Ты всего лишь Дьявол - Джо Алекс

— Коробка… — Алекс указал на небольшой никелированный ящичек, лежавший в углу ниши. — И я предполагаю, что в ней находятся два предмета: ключ и маленький железный цилиндр, один из тех, которые ты хорошо знаешь…

Паркер ничего не увидел, потому что ему мешал свет его собственного фонарика, но услышал тихий шелест ног по дну бассейна. Его люди подошли к отверстию.

— Осторожно, Бен! — сказал быстро Джо. — На этой коробке наверняка есть отпечатки пальцев! А я думаю, что они нам крайне необходимы, если мы хотим, чтобы Дьявол вернулся в ад, при нашем самом сердечном участии. Паркер вынул платок и с большой осторожностью протянул руку к коробке. Он отрыл ее кончиками пальцев. Внутри лежали маленький железный цилиндр странной формы и плоский ключ необычной конструкции, очень напоминающей другой ключ, найденный ими в террариуме покойного Ирвинга Эклстоуна!

— Джонс! — тихо сказал заместитель начальника Департамента уголовного розыска.

— Его здесь нет… — ответил чей-то голос. — Он караулит их там, в столовой.

— Карузерс, отнеси это сразу же в нашу передвижную лабораторию. Я думаю, что эксперт еще не уснул.

— Не уснул… — прозвучал голос из темноты. — Я пришел сюда за вами, чтобы не умереть от скуки.

— У вас есть отпечатки пальцев всех домочадцев, верно? Немедленно сравните и скажите, кому принадлежат эти.

— Это я могу сказать тебе без помощи науки, — Джо двинулся в сторону лесенки. Паркер догнал его.

— Скажи!

И Алекс сказал ему.

— То есть как? — Паркер схватил его за руку. — Но это же невозможно!

— Подожди… — они поднялись наверх и остановились на темном газоне. Туча закрывала луну. В сумраке Паркер увидел блеск белых зубов друга. — Не только возможно, но единственно возможно, Бен. Уже несколько часов я знал, что лишь у одного человека были одновременно и мотив, и возможности, но гипотеза, как ты сам видишь, была настолько неправдоподобной и необъяснимой при помощи здравого смысла, что… — он умолк. — И только тогда я применил действительно здравый смысл. И вдруг оказалось, что с определенной точки зрения, дело это чрезвычайно простое и банальное. Но сначала следовало исключить все другие варианты. Речь шла не обо мне. Я уже знал все, что надо, хотя несколько раз ошибся в деталях. Я думал о тебе. Ты был так сильно настроен против этого бессмысленного расследования. Впрочем, пока я точно не узнал, где находились все жители дома в момент убийства, у меня не было абсолютной уверенности. В этом фантастическом деле всегда оставалась какая-то неизвестная, еще более фантастическая возможность… К счастью, когда я применил элементарную логику, факты начали складываться в том порядке, в каком и должны были сложиться. Однако это преступление, по-своему гениальное, содержало одну ошибку. Оно было почти идеальным и в связи с этим исключало все возможности, кроме одной: действительной. Однако, если бы не удалось отыскать эту единственную возможность в гуще иллюзий и лабиринтов этого дьявольского плана, преступление автоматически становилось бы преступлением идеальным, то есть превращалось в самоубийство Ирвинга Эклстоуна, что, в свою очередь, означало бы для нашего Дьявола полный триумф и достижение задуманной цели…

— Но я по-прежнему не понимаю, каким же образом это преступление…

— Подожди, Бен. Позволь мне получить одно маленькое удовольствие.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Паркер подавленно. Он был прекрасным следственным офицером и очень честным человеком. Даже сейчас он ни на минуту не забывал о том, что еще два часа назад уговаривал Алекса прекратить бессмысленные поиски и уехать отсюда.

— Скажи… Позволь мне на основании моего удостоверения, разумеется, в твоем присутствии, самому произвести арест. Я очень зол на этого Дьявола. Он заранее обдумал и спланировал не столько идеальное преступление, сколько идеальное издевательство надо мной и моей скромной известностью, к которой я, искренне говоря, немного привязан. Я хотел бы лично объявить ему о его поражении.

— О, конечно, сделай это! Я даже беру на себя всю ответственность за твои возможные ошибки, если ты забудешь какие-нибудь слова из текста процедуры ареста. Лишь бы только мы не совершили ошибки, Джо. Я не хочу даже думать об этом.

— О, я уже сказал тебе, что у этого поразительного дела есть один поразительный аспект: оно не может иметь иного решения, если, конечно, не учитывать вмешательства сверхъестественных сил. Впрочем, наше последнее открытие исключает даже эту прекрасную возможность.

