Колхозное строительство 7 (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

А кто этому хитрому татарину сказал, что Пётр вернулся, и сейчас в Переделкино? Ну, только тёзка-танкист.

— Так у него дело важное! Сто раз звонил, просил, как вернётесь, сообщить, — развёл руками майор.

Пришлось спать не ложиться — сидел на лавочке с бокалом красного винишка и ждал. Приехал и огорошил. Хочет колхоз купить себе круизный лайнер. Заслуженных колхозников будет катать по Чёрному и Азовскому морям. Сюр.

— А самолёт не нужен? До Адлера ведь тоже добираться надо?

— Нет, самолёт сразу не потянем. Через год, — вот сволочь.

Давно, в той реальности, читал про председатели такого же вырвавшегося вперёд колхоза из Подмосковья. И как раз про это время.

Было громкое дело председателя подмосковного колхоза имени Кирова (деревня Черная Балашихинского района) Ивана Снимщикова. В 1952 году он был избран шестнадцатым за пять лет председателем развалившегося хозяйства в восемьдесят работников, занимавшего последнее место в области по всем возможным показателям. За следующие семнадцать лет Снимщиков сумел вывести колхоз в передовики. Самые, бляха-муха, передовые передовики. Его колхозники брались за любое дело, которое могло принести деньги. Расплетали старые канаты, валявшиеся в портах Риги, Архангельска и Владивостока, и делали из них каболку для строителей и электриков, шили матрасы, делали соки и джемы из загубленных овощебазами фруктов и овощей, штамповали пластмассовую тару для парфюмерных фабрик. Все это продавали по «договорным ценам», что давало средства на развитие основного бизнеса (животноводство и растениеводство), строительство и благоустройство. В колхоз вернулись люди, к 1969 году у Снимщикова работало полторы тысячи человек, а общий объем реализованной продукции составлял 12 миллионов рублей.

И все бы замечательно. Пример для подражания. Вот он — социализм! Каждому по труду его. Только вот люди Снимщикова жили вызывающе хорошо — председатель платил своим двойную зарплату и катал доярок по Чёрному морю на теплоходах. В итоге Снимщикова обвинили в «нэпманстве», частнособственнических настроениях и отдали под суд. Колхоз забурлил, трактористы кричали: «Сейчас заведём трактора и поедем на Красную площадь с демонстрацией». Не поехали. Иван Снимщиков получил шесть лет с конфискацией имущества (на 900 рублей, по описи суда), был амнистирован через пять годков, ослеп и умер в крошечной «хрущобной» квартирке. А не высовывайся! НЭПман проклятый!

Пётр Ивана Андреевича забрал с собой в Казахстан. Еле-еле уговорил. Как объяснить таким подвижникам, что без него ведь заклюют? Это Зарипова трогать нельзя, за ним министры стоят — а кто такой Снимщиков? Найдут коммунисты повод. Сейчас председателем колхоза в Неметчине под Павлодаром. Рядом с Герингом и Иваном Худенко. Вместе отобьются.

— Не перебор? — Марсель вот не понимает. А чего — ЗАРАБОТАЛИ!!! — Так может, просто билеты покупать? Как обслуживать, ремонтировать? Зимой чего?

— Пётр Миронович, вы не мутите воду. Скажите — нет, и отстану. Мы вот построили в этом году у себя завод по производству бехатона. Деньги миллионами текут. Отберут ведь.

— А корабль не отберут?

— Корабль сложней.

— А хрен с вами. Помогу. Пусть будет у людей перед глазами знамя. Ну, и красная тряпка для быков. Вы там вокруг Захарьинских Двориков начинайте на всякий случай окопы рыть.

Интермеццо шестнадцатое

Вопреки советам по технике безопасности, при ядерном взрыве ни в коем случае не падайте на землю лицом вниз, ибо такое потрясающее зрелище вы увидите первый и последний раз в жизни!

— Андрей Антонович, начинайте.

