Остров на краю света - Джоанн Харрис

— Может, это кто-то из Ла Уссиньера?

— Не. Даже уссинец не стал бы заплывать так далеко. Может, какой-нибудь турист, у которого больше денег, чем мозгов. А может, кто-то лег в дрейф. Отсюда не разглядеть.

Я поглядела вниз, на забитый людьми пляж. Там были Габи и Летиция. Летиция сидела на одной из старых свай возле утеса.

— Хочешь кусок арбуза? — предложил Лоло, с завистью поглядывая вниз на Летицию. — У меня только два осталось.

— Хорошо. — Я улыбнулась. — Я возьму оба.

— Дзенско!

Арбуз был сладкий и приятно освежил пересохшее горло. Я почувствовала, что вдали от Адриенны аппетит ко мне вернулся, и ела медленно, сидя в тени вьющейся по утесу тропы. Мне показалось, что неопознанный парус чуть приблизился, хотя, возможно, это была лишь игра света.

— Я, кажется, знаю эту лодку, — сказал Лоло, щурясь в бинокль. — Я уже давно на нее смотрю.

— Дай поглядеть, — сказала я, подходя к нему.

Лоло протянул мне бинокль, и я посмотрела на дальний парус. Он был типичного для островных лодок красного цвета, квадратный, без особых примет. Сама лодка — длинная, узкая, по сути немногим больше ялика — сидела в воде низко, словно ее залило. У меня внезапно упало сердце.

— Ну что, узнаешь? — дергал меня Лоло.

Я кивнула.

— Думаю, да. Похоже, это лодка Флинна.

— Ты уверена? Можно спросить у Аристида. Он знает все лодки. Он точно скажет.

Старик несколько секунд молча смотрел в бинокль.

— Э, это он, — объявил он наконец. — Далеко в море, дрейфует, но я готов биться об заклад.

— Чего это ему там надо? — спросил Лоло. — Он прямо на Ла Жете. Может, его на мель выбросило?

— Не. — Аристид хрюкнул. — Разве он мог это допустить? Но все равно… — он начал вставать на ноги, — похоже, там беда.

То, что мы узнали лодку, меняло дело. Рыжий — не какой-то никому не известный турист, пьяный, взявший лодку напрокат. Через несколько минут на утесе уже собралась кучка людей, и все беспокойно-пытливо смотрели на далекую лодку.

Аристид хотел сразу идти туда на своей «Сесилии», но Ален на «Элеоноре-2» его опередил. И он был не один. Весть, что на Ла Гулю беда, дошла до Анжело, и через десять минут на пляже уже собралось полдюжины людей с крюками, шестами и веревками. Тут был и сам Анжело — он торговал колдуновкой по пятнадцати франков за рюмку, — и Оме, Туанетта, Капуцина, и все Геноле. Дальше по пляжу наблюдали, строя предположения, несколько туристов. С утеса море казалось серебристо-зеленым и шелковым, почти недвижным.

Нам понадобилось больше часа, чтобы достичь Ла Жете. А показалось — еще дольше. Лодочка Рыжего зашла на песчаные банки, слишком близко к мелям, и лодкам побольше было не так легко туда добраться. Алену пришлось маневрировать, проводя «Элеонору-2» вокруг вздымающихся банок, пока Гилен подтягивал к ней лодку Флинна, удерживая ее крюками и шестами на безопасном расстоянии от корпуса «Элеоноры-2», а потом они вместе вытянули спасенную лодку на глубокую воду. Аристид, настоявший на том, чтобы его тоже взяли, стоял у руля и время от времени разражался пессимистическими речами. Ветер за пределами залива был крепкий, волнение большое, и мне пришлось встать рядом с Аленом на корме и удерживать качающийся гик, пока лодочка кренилась и рыскала на волнах. Пока мы не видели никаких следов Флинна — ни в лодке, ни в воде.

Я была рада, что никто не стал комментировать мое присутствие. Я первая опознала парус. В глазах всех остальных это давало мне какое-то право здесь находиться. Алену, сидевшему на корме «Элеоноры-2», было лучше всех видно, что происходит, и он все время комментировал, пока Гилен маневрировал лодкой Флинна, подтягивая ее поближе. Он закрепил пару старых автомобильных шин на борту «Элеоноры-2», чтобы защитить корпус от возможного удара.

Аристид был, как обычно, мрачен.

— Я чуял беду, — объявил он уже в пятый раз. — У меня было то же самое предчувствие, как в ночь, когда шторм унес мою «Péoch ha Labour». Такое чувство, что идет беда.

— Скорее несварение желудка, — пробормотал Ален.

Аристид его игнорировал.

— Нам слишком везло в последнее время, вот что, — сказал он. — Рано или поздно наше счастье должно было перемениться. А иначе — почему беда случилась именно с Рыжим? Он ведь везунчик.

— Может, еще ничего и не случилось, — сказал Ален.

Аристид воздел руки.