Они приблизились к дому. Алекс выпрямился, прошел мимо патрулирующего на террасе полицейского и вошел в холл.

Слыша позади шаги Паркера и нескольких входящих за ним детективов, он прошел к двери столовой, распахнул ее и остановился на пороге.

Некоторое время Джо молча смотрел на собравшихся. Двое стояли под портретом сэра Джона. Это были Синди Роуленд и доктор Арчибальд Дюк, углубленные в тихую беседу, которую прервало появление Джо Алекса. Напротив входа, за столом сидели Джоан Робинсон и Николас Робинсон, по другую сторону стола, на стульях, ближе к двери Кемпт и Джилберн со своей неизменной тростью, зажатой меж колен. Агнес Стоун в безукоризненно белом фартуке и белой шапочке стояла, выпрямившись, в углу комнаты рядом с креслом, в котором неподвижная старушка глядела неподвижными глазами в пространство. Марта Коули и старик Райс стояли недалеко от них, по-видимому, не смея сесть в присутствии владельцев дома. Все молчали. Глаза их были направлены на вошедшего. Сержант Джонс, который спокойно стоял у двери, отодвинулся, уступая Алексу место и шепотом спросил Паркера:

— Уже, шеф?

Паркер едва заметно кивнул.

— Простите, что заставили вас так долго ждать… — сказал Джо. — Дело в том, что возникли некоторые неожиданные обстоятельства, которые немного затянули ход расследования… Это расследование, впрочем, оказалось нелегким, так как убийство было запланировано с невероятной ловкостью…

— Боже! — тихо произнесла Джоан. — Убийство… Значит он, папочка…

— К сожалению, — Алекс развел руками, — это было убийство, запланированное с неслыханной, совершенно беспримерной бравадой… если можно применить это в известной степени, позитивное слово к самой изощренной подлости, какую человек может совершить на земле. И здесь мы должны признать, к великому нашему стыду, что чуть было не пали жертвой ловкости убийцы, который сплел практически безошибочную, весьма сложную сеть мистификаций и пытался поймать нас в нее так умело, что если бы не… — Он остановился, потом начал снова: — Но мистификация — это всего лишь мистификация. Уже две с половиной тысячи лет назад некий старый мудрый грек Парменид из Элеи написал в своей поэме «Путь иллюзий» слова, которые я снова вспомнил сегодня вечером: «Не допускайте, чтобы привычка, возникшая из повторяющегося опыта, направила вас на путь, где средствами познания служат слепой глаз и ухо, вторящее звукам, но пытайтесь с помощью разума…» Я не буду цитировать дальше. Мы перестали верить глазам и ушам, привлекли к этому делу наш разум, и результат этих действий вынуждает меня произнести здесь и сейчас те самые известные всем слова: «Именем закона я арестую вас по обвинению в преднамеренном убийстве Патриции Линч и Ирвинга Эклстоуна и предупреждаю: все, что вы скажете, с этого момента может быть использовано против вас…»

— Но… но кого это касается? — спросил сдавленным голосом сэр Александр Джилберн.

— Слова эти относятся к присутствующим здесь Томасу Кемпту и Агнес Стоун… — спокойно сказал Алекс и в ту же секунду прикусил язык, потому что увидел в руке, которую Томас Кемпт выхватил из кармана, револьвер. А ствол этого револьвера был направлен прямо в его, Джо Алекса, грудь. И в эту долю секунды он с тоской подумал, что ни к чему оказались все уроки доктора Ямамото, ибо вот сейчас он стоит, открытый и беззащитный на линии выстрела, и если отпрыгнет, откроет стоящего за его спиной Паркера. А Кемпт был слишком далеко, чтобы можно было его достать.

Но все эти мысли, а вернее, их маленькие бессвязные обрывки едва лишь успели вспыхнуть, как грянул выстрел. Одна из женщин вскрикнула.

Джо стоял секунду, изумленный тем, что ничего не чувствует, подсознательно отыскивая всеми нервными клетками то место, куда вошла в его тело пуля. Но не под ним согнулись колени. Это Томас Кемпт медленно опустил голову, затем руки и тяжело, как кукла, рухнул на землю.

Алекс молниеносно обернулся. Пухлый сержант Джонс стоял со служебным пистолетом, медленно опуская его ствол вниз.

— Я ношу его в кобуре под мышкой, шеф… — сказал он негромко Паркеру. — И всегда, когда этим голубчикам объявляют их судьбу, скрещиваю руки на груди, как Наполеон… А в одной из этих рук я и держу его со снятым предохранителем и пулей в стволе… на всякий случай.