Дурная кровь - Карина Сергеевна Пьянкова

      ГЛАВА 8

      Рождество

      Честно говоря, мне тоже казалось, что это не самое мудрое решение — впускать в дом вампира. Оставалось только надеяться на могущество дяди Рене и тети Жаннет. Джеймс Мэйсон пока вел себя вполне цивилизованно, но кто мог знать, что придет в его голову через пару минут? Ведь он все равно оставался... вампиром. И если я готова была поверить в то, что Гранд-мастер не станет вредить родным ему по крови людям, то не стоило надеяться на такое же отношение со стороны принца Нового Орлеана.

      – Юный Кройц, как я вижу, не отходит от вашей племянницы, Месье Арно? – между делом осведомился принц, пока мы шли в гостиную. Сказано это было как-то странно, как будто бы с двойным смыслом.

      – Верно, – сухо кивнул дядя, больше ничего не добавив, и тут же сменил тему: – Вы хотели переговорить с Мадам?

      Мэйсон саркастично хмыкнул при упоминании моей бабушки.

      – Вообще-то, переговорить я хотел скорее уж с вами, Месье Арно, и, разумеется, с Мадемуазель Жаннет. Мадам, кажется, собралась полностью отойти от дел?

      Откуда он только узнал? Вроде бы старшие еще даже не успели сообщить об этом... Мне же говорили о чем-то вроде бала в честь регента...

      – Не знал, что новости Ковена так легко добираются и до вампиров, – заметил дядя Рене безо всякого выражения в голосе.

      Джеймс Мэйсон промолчал. Жаль, мне тоже было интересно, откуда же ему стало известно о том, что бабушка отказалась от власти. Разве что... Кройц сказал? Он ведь тогда ездил в резиденцию принца без меня.

      Я покосилась на пса. Тот тут же нахмурился и заявил:

      – Ничего я не говорил ему! Я вообще терпеть не могу эти ходячие трупы!

      Кажется, теплых чувств к вампирам Кройц действительно не испытывал, потому что в полумраке коридора глаза парня сверкнули янтарем.

      – Этот юноша действительно ничего не рассказывал нам о делах вашего рода, мисс Тесса, – подтвердил принц города. – Мы никогда не выпускаем Ковен из поля зрения. Колдуны важны для нас.

      Дядя Рене замер на месте.

      – И почему же? - спросил он, повернувшись к вампиру.

      Джеймс Мэйсон улыбнулся таинственно и даже зловеще... и произнес:

      – Потому что Гранд-мастер, наш прародитель, оставил нам один довольно странный закон: мы не должны причинять вред членам Ковена. Это всегда заставляло меня задумываться о том, почему же именно колдуны стали неприкосновенными...

      Повисла пауза. За которую мы, вероятно, должно были что-то осознать. Вот только на этот раз мы знали куда больше самого принца Мэйсона.

      – Не проще ли спросить все у самого Гранд-мастера? – поинтересовался дядя Рене. Выражение его лица осталось отрешенно-спокойным.

      Вампир рассмеялся.

      – Увы, никому не удастся спросить что-то у Гранд-мастера.

      Тут я растерялась.

      – Почему?

      Мэйсон вздохнул.

      – Потому что, мисс Тесса, старейший вампир Северной Америки уже давно потерял всякую человечность... И стал чудовищем, в котором не осталось ничего человеческого. Он потерял даже свой изначальный облик.

      Мы переглянулись с Кройцем. Как-то это не очень вязалось с тем, что мне снилось.

      – И... как давно? – сдавленно спросила я.

      Если Гранд-мастер стал монстром... То кто тогда свободно ходит по «Белой розе» ночами? Если с тем, что в фамильном особняке ходит просто еще один Дюпон, пусть и Дюпон, которому приходится пить кровь, можно было как-то смириться, то наличие странного и вполне возможно опасного чужака неплохо нервировало.

      – Думается, уже больше пятидесяти лет, – откликнулся принц.

      – Как больше пятидесяти? – переспросил вампира пес. – Этого просто не может быть!

      Верно. Не может быть. Потому что тогда выходит, что мои сны вообще ничего не значат. Если Гранд-мастер потерял всякое подобие человечности настолько давно, то он совершенно точно не мог встретиться с моей матерью. И тогда все мои сны — просто бред впечатлительного подростка.

      – Вот так, – пожал плечами Джеймс Мэйсон. Его взгляд скользил по шелковым обоям, по картинкам, по лепнине. – «Белая роза» действительно прекрасна. Рад, что довелось побывать в ней. Пусть и повод не слишком приятный...

      О поводе я спрашивать не решилась. Наверняка это не моего ума дело...

      Появление вампира в гостиной произвело на всех собравшихся сильное впечатление. Рассмотрев Джеймса Мэйсона при свете как следует, я даже обрадовалась тому, что отец так и не приехал. Принц не выглядел как человек. И даже не пытался выглядеть. Нет, его глаза не были красными, вовсе нет... Просто карие. Но был в них словно бы какой-то странный оттенок, которого у людей не было... Или же все дело было во взгляде?.. Лицо вампира напоминало драгоценную фарфоровую маску, такое же совершенное и... мертвое.

      Первым на ноги подскочил старший Кройц.

      – Месье Арно, да вы ума лишились?! – разъяренно прорычал пес. Странно было, что он не начал превращаться.

      Мэйсон и Кройц смотрели друг на друга так, словно бы только и ждали, когда один из них не выдержит и все же кинется на противника.

      Но это было нежелательно для тети Жаннет. Поэтому она решительно выехала на своей коляске вперед, заняв место между псом и вампиром.

      – Джентльмены, я не потерплю драки в «Белой розе», – разгневанно произнесла ведьма. И — вот странное дело! - мужчины словно бы испугались ее. Они испугались калеки. Должно быть, она действительно могущественна...

      – Прошу прощения за несдержанность, Мадемуазель... – процедил мистер Кройц с плохо скрываемым раздражением и сделал шаг назад. Но выглядеть менее устрашающе не стал.

      Тетя Лотта, только что вошедшая в гостиную с очередным салатом, смотрела на мертвого гостя с суеверным ужасом, бледнея на глазах. Уж не знаю как, но жена дяди Арно с первого взгляда поняла, что живым нашего гостя можно назвать только с натяжкой. Очень большой натяжкой.

      А вот бабушка не выглядела ни шокированной, ни даже хотя бы немного удивленной. Раньше мне казалось, будто тетя Жаннет и дядя Рене не говорили нынешней главе Ковена о вампирах, но, похоже, я ошибалась. Бабушка все знала. Все.

      – Вирджини, помоги Лотте, пожалуйста, – обратилась к сестре писательница и больше на родственницу внимания не обращала. –