Взрослый мир императорских резиденций. Вторая четверть XIX – начало XX в. - Игорь Зимин

Таксифот («Волшебный фонарь»), Франция. Конец XIX– начало XX вв.

Это прошение вызвало ряд официальных запросов – от экспертных оценок художественного качества картин до запросов о политической благонадежности «подъесаула войска Донского в отставке Александра Ханжонкова». Следует заметить, что картины были действительно новаторскими для того времени (по сути – первая мультипликация), поскольку «замечательны тем, что снимки сделаны с живых стрекоз и муравьев, и из множества снимков выбраны подходящие к воспроизведению басни»435.

В результате 23 декабря 1912 г. Ханжонков переслал в Александровский дворец «ларец с тремя картинами нашей фабрики»: «Стрекоза и муравей», «Приют-корабль Наследника Цесаревича» и «Рождество обитателей леса». В знак благодарности продюсер получает «часы золотые с изображением Государственного герба с цепочкою за 125 руб.».

Пропагандистский потенциал кинематографа в самодержавной России впервые широко использовался в год 300-летия династии. К торжествам специально сняли пропагандистский художественный фильм «Избрание на царство Михаила Федоровича». Фильм «сдавали» накануне торжеств 16 февраля 1913 г. лично самодержцу. И заслужили его одобрение. В дневнике царя в этот день появилась запись: «После обеда смотрели кинематогр. «Избрание на царство Михаила Феодоровича». Хорошо и достаточно верно в историч. отношении. Потом видели веселые снимки».

В период Первой мировой войны царя много снимали. Однако в условиях системного кризиса самодержавия документальный монархический кинематограф уже не мог спасти репутацию правящей династии. Когда в залах кинотеатров крутили фронтовую хронику с участием царя «Награждение Георгиевскими крестами», в зале в голос смеялись и выкрикивали: «Батюшка с Георгием, а матушка с Григорием».

Сохранилось описание одного из киносеансов, проводимых в ближайшем окружении Николая II в Александровском дворце. Его оставил посол Франции Морис Палеолог. 12 марта 1916 г. он записал в дневнике: «Я приехал в Царское Село в пять часов. Аппарат установили в большом круглом зале, перед экраном поставлены три кресла, вокруг них – дюжина стульев. Почти тотчас же вошли император и императрица с великими княжнами и наследником-цесаревичем в сопровождении министра Двора Фредерикса с супругой, обер-гофмейстера графа Бенкендорфа с супругой, полковника Нарышкина, г-жи Буксгевден, воспитателя наследника Жильяра и несколько чинов дворцового управления. Во всех дверях столпились и выглядывают горничные и дворцовые служители. Император одет в походную форму, на императрице и великих княжнах – простые шерстяные платья, прочие дамы – в визитных туалетах.

Передо мной Императорский двор во всей простоте его обыденной жизни. Император усаживает меня между собой и императрицей. Свет гасят, и сеанс начинается.

Во время двадцатиминутного антракта нам подают чай; император выходит в соседнюю комнату покурить, я остаюсь с императрицей…»436.

После отречения Николая II и ареста семьи Романовых киносеансы в Александровском дворце Царского Села продолжались вплоть до конца августа 1917 г. Обязанности киномеханика взял на себя бывший цесаревич Алексей. В июле 1917 г. бывший император дважды упоминает, что Алексей «показывал свой кинематограф очень удачно».

Об этом же эпизоде упоминает в своих воспоминаниях обер-гофмаршал П.К. Бенкендорф. 2 июля 1917 г. цесаревич пригласил всех постоянных жителей Александровского дворца на киносеанс. Бенкендорф[22] упоминает, что незадолго до революции фирма «Pathe» подарила цесаревичу маленький киноаппарат с большим количеством фильмов. Дворцовый электрик собрал аппарат и подготовил его к просмотру. Это развлечение повторилось дважды, доставив огромное удовольствие как цесаревичу, так и всем присутствующим. При этом в числе показанных «фильмов» были и вышеупомянутые «мультики» Ханжонкова.

После того как семью Романовых выслали в Сибирь, среди множества вещей, взятых с собой, они забрали и вещи, имеющие отношение к кинематографу. Например, в Тобольск из Александровского дворца отправили кинопроектор, экран и 21 коробку с кинолентами. Видимо, Алексей планировал и дальше проводить свои удачные киносеансы.

Можно добавить, что Александровский дворец Царского Села в конце 1920-х гг. впервые стал кинематографической площадкой, на которой снимался игровой художественный фильм. Знаменитый режиссер С. Эйзенштейн в подлинных интерьерах снимал фильм о событиях 1917 г., посвящая свое творение 10-летию Октябрьской революции. Из этого фильма наиболее известна сцена разорения матросами царской спальни.