Гречко осмотрел членов и кандидатов в члены Политбюро, что теперь, можно сказать, в этом зале прописались. Не хватало Тишкова, Громыко, недавно ставшего кандидатом, и Маленкова. Последний сиднем сидит в Улан-Баторе. Правильно, там сейчас неспокойно. Тишков улетел в Алма-Ату — ну, пусть болеет. Заслужил. Подгорный лично ему медаль Героя Советского Союза приколол и орден Ленина вручил. Заслужил — в столицу к врагу слетал и нужный результат получил. Так ещё и интересную карту привёз. По ней выходило, что границы Внешней Монголии, или сейчас Монгольской Народной Республики, проходить должны чуть южнее, и район с этим небольшим изыскательским посёлком Баян-Обо в составе аймака Баотоу должен быть монгольским, а не китайским. Не просто спорная территория, а прямо-таки «бесспорная». Карта-то китайская.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— По нашим данным, взорвалась ядерная бомба мощностью около 15 килотонн. Очень похожая по устройству на пресловутый американский «Малыш». В это время дул серьёзный северо-западный ветер, до семи-восьми метров в секунду, в порывах — и до пятнадцати. В силу этого основная масса радиоактивных отходов была унесена на территорию Китая. К востоку от этого самого Баян-Обо. Определить размеры радиоактивного следа не представляется возможным. Китайцы подтянули туда массу народу — по данным авиаразведки и спутников, там сейчас сконцентрировано до трёх мотопехотных дивизий. Из них одна — прямо на заражённой территории. Границу не пересекают. Полевые лагеря развёрнуты километрах в пятнадцати от границы. «Градами» не достать, — маршал перешёл к карте Монголии.

— Андрей Антонович, а что с жертвами среди мирного населения Монголии? — поинтересовался Цвигун.

— Данные уточняются. Там кочевало четыре семьи — или как это у них называется? В общем, было четыре стойбища. С воздуха живых не видно. Естественно, никто людей туда посылать не будет. В сумме эти четыре семьи насчитывают пятьдесят три человека. Район оцеплен нашими и монгольскими частями, всех животных стараются отстреливать. По данным из космоса, китайский «малыш» угодил точно в небольшое солончаковое озеро.

— А мы там своих солдат не облучим? — Шелепин мотнул головой на карту Монголии.

— Дозиметры есть. Оцепление выставлено на безопасном расстоянии в двадцать пять километров. Ветер продолжает дуть с северо-востока и северо-запада. Всё летит в Китай. Сейчас по данным оперативного штаба ветер усиливается. Возможно, перерастёт в пыльную бурю.

— А китайцы? — усмехнулся Генсек.

— Их проблемы.

— На самом деле. Андрей Антонович, — Косыгин вышел из-за стола и ткнул пальцем в злосчастный посёлок, — там сейчас что?

— Там как раз расположена одна из дивизий. Точных данных, конечно, нет, но радиация там должна быть не выше предельно допустимой.

— Наши войска вдоль границы.

— Боевая тревога отменена, но части ПВО и авиация в любую секунду готовы к отражению атаки со стороны Китая.

— Подождём. Громыко уже, наверное, долетел.

Интермеццо семнадцатое

Голосом Ефима Копеляна:

Информация к размышлению:

Ричард Брэнсон. Стал миллиардером, занялся освоением космоса.

Дмитрий Рогозин. Занялся освоением космоса, стал миллиардером.

— Ваше Превосходительство, вы можете прояснить нам судьбу бывшего Администратора, или главного исполнительного директора Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства мистера Джеймса Эдвина Уэбба? — Ральф Банч — темнокожий, высокий, коротко стриженный человек с седеющими висками и в больших очках — чуть наклонил голову к правому плечу, как бы выражая сомнение, что товарищ «превосходительство» ответит правдиво.

Ошибался. Это был чуть ли не единственный козырь в рукаве у Громыко, и он решил зайти именно с него — а тут партнёры сами напрашиваются.

— Бывший администратор НАСА товарищ Джеймс Уэбб попросил в СССР политического убежища.

— Сам попросил? — Гарольд Эдвард Стассен, благообразный мужчина ну очень намного выше среднего роста с серьёзной такой залысиной (волосы остались только на затылке и висках), тяжело вздохнул. Не спросил. Так, поддержать разговор. Ждал плохих новостей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Вот заявление. Написано рукой товарища Уэбба, можете взять для графологической экспертизы. А вот напечатанный для удобства — но есть и рукописный — вариант рассказа, если хотите, нашего нового гражданина об некой операции, готовящейся правительством США. Это о высадке астронавтов на Луне в ближайшем будущем.