутанного легким свечением мертвеца опустили на пол.

 Наследный принц человеческого королевства Стромгард стоял, скрестив руки на костлявой груди, перед торжествующей Сильваной Ветрокрылой. 

 Но прежде, чем Сильвана успела расспросить его о наследстве, ставший нежитью принц Гален издал истошный вопль. Он в ужасе глядел на выпирающие кости грудной клетки. Обрывки сгнившей одежды не скрывали желтые кости рук и ног. Закончив осмотр нового тела, принц не нашел ничего лучшего, чем грохнуться в обморок.

 Сильвана услышала смех Роммата.

 — Действительно, молва не передает и десятой части того, что видишь собственными глазами, — сказал он сквозь смех.

 Глава 19. За Стеной.

Черные тучи, готовые разразиться сильнейшим ливнем, казалось, не двигались вовсе. Только нависали свинцовыми гирями над голым лесом на горизонте. Король Гилнеаса с мрачным наслаждением подумал, что плотная завеса дождя, наконец, скроет унылый пейзаж за окном. Жаль, ни один дождь не мог идти вечно. Даже в Гилнеасе. А когда дождь пойдет, слуги закроют распахнутые настежь витражные окна. И он перестанет чувствовать северный ветер.

 Когда десятилетие назад Генн Седогрив принял решение изолировать полуостров от остального мира, он не предполагал, что это решение повлияет на природу и климат королевства. Конечно, Стена Седогрива, как ее прозвал народ, не могла быть тому причиной. Но как бы то ни было природа Гилнеаса, когда-то пышная и зеленая, впала в кому вечной осени. Уже давно король Седогрив не видел яркого лета или пышных белоснежных сугробов. Только ливни, морось и туманы.

 В королевском замке всегда горели чадившие восковые свечи. Копоть вместе с плесенью от постоянной сырости стали неизменными украшениями стен. Чтобы поддерживать хоть какое-то тепло, вырубались ненавистные королю нагие леса и пускались на дрова. С холодным прагматизмом Генн Седогрив подсчитывал приближение того момента, когда все леса будут уничтожены. При нынешних темпах выходило еще лет десять. Для человека, прожившего пять десятилетий и не заметившего этого времени, это казалось делом завтрашнего дня. Но даже при растущем экономическом кризисе, при ужасающей погоде, при нехватке продовольственных запасов и при снижении прироста населения, Генн Седогрив не разочаровался в выбранном им пути.

 Ветер, дувший с севера, смердел псиной и свежей кровью. От его порывов Седогрива выворачивало наизнанку. Только благодаря эликсиру Седогрив не сбежал с королевского приема, а продолжил вести с представителями дворянства бессмысленные разговоры. Ни слова о расстрелах и казнях, о подавленном мятеже Кроули, о растерзанных людях, не успевших добраться до городской стены. Затворничество вынуждало их делать вид, что мира за пределами Стены не существовало. С годами, с такой же легкостью, они перестали замечать очевидные факты у себя же под носом, предпочитая совершенствоваться в ведении пустопорожних бесед.

 Лишь учуяв северный ветер, король понял, что произошло. Но, чтобы начать действовать, нужно было дождаться первых донесений с севера. Хвала Свету, что действие эликсира еще не прошло. Его спрашивали, посетил ли он премьеру в театре и каковы его впечатления. А ветер, как безжалостный гонец, приносил королю вести о реках пролитой крови. Увы, нюх ни разу не подводил его. Чудодейственные эликсиры алхимика Креннана Аранаса могли подавлять его вторую сущность почти полностью, но только не обоняние хищника. В последнем порыве воздуха король ощутил сильнейший запах мокрой шерсти. Даже ближе, чем раньше. Кажется, кровавые вести с севера доберутся до Столицы без помощи гонцов.

 Стояла глубокая ночь, когда свинцовые тучи, наконец, доползли до города и разразились ливнем. Лакеи спешно закрывали массивные оконные рамы. Как ни в чем не бывало, король продолжал беседу, действительно необычайно сильный ливень, соглашался он. Его собеседник стал припоминать другие бури подобной силы. Король слушал. В день, когда Седогрив подписал указ о постройке оборонительной Стены вдоль сухопутной границы в Седых холмах с Лордаероном, дождя не было. Небеса разверзлись, когда первый камень лег в основание Стены, и не прекращали своего плача на протяжении всего строительства, что вызывало бурное негодование архитекторов и рабочих. Король велел не прекращать строительства. Предвещали, что кладку размоет, а Стена не продержится и года. С тех пор миновало почти десять лет.