Убийца Гора - Джон Норман

Нелу продали первой за восемь серебряных одному из кредиторов отца – владельцу общественной кухни. Стремясь получить выгоду от покупки, он заставил девочку работать на кухне посудомойкой, где она и прожила год, спя на соломе, скованная цепью. Когда тело Нелы приобрело женские очертания, хозяин взял её в Капасианские бани и сразу же, не торгуясь, получил за неё сумму в четыре золотые и четыре серебряные монеты. Начав работать в одном из бассейнов всего лишь за медную монету, через четыре года Нела стала банной рабыней бассейна Синих Цветов, стоящей один серебряный. И вот спустя несколько дней после нашей первой встречи с Нелой я лежал на толстой махровой подстилке, наслаждаясь массажем и ароматом душистых масел и трав.

– Надеюсь, – продолжала Нела, растирая мое тело несколько энергичнее, чем было необходимо, – Клаудия Тентиус Хинрабия станет рабыней.

Приподняв плечи, я повернул голову и посмотрел на нее:

– Ты не шутишь?

– Нет, – резко бросила Нела. – Пусть её заклеймят и наденут на шею ошейник. Пусть ей придется насильно доставлять удовольствие мужчинам.

– За что ты её так ненавидишь? – поинтересовался я.

– Она свободна, богата, высокого происхождения. Пусть и такие женщины узнают, каково быть закованной. Пусть потанцуют под ударами кнута.

– Ты бы лучше пожалела её, – посоветовал я.

Откинув голову назад, Нела расхохоталась.

– Возможно, она невиновна, – добавил я.

– Однажды она приказала отрезать уши и нос одной из своих рабынь лишь за то, что та уронила зеркало.

– Откуда ты знаешь об этом?

Девушка усмехнулась:

– В Капасианских банях известно обо всем происходящем в Аре, – она пристально посмотрела на меня и повторила: – Надеюсь, её сделают рабыней и продадут в Порт-Кар.

Мне стало ясно, что Нела люто ненавидит эту девицу.

– Хинрабиусов любят в Аре? – спросил я.

– Нет.

– Я увидел, что взгляд девушки устремлен куда-то вверх.

– А что говорят о Казраке?

– Что он был добрым главой городской администрации. Но ведь его больше нет.

Я перевернулся на живот. Девушка вновь начала массировать мою спину. Вдыхая аромат масел, я ощущал тепло её рук.

– Маленькой девочкой, ещё свободной, я видела однажды Марленуса, – неожиданно произнесла Нела.

– Кого? – переспросил я.

– Марленуса, убара убаров. Один его голос внушал благоговение.

– Возможно, наступит день, когда Марленус вернется в Ар, – сказал я.

– Не говори так, – испугалась Нела. – В Аре сажают на кол и за меньшее.

– Я слышал, он на Валтае, – продолжал я.

– Минус Тентиус Хинрабиус несколько раз посылал на Валтай сотни воинов поймать и убить Марленуса, но они так и не нашли его.

– Почему он хочет убить Марленуса?

– Они боятся его, – ответила Нела. – Боятся, что он снова вернется в Ар.

– Разве такое возможно?

– В наши дни все возможно.

– А ты хотела бы видеть Марленуса снова в Аре? – спросил я.

– Он был, – гордость прозвучала в голосе девушки, убаром убаров.

Ее руки были сильны, но сейчас я почувствовал, что они дрожат.

– Знаешь, что он сказал, когда, лишив хлеба, соли и огня, его прогнали из Ара, приказав под страхом смертной казни никогда не возвращаться сюда? – спросила она.

– Что?

– Даже не знаю, говорить ли тебе…

– Ты, наверное, сама не веришь в это.

– Я могла бы сказать тебе, что я слышала, но будет лучше, если ты не узнаешь об этом.

– Как хочешь, – я услышал в её голосе страх.

– Он сказал: «Я вернусь в Ар».

– А ты хотела бы видеть его на троне? – поинтересовался я.

Она усмехнулась:

– Я местная уроженка. А он – Марленус, настоящий убар убаров Арской Империи!

Я перевернулся, обнял Нелу и поцеловал. Я не стал ей рассказывать о том, что сегодня в полдень видел Марленуса в Аре.

Выходя из бань, я столкнулся со старшим смотрителем, которого видел на улице, когда сражались игрок и винодел. Это был низкорослый человек с коротко подстриженными каштановыми волосами и суровой квадратной физиономией. На его рукаве красовалась зеленая повязка.

– Вижу, теперь вы носите красную одежду воина. Она лучше, чем черная убийцы, – заметил он.

Я не ответил.

– Знаю, при охоте полезна маскировка, – он ухмыльнулся. – Мне понравилось, что вы дали игроку золотой.

– Он не принял его. Сказал, это черное золото.

– Да, это было так, – согласился старший смотритель и повторил: – Это было так.

– Теперь мне нужно достать немного желтого золота.

Я повернулся, чтобы уйти, и услышал:

– Если намереваетесь пообедать где-нибудь поблизости, разрешите мне присоединиться к вам?

Я не возражал.

– Я знаю отличную таверну зеленых. Там неплохие закуски и вина.

– О, я голоден и не прочь выпить, – откликнулся я, – скорее ведите меня в эту таверну.

Таверна, как и Капасианские бани, находилась в двух шагах от стадиона. Называлась она просто «Зеленой таверной». Ее владельцем был плешивый красноносый парень по имени Климус. Рабыни, обслуживающие здесь посетителей, носили зеленые шелка удовольствий, столы, стены и даже занавески также были зелеными. На стенах тут и там пестрели списки рекордов тарнсменов команды, красовались портреты знаменитых наездников-победителей, выступавших за зеленых, висели седла и упряжи чемпионов прошлых лет.

Однако нынешним вечером посетители таверны были в подавленном настроении – ни один из зеленых не вошел в число победителей гонок. Поэтому вместо состязаний в таверне обсуждалось исчезновение дочери главы городской администрации, высказывались предположения о её возможном местонахождении, дискутировалось о том, как же её можно было выкрасть при стольких охранниках. К тому же, когда это все произошло, около Главного Цилиндра не было замечено ни одного тарна, ни одного чужеземца, видели только людей, часто бывающих в цилиндре. В Аре повсюду говорили, что за всем этим скрывается какая-то тайна.

Старший смотритель, которого звали Мипом, заказал жареного мяса боска, желтого хлеба, гороха, маслин и сыра. Я купил паги, и мы не единожды осушали и вновь наполняли кружки. Принимая во внимание касту, к которой принадлежал Мип, и глядя на его короткую кожаную куртку, кепку с зеленой кисточкой, стриженые волосы, становилось ясным, что старший смотритель не богат. Волосы стригли все работники, обслуживающие тарнов, работа у них была не из легких.

По каким-то непонятным причинам Мип, казалось, проникся ко мне симпатией. Он очень много говорил об организации гонок, о разногласиях в этих вопросах, об обучении тарнов и тарнсменов, о планах зеленых и других команд, о выдающихся птицах и всадниках. Я и не предполагал, что узнаю так много нового.