Вампирские хроники: Интервью с вампиром. Вампир Лестат. Царица Проклятых - Райс Энн

Девушка заговорила.

«Я не хочу умирать», – прошептала она. Ее голосок походил на звон серебряного колокольчика.

«Мы – смерть», – ответил он ей, и вампиры отозвались эхом: «Смерть».

Девушка резко повернулась, ее волосы взметнулись роскошным золотым дождем над жалкой, убогой одеждой.

«Помогите, – тихо вскрикнула она, боясь повышать голос. – Кто-нибудь…»

Девушка обращалась к невидимой публике. Клодия негромко рассмеялась. Бедная девушка смутно понимала, что происходит, но все равно она знала больше, чем зрители.

«Я не хочу умирать! Не хочу!» Ее нежный голосок сорвался, она умоляюще смотрела на высокого шута. Он вышел из круга и приблизился к ней.

«Мы все умираем, – ответил он. – Смерть – это единственное, что объединяет людей». Он жестом обвел оркестрантов, балкон, ложи.

«Нет, – взмолилась девушка. – У меня впереди еще столько лет жизни, столько лет…» Страдание слышалось в ее легком, негромким голосе, и это делало ее еще более прекрасной; она судорожно мотнула головой, поднесла дрожащую руку к обнаженной шее.

«Столько лет! – повторил за ней фигляр. – Откуда ты знаешь? Смерть не разбирает возраста! Может, уже теперь скрытая болезнь точит тебя изнутри. Или, скажем, на улице какой-нибудь мужчина поджидает тебя, чтобы убить, хотя бы из-за этого золота! – Он протянул руку и коснулся ее волос. Глубокий потусторонний голос звучал торжественно и громко. – Стоит ли говорить, какой удел может быть уготован тебе судьбой?»

«Мне все равно, я не боюсь… – слабо протестовала она. – Только дайте мне шанс…»

«Допустим, мы дадим тебе его, и ты проживешь долгие годы. И что же? Тебе хочется стать беззубой, горбатой старухой?»

Он отвел в сторону ее волосы, выставляя напоказ горло, потом медленно потянул завязки на блузке. Дешевая ткань распахнулась, рукава соскользнули с узких розовых плеч. Она попыталась поймать падающую блузку, но вампир силой удержал ее руки. Толпа отозвалась единым протяжным вздохом. Женщины прятали глаза за стеклами театральных биноклей, мужчины подались вперед в креслах. Под безупречно чистой кожей часто билась голубая жилка, блузка чудом удержалась на крошечных сосках. Вампир крепко держал руку девушки, по ее вспыхнувшим щекам катились слезы. Она, кусая губы, старалась сдержать рыдания.

«Позвольте мне жить, – молила она, пряча лицо. – Мне все равно… Мне все равно, что со мной будет!»

«Все равно? Тогда почему бы тебе не умереть сейчас? Тебя ведь не пугают ужасы, нарисованные мной?»

Девушка беспомощно покачала головой. Он обманул ее, перехитрил. Вместе со страстью во мне закипал гнев. Это было несправедливо, ужасно несправедливо: ей приходилось отстаивать свою жизнь перед лицом его железной логики, бороться за священное право на жизнь, воплощенную в таком прекрасном теле. Но он запутал ее, лишил речи и представил жажду жизни бессмысленной и смешной. Я видел, что она слабеет, умирает изнутри, и ненавидел его еще сильней.

Блузка соскользнула, обнажились маленькие круглые груди. Публика восторженно загудела. Девушка тщетно пыталась освободить руку.

«Допустим, мы позволим тебе уйти отсюда живой… Допустим, что сердце Смерти устояло перед твоей красотой… Кого же ей избрать вместо тебя? Кто-то должен умереть. Не хочешь ли ты помочь нам выбрать этого человека? Человека, который будет стоять здесь, передо мной, вместо тебя и страдать так же, как страдаешь ты? – Он широким жестом указал на зрительный зал. Девушка совсем растерялась. – У тебя есть сестра… мать… ребенок?»

«Нет, – выдохнула она, качнув головой. – Нет…»

«Но ведь кто-то должен занять твое место. Может быть, друг? Выбирай!»

«Я не могу. Нет…» – Девушка извивалась всем телом, стараясь вырваться из его рук.

Вампиры молча взирали на нее. Их неподвижные нечеловеческие лица ничего не выражали.

«Так ты не хочешь помочь нам?» – издевался он.

