Стою за правду и за армию! - Михаил Скобелев

Завязалась перестрелка, хотя довольно и нерешительная. Наша сотня во время дела охраняла правый фланг отряда, находившегося между деревнями Карабунар и Чаулыкиой.
Было около двух часов дня, когда мы заметили сильные колонны неприятельской пехоты и артиллерии (тысяч около шести), которые медленно приближались к деревне Карабунар, предшествуемые густою цепью черкесов. Я был послан Гречановским к Его Высочеству с донесением о наступлении турок. Великие князья Николай Максимилианович и Евгений Максимилианович, окруженные блестящей свитой, находились при резерве между деревнями Долбока и Чаталы. Выслушав мое донесение, Николай Максимилианович приказал в случае сильного напора со стороны турок медленно отойти сотне к деревне Чаталы и остановиться здесь на правом фланге наших войск. Бывшие в это время в резерве дружины болгарского ополчения развертывались в боевой порядок и занимали позиции между деревнями Долбока и Чаталы.

Поскакав обратно в цепь, я передал приказание Его Высочества сотенному командиру, и так как черкесы в это время стали сильно напирать на нас, то мы и покинули занятую нами линию курганов, медленно отступив к деревне Чаталы.

Не успели мы отойти и на полверсты, как на одном из покинутых нами курганов показалась группа всадников, в числе которых особенно выделялся человек на великолепном белом коне.

Взвод 16-й конной батареи, находившейся на позиции вблизи нас, открыл по этой группе огонь, и так удачно, что первым же выстрелом была убита белая лошадь с всадником и еще несколько человек; остальные быстро рассыпались. Этот удачный выстрел был приветствован громким «ура» в нашей, казачьей, цепи…

Хотя сражение под Карабунаром и не имело решительного исхода и хотя даже противник, вследствие обходного движения нашей кавалерии, отступил в горы, отряд наш, тем не менее, на следующий день, т. е. 19 июля, двинулся обратно к Эски-Загре ввиду важного стратегического значения этого пункта и наступления к нему с юга сильной неприятельской армии.

Поспешно бежавшие с берегов Марицы болгары со страхом рассказывали нам о наступлении грозных полчищ Сулеймана со стороны Тырново-Сейменли (железнодорожного узла). Сулейман-паша, пользовавшийся в своей армии репутацией опытного, боевого и энергичного полководца, очевидно, решился отбросить наши слабые силы за Балканы и снова овладеть проходами.

Разъезды наши, сталкиваясь постоянно с сильнейшим противником, постепенно отступали к Эски-Загре. Верстах в десяти от позиций наших войск у города Сулейман-паша выслал вперед всю свою кавалерию и под ее прикрытием начал выстраивать свои многочисленные таборы в боевой порядок. Наши передовые части (пехотная и казачья цепь) медленно отступили до самых виноградных садов, расположенных к югу от города, и здесь, на опушке, прочно засели. Двигаться дальше турецкая конница не решалась, а остановившись от нашей цепи в расстоянии около полуверсты, завязала с нею перестрелку. Некоторые отчаянные смельчаки марш-маршем[158] подскакивали довольно близко к нашей цепи в виноградниках и, не прицеливаясь, очень эффектно стреляли в нас. Многие из них, впрочем, были скоро сбиты с коней меткими пулями наших стрелков. У некоторых убиты лошади, и спешенные черкесы во весь дух улепетывали обратно восвояси, возбуждая своим комичным положением смех и остроты наших казаков и солдат.

В то время как турки стали теснить нас с юга, с востока – со стороны Джуранлы, где находился генерал Гурко, доносились тоже глухие оружейные выстрелы.

Наша сотня стояла в резерве у города, и около 11 часов была вытребована полковником Красновым для подкрепления двух сотен в боевой линии, сильно теснимых неприятельскою цепью. Поспешая по чрезвычайно пересеченной местности на подмогу к своим товарищам, мы попали под сильный ружейный и артиллерийский огонь. Снаряды то и дело взрывали землю впереди нас, позади и по сторонам, пули целыми тучами проносились над головами. В это же время черкесы вдруг очистили перед нами фронт и полуоборотом поскакали на наш правый фланг к Филиппопольскому шоссе, где стояли незначительные части болгарского ополчения. Мы очутились лицом к лицу с турецкой пехотной цепью, за которой виднелись густые колонны таборов и батареи.

– Хорунжий Дукмасов! – обратился ко мне подъехавший полковник Краснов. – Поезжайте скорее с взводом на правый фланг – туда поскакали черкесы!..

Я немедленно двинулся к месту назначения, с трудом пробираясь через виноградники и поперечные углубления дороги. По пути нам то и дело встречались толпы бегущих болгар – мужчин, женщин и детей, испуганно кричавших: «Турци, турци!». При повороте одной углубленной дороги я вдруг заметил довольно близко к стороне неприятеля густое облако пыли, быстро приближавшееся к нам.

Присмотревшись внимательно, я увидел около полусотни черкесов, рысью подвигавшихся к Филиппопольскому шоссе.

Так как местность не позволяла нам действовать в конном строю, т. е. броситься в атаку, а спешиться, между тем, не было времени, то я и решил встретить врага огнем с коня. Повернув взвод во фронт и подпустив черкесов шагов на полтораста, я скомандовал уже: «Взвод…», как вдруг услышал торопливое замечание некоторых казаков: «Ваше благородие, да это наши казаки-кавказцы!..» Действительно, костюм у скакавших всадников был настолько похож на форму кавказских казаков, что я сам вначале заколебался, и только отсутствие погон убедило меня, что мы имели перед собою подданных не русского Царя, а турецкого султана. Они были уже совсем близко, и я ясно различал эти смуглые, воинственные физиономии, блестящее черные глаза и дикое выражение лиц…

– Стрелять! – крикнул я энергично. – Это неприятель. Взвод – пли!

Раздался дружный залп, и два черкеса слетели с коней, а остальные, огорошенные неожиданными выстрелами, бросились в сторону и наскочили на залпы нашей сотни.

Отбросив, таким образом, со своим миниатюрным взводиком втрое сильнейшего противника, я продолжал движение к правому флангу и скоро доехал до Филиппопольского шоссе. Здесь, возле самого города, я выбрал небольшую площадку, впереди которой, шагах в ста всего, начинались виноградники. Мы находились, таким образом, между нашей сотней и ротой болгарского ополчения, занимавшей часть местности вправо, от Филиппопольского шоссе до самых гор.

Не успел я осмотреться и сообразить, каким образом мне удобнее действовать при нападении противника, как неожиданно в виноградниках показалась конная цепь черкесов, а по дороге двигался целый неприятельский эскадрон, во главе которого резко выделялся красивый синий значок[159]. Минута была критическая, и, будь враг поэнергичнее, посмелее, мы были бы смяты, уничтожены. Броситься нашей горсти в атаку было бы безумием, и я решился снова действовать огнем. «Целься лучше, братцы! – обратился я к казакам. – Взвод – пли!» Несколько всадников слетело с коней, остальные в нерешительности остановились. Казаки поспешно зарядили берданки. «Взвод – пли!» – заорал снова я, решив после второго залпа броситься с места марш-маршем в пики… Но в эту тяжелую для нас минуту черкесы вдруг поворотили коней и понеслись обратно…