— Я шестьдесят лет плаваю и уже раз двадцать видел такое. Человек выходит в море один, забывает об осторожности, поворачивается спиной к гику, ветер переменился — и привет!

Он выразительно провел пальцем по шее.

— Ты же не знаешь, что случилось, — упрямо сказал Ален.

— Я знаю то, что знаю, — ответил Аристид. — Так вышло с Эрнестом Пино в сорок девятом году. Его скинуло за борт. До воды он долетел уже мертвый.

Наконец лодочку подтянули к борту «Элеоноры-2», и Ксавье спрыгнул на борт. Флинн недвижно лежал на дне. Должно быть, несколько часов так пролежал, предположил Ксавье, видя полосу солнечного ожога на лице. Ксавье с трудом поднял Флинна, подхватив его под мышки, и стал подтаскивать ближе к «Элеоноре-2», пока Ален пытался принайтовить лодку. Вокруг них хлопал и бился бесполезный парус ялика, и незакрепленные концы яростно хлестали во всех направлениях. Ксавье благоразумно не стал дотрагиваться до штуки, обмотавшей руку Флинна, хоть и не знал, что это такое, — она была похожа на размочаленные останки пластикового пакета, и куски ее тянулись в воду.

Наконец с нескольких попыток лодку надежно закрепили.

— Я же говорил, э? — объявил Аристид с мрачным удовлетворением. — Если твое время пришло, то и коралловая бусина не спасет.

— Он не умер, — сказала я и сама не узнала своего голоса.

— Нет, — выдохнул Ален, втаскивая недвижное тело Флинна из полузатопленного ялика на борт «Элеоноры-2». — Во всяком случае пока нет.

Мы положили его на корму, и Ксавье поднял предупреждающий флаг. Я что-то делала трясущимися руками с парусами «Элеоноры-2», пока наконец не обрела уверенность, что смогу взглянуть на Флинна без дрожи. Он уже горел в лихорадке. Время от времени он открывал глаза, но не отвечал, когда я с ним говорила. Через полупрозрачную штуку, намотанную у него на руке, я видела красные линии инфекции, тянущиеся по руке вверх. Я пыталась унять дрожь в голосе, но все равно мне самой было слышно, что я говорю визгливо и подозрительно близко к истерике.

— Ален, надо снять с него эту штуку!

— Это работа для Илэра, — коротко ответил Ален. — Давай лучше приведем лодку к берегу как можно скорее. И укроем его от солнца. Поверь мне, мы тут больше ничего не можем сделать.

Это был хороший совет, и мы его послушались. Аристид держал кусок парусины над лицом Флинна, лежащего без сознания, а мы с Аленом вели лодку, стараясь как можно быстрее попасть обратно на Ла Гулю. Но все равно, даже несмотря на добрый западный ветер, дующий нам в спину, нам понадобился почти целый час. К тому времени на берегу собралось еще больше народу, желающего помочь, — с фляжками, веревками, одеялами. Уже поползли слухи. Кто-то побежал за Илэром.

Никто не знал, что это за штука — она была все еще на руке у Флинна. Аристид считал, что это кубомедуза, которую занесло причудами Гольфстрима из теплых морей. Матиа, пришедший вместе с Анжело, презрительно отверг эту гипотезу.

— Ничего подобного, — фыркнул он. — Ты что, слепой? Это португальский военный кораблик. Помнишь их нашествие на Ла Жете? В пятьдесят первом, кажется, э, их сотни плавали на краю Нидпуля. Некоторые даже до Ла Гулю добрались, и нам пришлось вытаскивать их с пляжа граблями.

— Кубомедуза, — упрямо повторил Аристид, качая головой. — Бьюсь об заклад.

Матиа поймал его на слове и предложил ставку в сотню франков. Его примеру последовали и другие.

Но что бы это ни была за тварь, снять ее оказалось нелегко. Щупальца — если эти перистые, похожие на папоротник, ленточки были щупальцами — прилипали к голой коже, которой касались. Они цеплялись за нее, сопротивляясь всяким попыткам их оторвать.

— Должно быть, эта штука плавала в воде и похожа была на пластиковый пакет, — размышляла Туанетта. — Он наклонился, чтобы ее выудить…

— Хорошо, что он там не плавал, э. Она бы его всего обмотала. Эти щупальца, похоже, метра два длиной, а то и больше.

— Кубомедуза, — с мрачным удовлетворением повторил Аристид. — Эти полосы — от заражения крови. Я такое видал.

— Португальский кораблик, — возразил Матиа. — Ты хоть раз видел кубомедузу так далеко на севере?

— Надо сигаретой. Пиявок так снимают, — сказал Оме Картошка.

— А может, колдуновки плеснуть, — предложил Анжело.

Капуцина посоветовала уксус.

Аристид был настроен фаталистически и говорил, что если эта тварь и впрямь кубомедуза, то Рыжему так или иначе конец. От этого яда противоядия нет. Он сказал, что Рыжему осталось жить самое большее двенадцать часов. Тут явился Илэр с Шарлоттой, которая несла бутылку уксуса.