Я знал, если б девушка согласилась, он бы с презрением ответил, что она ничуть не лучше его, раз обрекает на смерть другого и, следовательно, сама заслуживает смерти.

«Смерть ждет тебя повсюду», – шумно вздохнул он.

Я видел, что он теряет терпение, но зрители не догадывались об этом. Мускулы его гладкого лица напряглись. Он пытался заставить девушку смотреть ему в глаза, но она отворачивалась, пряча взгляд, полный отчаяния и надежды. Я вдыхал пыльный сладкий запах ее кожи, прислушивался к тихому стуку ее сердца.

«Смерть-незнакомка – вот удел человека. – Он наклонился к девушке поближе, стремясь подчинить ее своей воле. – Но ты видела нас, ты познакомилась со Смертью. Теперь ты наша невеста. Ты познаешь любовь самой Смерти!» Он почти целовал ее мокрое испуганное лицо.

Девушка с беспредельным ужасом смотрела на него. Вдруг ее глаза затуманились, губы разжались. Я проследил за ее взглядом: она смотрела мимо своего мучителя на темную фигуру другого вампира. Он медленно выступил из тени и остановился неподалеку от девушки, пристально глядя на нее огромными, темными, очень спокойными глазами. В них не было ни страсти, ни восхищения, но ее взгляд был прикован к нему. Чудесный свет страдания, казалось, обволакивал стройную фигуру, делал ее еще прекраснее и желаннее. Именно эта ужасная, неприкрытая боль держала в напряжении публику. Я сам мысленно ласкал ее кожу, острые маленькие груди и зажмурился, чтобы стряхнуть наваждение, но образ девушки стоял у меня перед глазами. То же самое чувствовали все вампиры, окружавшие ее широким кольцом. Она была обречена.

Я открыл глаза. Фигурка девушки слабо мерцала в дымном свете рампы, слезы золотом сияли на щеках. И вдруг новый вампир тихо сказал: «Это не больно».

Лицо шута окаменело, но зрители этого не заметили. Они видели перед собой только детские черты девушки, ее губы, приоткрывшиеся в невинном изумлении; она тихонько повторила: «Не больно?»

«Твоя красота для нас – великий дар», – ответил он. Его глубокий голос без труда заполнил весь зал. Он сделал легкий, почти незаметный жест рукой: шут тут же бесшумно отступил назад и застыл одной из терпеливых черных фигур с одинаково голодными и бесстрастными лицами. Неторопливо и грациозно повелитель подошел к девушке. Та стояла безжизненно и покорно, совсем забыв о своей наготе. Ее ресницы затрепетали, влажные губы прошептали: «Не больно».

Силы едва не покинули меня. Девушка всем телом тянулась к нему, умирала на глазах, покорялась его власти! Мне хотелось громко закричать, вернуть ее к жизни… Я хотел ее прямо сейчас! Да, я хотел ее. Вампир приблизился к ней вплотную, потянул узел на ее юбке. Девушка подалась к нему, откинув голову, черная юбка скользнула на пол, обнажая бедра и золотистый, совсем детский завиток волос внизу живота. Вампир раскрыл объятия ей навстречу. Его каштановые волосы колыхнулись, когда золотые локоны упали на черный плащ.

«Не больно… не больно…» – шептал он ей, и она отдавалась ему целиком.

Он развернул ее так, чтоб все видели ее лицо; потянул к себе податливое тело. Пуговицы его черного плаща коснулись ее обнаженной груди, она выгнула спину, бледные руки обвили его шею. Она вздрогнула, застонала и замерла: острые зубы вонзились ей в горло. Ее лицо было спокойно, но полумрак театра гудел от страсти. Белая рука вампира светилась на ее смугловатой ягодице сквозь золотую пелену падающих волос; он поднял ее на руки, не отрываясь от раны, ее горло розовело под его белой щекой. От слабости у меня закружилась голова, моя жажда росла, болью пульсировала в сердце, в венах. Я крепко стиснул медный поручень, металл тихо скрипнул под рукой, и этот слабый звук, недоступный уху человека, вернул меня в действительность, и я вспомнил, где нахожусь.

Я опустил голову. Мне захотелось зажмуриться и ничего не видеть. Мне чудилось, что воздух вокруг благоухает запахом ее соленой кожи, стройного тела, близкого, горячего и прекрасного. К ней приблизились остальные вампиры. Белая рука дрогнула, объятия разомкнулись. Голова жертвы безвольно откинулась назад, он передал тело холодной мертвой красавице.