Музыкальные увлечения членов императорской семьи

Обязательным и совершенно естественным элементом воспитания детей русского дворянства было основательное музыкальное образование. Музыка для них – своеобразная среда обитания. Конечно, для девочек эта дисциплина считалась обязательной, и учили их музыке основательно. Для мальчиков музыкальное образование оставалось скорее желательным.

Маленьких великих князей и княгинь обучали музыке педагоги, приглашаемые в царскую семью. Следует подчеркнуть, что все представители Дома Романовых имели домашнее музыкальное образование, в том числе и императоры. Притом музыкальное образование было весьма востребовано в их повседневной жизни. Степень музыкально-исполнительской квалификации, конечно, разная, но все русские императоры владели теми или иными музыкальными инструментами. Самое главное – все они были ценителями и знатоками музыки, с удовольствием посещая оперу, различные музыкальные спектакли и концерты.

Император Александр I играл на скрипке и кларнете. Обучил его виртуоз Фердинанд Диц (1742–1798), ученик композитора Глюка, который начинал карьеру в Венской опере, где приобрел репутацию виртуозного скрипача. В 1771 г. Диц приехал в Россию и начал карьеру в качестве камер-музыканта придворного оркестра. Как придворный музыкант играл в Малом Эрмитаже, благодаря чему его талант оценила Екатерина II. Именно она избрала его на роль учителя музыки Александра I. Уроки принесли свои плоды, и, по свидетельству современников, Александр I хорошо играл на скрипке437.

Николай I также не чуждался музыки. Император Николай Павлович стал первым российским монархом, игравшим на различных духовых инструментах: флейте, валторне, корнете и корнет-а-пистоне. Сам Николай I называл свои инструменты без различия нюансов, попросту «трубой»438. Современники отмечали его хорошую музыкальную память и слух. Кое-где он даже сочинял, отдавая предпочтение военным маршам. Свои музыкальные навыки Николай Павлович реализовывал так, как это принято в дворянской среде по всей России, – на домашних концертах. Концерты проходили и в Зимнем, и в Аничковом дворцах, и на них, как правило, приглашались только «свои».

Поскольку у царя не было физической возможности систематически заниматься на музыкальном инструменте, то он поручил А.Ф. Львову (автору гимна «Боже, царя храни») «всегда за несколько минут пред концертным вечером приходить к нему в кабинет, чтобы проиграть с ним его партию»439. Специально для царя А.Ф. Львов составил партию на cornet-a-piston440.

Труба

Некоторую объективную информацию о музыкальных пристрастиях Николая Павловича дают его приходно-расходные книги по так называемой «Гардеробной сумме». Так, в 1824 г., находясь в Пруссии, великий князь Николай Павлович счел необходимым «за свой счет» приобрести у «инструментальных мастеров» Грислинга и Шлотта «духовые инструменты для Саперного и Пионерного батальонов», шефом которых он был. Эти духовые инструменты обошлись великому князю в 2914 прусских талеров441.

В 1830-х гг., судя по счетам, император Николай I довольно часто музицировал. Личные бухгалтерские книги императора пестрят счетами «за чистку инструментальных труб» перед концертами. Чистили «инструментальные трубы» разные люди: безымянный «унтер-офицер Саперного батальона», «отставной унтер-офицер Максимов», «унтер-офицер Саперного батальона музыкант Федоров» и др. Большая часть этих людей – музыканты Саперного батальона, им Николай Павлович командовал в молодые годы. Как правило, разовая чистка «музыкальных» или «инструментальных» труб обходилась Николаю I в 10 руб. ассигнациями442. Иногда трубы чинили. Как правило, чинил унтер-офицер Саперного батальона музыкант Федоров за те же 10 руб. ассигнациями. Иногда трубы чистили чаще, иногда реже. Видимо, это связанно с частотой их использования. Так, в ноябре 1835 г. музыкант Аникеев получил «за чищение двух раз труб» сразу 20 руб.

Периодически для императора приобретались новые музыкальные инструменты, как в России, так и за границей. В России в июне 1835 г. инструментальному мастеру Андерту «за взятые для Его Величества две трубы» уплатили 265 руб. ассигнациями. В декабре 1835 г. у этого же мастера купили валторну «для Его Величества» за 250 руб.443 Приобретались инструменты и за границей. В мае 1835 г. на Санкт-Петербургскую таможню законопослушный государь направил сумму таможенных сборов в 10 руб. 34 коп. «за полученные из-за границы две музыкальные трубы»444.