Игра Хаоса - Алексей Рудольфович Свадковский

жители посёлка подходили к моему жилищу. Наконечники для стрел, стальные крючки, украшения, ткани — всё это служило для торга и весьма ценилось в мире, где не выплавляли металл, а всё необходимое делали из дерева или камня. В обмен на свои товары я брал золотистые цветки медового дерева и небольшие ягоды зеленоватого цвета. Их крайне трудно собирать: растут они на самых верхушках огромных деревьев, и влезть туда могут только дети, потому что вес взрослого тонкие ветви наверху не выдерживают.

Торговля шла хорошо. Я довольно взглянул на выросшую кучку ягод, которые бережно складывал в корзинку. На Площади их ценили не столько за приятный кисловато-сладкий вкус, сколько за способность усиливать действие зелий регенерации. Я случайно открыл это свойство, когда лечил здесь свои ноги, и с тех пор неплохо зарабатывал, продавая ягоды покалеченным игрокам.

Солнце уже начало садиться, когда я наконец покончил с торговлей. Внизу уже раскладывали вечерний костёр. У меня оставалось только одно дело, которое нужно было уладить.

Небольшой храм находился вдали от остальных жилищ, сплетённый, как и все дома, из лозы, с крышей из листьев. Маски предков, развешанные на стенах для защиты от злых духов, небольшая каменная чаша, в которой всегда поддерживают огонь, и изображение дерева-исполина, великого О, духа всего сущего, дыхание которого дарует жизнь всему вокруг. Но это я знал с чужих слов. Я был другом деревни, но не бога, создавшего их мир, поэтому не смел переступить порог его дома.

В храме жил старый шаман, мало изменившийся с тех времен, когда я увидел его в первый раз. Ему помогали его ученики, из которых, когда придёт время, он выберет преемника, того, кто будет петь для О странные грустные песни, заменяющие ему молитвы.

Мне пришлось долго ждать у занавеса, закрывающего вход в храм; маленькие полые кости, из которых он был сделан, колыхались на ветру. Внизу уже разгорался вечерний костёр, всё племя собралось вокруг него. Женщины несли угощения, мужчины, устав после дневных дел, неторопливо рассаживались на свои места, детвора резвилась или помогала матерям. Скоро зазвучат первые песни, а потом начнутся танцы.

А я всё ждал, слушая стук костей на ветру. Наконец, когда я уже успел немного замёрзнуть, покрытая белым мехом рука откинула занавеску, и из храма показался старый шаман, опиравшийся на небольшой деревянный посох с привязанными к его верхушке пустыми молочными орехами. Его шерсть за прошедшие циклы совсем поседела, но он всё ещё был в здравии, несмотря на возраст.

— Что ты хочешь от меня или от О, нездешний?

— Чего я хочу, ни он, ни ты не в силах мне дать. Но у меня есть к тебе небольшая просьба.

Шаман внимательно на меня посмотрел. На какой-то миг я почувствовал, что его взгляд будто прикоснулся к моей душе, заглянув даже в самые потаённые её уголки. Стало очень неуютно — захотелось закрыться, запахнуть свою душу от этого слишком внимательного взгляда. Потом дискомфорт исчезло. Что бы он во мне ни увидел, он не заставит меня уйти.

— Говори, нездешний, о чём ты хочешь попросить.

Торопясь, пока шаман не передумал, я изложил ему свою просьбу. Услышав её, старик долго думал, склонив набок голову и глядя в сторону. Затем он сказал:

— Я запомню твою просьбу, нездешний. Если на то будет воля О, я выполню её. А теперь ступай. Тебя уже ждут.

И, повернувшись, он скрылся в стенах храма.

***

У вечернего костра сегодня было весело, как никогда. Там уже вовсю проходило соревнование под названием «Поймай Сульмара». Начала, к сожалению, я не застал, попал уже к апогею. Вокруг костра за моим несчастным спутником гонялись около десятка молодых разъярённых самок, желающих из него сделать мужчину. Всё племя ухохатывалось, глядя на эту охоту. Сульмар во всю глотку вопил, призывая на помощь, а мужчины веселились и давали советы отважным охотницам. Те азартно продолжали погоню.

Наконец, усилия женщин увенчались успехом: послушав совета бывалых охотников, они разделились и зажали Сульмара в клещи. Несчастный парень тревожно озирался по сторонам в поисках спасения, а юные самки не спеша подкрадывались к нему, окружая. Я, оставаясь в тени, с трудом мог стоять на ногах от раздирающего меня смеха. Испуганная физиономия Сульмара вызвала новый приступ хохота. Мальчишка наверняка думает, что его сейчас как минимум съедят вместо десерта у вечернего костра.

С торжествующим криком юные женщины ринулись к нему. Вопя от ужаса, Сульмар буквально взлетел на крышу хижины, к которой его прижали. Я даже обалдел от такой прыти: у меня вряд ли получилось бы так же без снаряжения и тренировки, а тут такие прыжки без подготовки! Силён! Вот что с людьми делают сильные чувства!

Раздались крики гнева и разочарования. Разъярённые девушки грозились разнести хижину в щепки, если коварный прелестник немедленно не слезет. Несчастный Сульмар обеими руками вцепился в крышу и вовсе не горел желанием осчастливить своим присутствием местных красоток. Я не заметил, кто первой из женщин догадался запустить в него фруктом, которые собрали к вечернему костру, но через миг на Сульмара буквально обрушился град плодов различной спелости и твёрдости. Теперь я по-настоящему гордился своим спутником: он сражался как лев, уворачивался от них, отбивался, а когда мог, кидал обратно.

Глядя на такую героическую борьбу, я не смог остаться в стороне и, подхватив перезревший плод, бросил его в толпу отважных соблазнительниц. Дурной пример, как и положено, оказался заразительным: увидев мой бросок, кто-то из мужчин присоединился к веселью, запустив остатками еды в пожилую женщину. Та в ответ швырнула в него костью с ещё недоеденным мясом. Через мгновение битва разгорелась с новой страстью: мужчины из солидарности начали кидаться в женщин, женщины — в ответ. Казалось, все уже забыли о Сульмаре, и тот наконец смог перевести дух и вытереть пот, утратив на миг бдительность. Этим моментом и воспользовалась Нумая, дочь лучшего охотника деревни, опытной рукой метнувшая в Сульмара молочный орех. Бросок был идеальным и пришёлся прямо в лоб.

Как подстреленная птица, Сульмар, взмахнув руками, рухнул вниз, в цепкие объятия удачливой охотницы. Под торжествующие вопли его бесчувственное тело внесли в хижину Нумаи. Тут я решил вмешаться: вряд ли мой друг готов к особенностям межвидового секса, учитывая, что у него и обычной женщины ни разу не было. А тут красотка, покрытая мехом, да ещё и с хвостом! Всё-таки мне ещё предстоит делить с ним дорогу; не хотелось настраивать мальчишку против себя.

Подойдя к хижине, я громкими криками созвал