Каждый любит как умеет - Анна Малышева

– Мне нужна Лена!

– Кто говорит? – перебил его мужчина.

– Ее знакомый, это не важно кто! Дайте ей трубку! Она дома?! Что происходит?

После короткой паузы он наконец услышал саму Лену. Голос у нее был измученный, в нем слышались слезы:

– Да, я слушаю…

– Лена, это я! – Андрей попытался взять себя в руки. Там что-то творилось, но что? Как она может рассказать при посторонних? И кто эти люди? Почему их так много? Почему они ведут себя, как хозяева, подходят к телефону, требуют, чтобы им представились?

– Я уезжаю, – тихо ответила она. – Меня… Меня арестовали, кажется. Я не совсем поняла… Нашли пистолет. Нет времени, надо ехать.

И резко бросила трубку.

В кабинке было невыносимо жарко. И как на грех, ни одного выбитого стекла! Андрей осторожно повесил трубку на место. В висках гулко стучала кровь, колени стали слабыми. Он никогда не пил так много, как в этот день. Он никогда не слышал ничего хуже, чем сейчас. У него едва хватило сил толкнуть тугую дверь и выбраться на воздух. Улица показалась ему чужой и темной. Потом он увидел, что над Москвой идут темные облака – огромные, серо-сизые, стремительные. Он сделал несколько шагов и остановился.

«Та стерва знала, что говорила… – Перед ним снова возникло лицо Татьяны, ее мышиные белые зубы: – Но значит, она уже донесла… И этот пистолет… Неужели экспертиза докажет, что стреляли из него? А Лена, Лена! Что она делает? Надо отрицать, что пистолет у нее был! Хотя могли быть свидетели… Как теперь до нее добраться?! Ее увозят, уже увезли…» Он бросился вверх по Страстному бульвару, пересек Петровку и вбежал в кафе.

– Та девушка ушла? – выпалил он в лицо парню, в обязанности которого входило отбирать у клиентов плащи.

– Пройдите в зал, – вежливо ответил тот. Выучка у него была безупречная.

В зале все осталось по-прежнему, если не считать того, что появились посетители. Андрей взглянул на балкончик. Стол, за которым сидели они с Татьяной, был пуст, и свеча погасла.

– Не желаете поужинать? – перед ним появился официант. Не тот принц, который обслуживал их в первый раз, но ничуть не хуже, только постарше.

– Я был здесь с девушкой полчаса назад, – сказал Андрей. – Она давно ушла?

Тут он заметил, что бармен перегнулся через свою стойку и делает официанту знаки какой-то бумажкой. Встретив взгляд Андрея, бармен негромко сказал:

– Вам оставили записку.

Андрей взял у него плотную цветастую бумажку, сложенную пополам. Развернув ее, он увидел картинку – закат, река, березы… Точная копия открытки, которую ему показывала Лена. Текст оказался коротким и снова был выведен по линейке: «Раз ты такой умный – соображай. Я еще могу ей помочь».

– Она написала записку здесь? – спросил Андрей у бармена.

Тот вежливо и в то же время чуть насмешливо развел руками, показывая, что ничего не знает. Официант потерял к Андрею интерес и удалился во тьму. Когда парень вышел из кафе, асфальт уже почернел от дождя. Небо заволокло целиком, и было ясно, что погода испортилась надолго.

Он звонил долго и упорно. Ему не открывали, но он чувствовал – в квартире кто-то есть, там должен кто-то быть. Наконец он добился своего. За дверью послышался тревожный, истеричный женский голос:

– Кого надо? Идите отсюда!

– Я насчет Лены… Откройте, пожалуйста! – Андрей видел, что «глазок» в двери потемнел – к нему кто-то приложился.

– Лены нет, она уехала, – голос звучал недоверчиво. – Что вам нужно? Уходите!

– Я насчет машины, я продаю ее машину. «Форд», синий «Форд». Вы должны знать.

За дверью наступила тишина. Потом лязгнул один замок, другой… В крохотной щелке появилось лицо, потом дверь захлопнулась. «Я вас не знаю…» – глухо донеслось оттуда.

– Да впустите же меня! – крикнул Андрей и ударил в дверь кулаком. – Ну, спросите Димку, если он дома – пусть он на меня посмотрит! Он меня знает!

Упоминание о ребенке, видимо, подействовало. Через минуту дверь открылась, и Андрей поспешил воспользоваться моментом, проскользнув в щель. Женщина, которая открыла ему, была поразительно похожа на Лену. Только волосы светлее и прическа другая – строгая, гладкая, совсем немодная.

– Вы – мама Лены? – осведомился парень. – Я – Андрей. Она вам не рассказывала обо мне?

И осекся. До него дошло, что Лена в самом деле ничего не рассказывала матери. Та посмотрела на него уже без страха, но с какой-то любопытной подозрительностью. Из своей комнаты появился зареванный Димка. Мальчик увидел Андрея и крикнул:

– Маму увезли в тюрьму!

– Как, сразу в тюрьму? – упавшим голосом переспросил Андрей.

Женщина затолкала ребенка обратно в комнату и быстро спросила Андрея:

– Вы по делу или просто поболтать? Не видите – мальчик а истерике. Арестовать мать на глазах у ребенка! Звери! Скоты!

– Что тут случилось? – Андрей был совершенно растерян. До последнего момента он пытался убедить себя, что Лену все же не арестовали. Возможно, просто продолжается следствие и потребовался дополнительный обыск… Но за что ее арестовывать?

Женщина нервно пригладила волосы, и без того зализанные, и представилась:

– Я – Евгения Ивановна, мать Лены. А вы, значит, Андрей? Так?

Он подтвердил, что это именно так. И растерянно сказал:

– Лена просила меня найти покупателя на машину. На «Форд», который ей оставил муж…

Он не договорил, увидев, как лицо женщины передернулось при слове «муж». Андрей понял, что снова свалял дурака. «Значит, то, что говорила Лена о своем муже, правда… – Он не знал, куда девать глаза. – Однако, кто бы мог подумать… Я был уверен, что она врет!»

– Не знаю, имеете ли вы право продавать эту машину, – отрывисто сказала Евгения Ивановна.

– Я только посредник, продавать должна сама Лена… Я нашел для нее покупателя, он настроен серьезно, готов дать хорошую цену.

«Теперь меня, кажется, приняли за жулика…» – Он был готов повернуться и уйти. Взгляд женщины сверлил его, он был сухой и колючий.

– Лена не знает законов, – Евгения Ивановна плотнее притворила дверь детской комнаты. – Она не оформила никаких документов на наследование машины. У нее нет даже простой доверенности от… Толи. А уж теперь, когда она попала…

Женщина положила руку на горло. Было видно, что горе душит ее, мешая говорить. Но она изо всех сил держалась.

– Значит, продавать машину нельзя? Тогда я пригоню ее обратно.

Это не вызвало никаких возражений. Андрей понял, что его молча выставляют за порог. Но уйти просто так, без объяснений, он не мог. Чувствовал, что не имеет права это сделать.