Черный Отряд - Глен Кук

Душелов что-то буркнул, хмыкнул, но с ответом не спешил. Он еще продолжал представление, когда я догадался, что у этого Взятого еще осталось чувство чести, чувство ответственности перед теми, кто принял его защиту. Впрочем, он этого не признает. Никогда. Это не будет соответствовать образу Взятого.

Я задумался о предстоящем полете на ковре. Крепко задумался. Я столь же ленив, как любой человек, но лететь мне очень не хотелось. Только не сейчас. И не в таком состоянии.

– Я непременно свалюсь. Вам нет смысла здесь задерживаться. Мы еще несколько дней будем приходить в себя. Прогулка даже пойдет нам на пользу. – Я подумал о лесе. Долгое возвращение сразу перестало меня привлекать. – Верните нам значки. Тогда вы сможете нас снова отыскать и подбросить на ковре, если время позволит.

Душелов недовольно заворчал. Мы стали перебрасываться аргументами. Я налегал на то, в каком паршивом состоянии нахожусь и насколько скверно будет себя чувствовать Ворон.

Душелову не терпелось улететь, и он позволил себя убедить. Он разгрузил ковер, – пока я был в отключке, он успел куда-то слетать, – и уселся, приготовившись к полету.

– Я с вами встречусь через несколько дней.

Ковер взмыл ввысь куда быстрее, чем когда на нем сидели еще мы с Вороном, и исчез над кронами деревьев. Я доковылял до кучки вещей, которые нам оставил Душелов.

– Вот сукин сын! – хмыкнул я. Все его возражения оказались притворством. Он привез нам провизию, наше оружие, оставленное в Лордах, и кое-какие мелочи, которые помогут нам выжить в лесу. Для одного из Взятых он очень даже неплохой босс.

– Эй, Молчун! Где ты там?

Молчун бесшумно вышел на поляну. Посмотрел на меня, на Ворона, на припасы, но ничего не сказал. Разумеется. Он же Молчун. Вид у него был потрепанный.

– Мало спал? – спросил я. Он кивнул. – Видел, что здесь происходило? – Он снова кивнул. – Надеюсь, ты помнишь это лучше меня. – Он покачал головой. Проклятье. Так это и попадет в Анналы не ясным до конца.

Странное у нас получилось общение: один говорит, другой трясет головой. Попробуй узнай что-либо таким способом. Надо будет освоить язык жестов, которому Ворон выучился у Душечки. Молчун у нее второй после Ворона лучший друг, и даже подглядеть их разговоры уже будет интересно.

– Давай посмотрим, что мы можем сделать для Ворона, – предложил я.

Ворон спал сном смертельно уставшего человека. Нечего было и надеяться, что он проснется раньше, чем через несколько часов. Я воспользовался этой возможностью, чтобы расспросить Молчуна.

Его послал Капитан. Приехал он сюда верхом, а выехал еще раньше, чем нас с Вороном вызвал для разговора Душелов. Он ехал почти без остановок, и днем и ночью, и добрался до поляны лишь незадолго до того, как я его заметил.

Я спросил его, как он узнал, куда следует ехать, заранее полагая, что Капитан выудил из Душелова достаточно информации, чтобы отправить Молчуна в путь, – это как раз в стиле Капитана. Молчун признался, что знал лишь общее направление, пока мы не появились в этом районе, а затем он выследил нас по амулету Гоблина.

Хитрюга Гоблин. Даже словечком не обмолвился. Впрочем, оно и к лучшему. Око вытянуло бы из меня эту информацию.

– И ты думаешь, что и в самом деле смог бы что-либо сделать, если бы нам потребовалась помощь? – спросил я.

Молчун улыбнулся, пожал плечами, подошел к развалинам и уселся на камень. Для него игра в вопросы закончилась. Из всего отряда он единственный, кого не волнует собственный образ в Анналах. Ему совершенно все равно, любят его или ненавидят, где он был или куда направляется. Иногда я гадаю, заботит ли его, жив он еще или умер, а также что заставляет его оставаться в Отряде?

Наконец Ворон проснулся. Мы позаботились о нем, накормили и, поймав лошадей Шепот и Хромого, направились в Лорды. Ехали мы без особого энтузиазма, поскольку знали, что направляемся на поле очередной битвы, к месту встречи пока еще живых мертвецов.

Мы не смогли приблизиться к Лордам. Армия Твердеца осадила город и блокировала его двойным кольцом. Угрюмое черное облако накрыло его целиком. Края тучи рвали яростные молнии, противодействуя мощи Восемнадцати, – Твердец подступил к городу не в одиночестве.

Кажется, Круг твердо решил расквитаться за Шепот.

– Я смотрю, Душелов и Крадущийся работают в полную силу, – заметил Ворон после одного особенно яростного обмена ударами. – Предлагаю отойти южнее и выждать. Если они покинут город, то мы присоединимся к остальным, когда они побегут в Ветреный Край. – Его лицо жутко исказилось – ему не понравилась эта перспектива, потому что он знал Ветреный Край.

Мы отошли на юг и присоединились к прочим солдатам, отбившимся от своих частей. Укрывшись, мы выжидали двенадцать дней. Ворон организовал из солдат некое подобие воинского отряда. Я проводил время с пером в руках и в размышлениях о Шепот, гадая о том, насколько сильно она сможет повлиять на ситуацию на востоке. То немногое, что я успел увидеть вокруг Лордов, убедило меня в том, что она – последняя реальная надежда нашей стороны.

До нас дошли слухи, что мятежники и в других местах давят на нас почти с такой же силой. Кажется, Госпожа перебросила с востока Повешенного и Костоглода, чтобы усилить сопротивление. По одному из слухов, Меняющий погиб в сражении под Рожью.

Я тревожился об Отряде – наши братья оказались в Лордах до прихода Твердеца.

Никто из наших не умирал, не поведав мне о себе. Как я смогу выслушать их, находясь в двадцати милях от города? Сколько подробностей в рассказах будет утеряно, если мне придется записывать их после свершившихся фактов? И сколько братьев погибнут, а их смерти никто даже не заметит?

Но большую часть времени я думал о Хромом и Госпоже. И терзался.

Вряд ли я теперь стану сочинять романтические фантазии о нашем нанимателе. Я был слишком близок к ней. И больше я не влюблен.

Я стал одержимым. Меня преследуют вопли Хромого. Меня преследует смех Госпожи. Преследует подозрение, что мы прокладываем дорогу чему-то такому, что следует стереть с лица земли. Преследует убеждение, что те, кто стремится уничтожить Госпожу, лишь немногим лучше ее.

Меня преследует ясное осознание того, что зло в конце всегда торжествует.

Ох, черт! Тревога. Отвратительное черное облако перевалило через холмы и ползет на северо-восток. Все вокруг носятся, хватают оружие и седлают лошадей. А Ворон орет на меня, чтобы я пошевеливался…

Глава пятая

Твердец

Воющий ветер швырял нам в спины заряды пыли и песка. Мы отступали, шагая задом наперед, а песчаная буря отыскивала в одежде и кирасах малейшие щелочки. Пыль и песок, смешиваясь с потом, превращались в вонючую соленую грязь. Горячий и сухой воздух быстро высасывал из нее влагу, и она засыхала комками. Губы у всех потрескались и распухли, языки превратились в заплесневелые подушки, царапающие шершавую корку на внутренней стороне щек.