P.S. Реквием - I.R

не мог управиться с самыми элементарными зовами и шёпотами. Устойчивое к холоду тело оказалось его единственным достоинством.

— Слабая кровь, — хмыкнул, как — то дядюшка Андрей, и Лёша понял, что преступает всё, что говорят ему взрослые — быть добрым и уважать всех.

Тогда Лёша, как старший брат, дал Семёну первый и последний совет.

Это случилось жарким днём в библиотеки, когда пришлось открыть на распашку все окна, чтобы не умориться от жары. Леша хотел зайти лишь на мгновение, чтобы вернуть книгу по летним обрядам, как наткнулся на младшего брата.

Тот сидел в кресле у окна и листал книгу на непонятном ему языке, силясь найти на страницах мачты, тросы и реи, выведенные чернилами.

— Лёша, иди сюда, иди… — Семён ярко улыбался, подзывая старшего брата. — Смотри, — он ткнул пальцем в страницу, где вздымался на волнах фрегат. — Где можно достать такой?

— Нигде, — покачал головой Лёша.

— Но ведь кто — то плавает на них.

— Империя не имеет выхода к морю, — вздохнул Лёша и в окно повеял легкий ветерок, всколыхнув занавески.

— Но ведь до моря можно дойти, — настаивал Семён.

— Оно очень далеко. Перестань мечтать и поменьше говори о кораблях, — посоветовал Лёша. — Особенно, где — нибудь в обществе. Чего доброго, тебя примут за смутьяна.

Через месяц вместе с Константином они отбыли в лицей имени Красноярцева. И признаться честно, Леша тут же захотел домой. Там, если ты зол или расстроен, то можешь навлечь гром или молнии, чтобы разбить одно из деревьев, или обрушить свою злость на куст или мебель. Но в лицее подобное поведение было недопустимым.

На нём лежала ответственность за семейную тайну, которая ставила их жизни на кон. И даже когда ужасно хотелось разбить носы особо противным и доставучим мальчишкам, Костя одергивал его, напоминая о последствиях, и к выпуску Лёша научился более — менее сдерживаться.

Домой мальчики вернулись на лето перед поступлением в университет, и испытали то, что чувствует путник, когда возвращается домой, после долгого странствия. Алексея встретил возбужденный Семён, желающий показать ему новую форму и чернильницу.

— Посмотри, я тоже буду учиться там, где ты, — говорил он, сверкая глазами.

— Учись усердней, — пожелал Лёша первое, что пришло в голову, потому что ситуация обязывала, что — то сказать.

Осенью, Алексей и Константин поступили на юридический факультет Императорского Университета. В общежитии их встретил Олег, для которого этот учебный год был последним.

— Теперь я понимаю, почему батюшка велел тебе передать, не попадаться ему на глаза, — вздохнул Константин, увидев лицо брата.

То было всё в синяках, с рассечённой бровью.

— Кто это посмел? — нахмурился Алексей, и на небо набежали тучи.

Константин ткнул его под рёбра.

Алексей глубоко вздохнул, и солнечные лучи стали пробиваться сквозь тяжелые облака.

— Пустяк, — отмахнулся Олег. — Такое иногда происходит.

— И часто с тобой это происходит? — усмехнулся Алексей.

— Бывает, бывает…

Олег ушел от остальных вопросов, предпочтя разглагольствовать, о чём — то более приятном нежели его ушибы. Но видимо пустяком, ситуацию из — за которой его хорошенько разукрасили, считал лишь он. Когда спустя неделю синяки полностью сошли с его лица (благодаря настойки Германа Золотарёва, который учился на одном с Олегом потоке, но на медицинском факультете), он наконец — то смог появиться в университете. И в тот же день ему хорошенько прилетело по носу.

Алексей был возмущен, только трусы бьют без предупреждения, а Олегу было смешно.

— Не трать своё время, — гнусавил старший брат, пока Герман обрабатывал ему нос настоем, пахнущим, чем — то травяным. — Его батюшка ректор, он до последнего будет стоять за своего отпрыска.

Алексея этот ответ не удовлетворил, и тем же вечером, в комнате старшего курса, он бросил перчатку в лицо ректорского отрока, со словами:

— Я вызываю тебя на дуэль.

— Да вы Орловы те еще наглецы, — покраснел он от злости, и порывисто схватил перчатку. — Хоть один из вас имеет честь.

Братьев такой оборот событий не обрадовал.

— Ты что совсем не уразумеешь? — непривычно было видеть Олега столь злым и хмурым. — Синяки сойдут и всё забудется, а за нарушения закона о запрете дуэлей могут снять голову, если, разумеется, ты не потеряешь её раньше.

Экипаж вёз их в тайное место за городом, где была назначена дуэль.

— Стоит отказаться, — поддержал брата Константин. — Только благородную шпагу марать.

— Я отступлю лишь в том случае, если вы сейчас лишите меня жизни, — зло бросил Алексей. За время пути речи братьев успели ему знатно надоесть.

— Дурень, — фыркнул Олег.

На небосклоне, среди россыпи звезд сияла полная луна, пробуждая в Алексее, что — то от матушки.

— Опасаешься, что один секундант не в силах будет унести тебя? — усмехнулся ректорский сын, завидев Алексея с братьями.

— Тем, кого придется уносить — будешь ты, — дерзко ответил юноша, и был прав.

Братья ушли первыми, оставив скорчившегося сына ректора и его бледного секунданта, зажимающего рану друга. Алексей предполагал, что с восходом солнца у него начнутся проблемы, но нисколько не жалел о содеянным. Он поступил правильно, защитив честь семьи.

Пришлось отдать извозчику кругленькую сумму, чтобы он никому не проболтался куда возил молодых господ. И хотя все следы их маленького путешествия были заметены, Константин всё равно был не спокоен, предполагая, что ректорский сын расскажет о случившимся своему родителю.

Как стало ясно чуть позже, его суждения были ложными. Конечно, ректор пытался выяснить кто ранил его сына, но общественной огласке данное дело не придал, опасаясь последствий совершенной чадом глупости. Тот вернулся в университет лишь через месяц, бледный, но несколько довольный.

Алексей же, пока не представлял сможет ли выяснить что ректор, или нет, с внутренним трепетом открывал каждое письмо из дома, боясь найти там выговор от матушки, и раздумывал уйти из университета самому, пока его не выгнали. Время шло, но ничего таково Алексей так и не получил.

За то матушка написала ему то, что, признаться, немного его огорчило. О том, что Семёна выгнали из пансионата она, писала с неприкрытой насмешкой. Затем пришло письмо от батюшки, с той же новостью, но в нём звучало разочарования.

Больше других предметов в университете, Алексею нравились занятия по фехтованию. Он мог денно и нощно махать шпагой, отвергая воду и еду, но к сожалению, это было невозможно, и он сам старался продлевать время своих занятий как мог, часто приходя в специально отведенный для этого зал после остальных занятий, и проводя там все выходные. Алексей жалел, что не может пойти в военные. Из всего старого дворянства, военную службу могли себе позволить