Эпоха победителей. Воспоминания пламенных лет! - Геннадий Моисеенко

В своих радиограммах штаб партизанского движения 1-го Украинского фронта, которому УШПД поручило координацию деятельности партизанского движения в Восточной Словакии, подтвердил линию на объединение отрядов и создание соединений. Тогда отряд «Чапаев» стал отрядом двойного подчинения.

Объединение начало осуществляться, но отряд имени «Пугачева» продолжал самостоятельные действия, несмотря на неоднократные встречи И.К. Балюты с его командиром Алексеем Гавриловичем Емельяновым. Разговоры часто шли в нелицеприятной форме, а иногда переходили во взаимные угрозы и брань.

Но все это результата не давало, и Балюта, который выполнял задание центра, доложил, что он прекращает попытки объединения и начинает готовить рейдовую группу, во главе которой он поставил Николая Курачева. По его замыслу эта группа приступила к тренировкам по операции взрыва мостов, имея в виду взрыв Ганушевского виадука.

Но судьба, ведущая Балюту по следующему кругу ада, не отпустила его душу. И, как он ни избегал опасных встреч, всё же толкала к ним. Встреча с командиром пугачевцев, о которой говорил пан Эшток из Узехова, все-таки должна была состояться, и этот пан якобы согласился дать Емельянову взаймы 10 000 крон. Встреча произошла в каменоломне и привела к трагическому концу. Один партизан был ранен, а Емельянов получил тяжелое ранение и был отвезен в больницу города Гуменнэ.

Хотя ни Балюты самого, ни его людей там не было, но среди партизан, пополз слух о его причастности к этому делу. Вражеская агентура и его политические противники, в особенности, сторонники буржуазной республики, которые слабы были в боях, но хорошо отсиживались в штабах и других укромных местах, которые можно было найти даже в среде партизанского движения, начали распускать слух о причастности И.К. Балюты к этому убийству. Мотив у них был простой – частые встречи и желание расширить сферу своего влияния.

Хотя Балюта уважал Емельянова как личность, но решение об объединении надо было выполнять, невзирая на личные симпатии или антипатии. Агентурные действия словацких и немецких спецслужб в отношении бригады «Чапаев» не были чем-то уникальным и необычным. Эти службы, в конце 1943 и в начале 1944 года, действовали довольно успешно. Так, недолго просуществовал, созданный в конце 1943 года, отряд под командованием Дмитрия Основина. Спецслужбам удалось арестовать командира отряда и отправить в концлагерь в Илаве, а его отряд, без своего командира, распался. Та же участь постигла и отряд под командованием майора Литвинова, действовавшего под кличкой Рокоссовский. Агентам немецкой разведки, внедренным в отряд, удалось убить командира отряда. После его гибели часть людей, из отряда, перешла в бригаду «Чапаев».

Разбираться в деле с отрядом им. «Пугачева» поручили Ферро Спитак. Хотя он чувствовал в этом деле вражескую руку, но ни он, ни его помощники тогда, по горячим следам, установить ничего не смогли и квалифицировали это дело, как несчастный случай, не взирая на разговоры о том, что отряд имени «Пугачева» примкнул к соединению только после гибели своего командира.

Уже гораздо позже, когда был раскрыт вражеский агент в отряде. И Иосиф Масоряк, занимавшийся этим делом, сообщил, что Емельянов А.Г. погиб от руки агента Центральной державной безопасности Словакии, опытного провокатора, на счету которого был ряд таких акций, всё стало ясно.

Этот агент тяжело ранил командира отряда, Алексея Гавриловича Емельянова, который умер в Гуменном в июле 1944 года.

После смерти Емельянова в отряде началось падение дисциплины, и даже распад отряда. Причем, партизаны не могли прийти к единому мнению, кто будет командиром отряда. Одна часть выступала за переход в партизанскую бригаду «Чапаев» и образование соединения, а другая выступала за создание отдельного отряда и предлагала назвать его «Ястреб».

После гибели Емельянова, Балюта И.К., по настоянию Пряшевской партийной организации, делает ещё одну попытку объединения с этим отрядом. Он пришел в отряд в сопровождении двух партизан охраны. Прошел в командирскую землянку. Предложил комиссару отряда собрать командиров подразделений и уже, не ссылаясь на словацкую позицию, а, ссылаясь на одобрение штаба партизанского движения 1-го Украинского фронта, предложил объединение. Все присутствующие, как обычно, были вооружены, иногда такие споры заходили так далеко, а взаимные обвинения звучали так резко, что стороны хватались за оружие, но, слава богу, до стрельбы не доходило.

Если Балюта обвинял их в неподчинении приказу, то они обвиняли его подчинение Словацкому комитету – изменой Родине. Так что обвинения с обеих сторон были весьма нелицеприятные, но такова была обстановка тех дней, когда жизнь каждую минуту висела на волоске. Нельзя ту обстановку переносить в наши дни, и подходить с критикой того времени, с вновь возникшими либеральными понятиями, обвиняя ту или иную сторону, в то или иное время, в правильности или неправильности действий. Просто надо понять, что так это было! Но, Ягупов, в этой словесной борьбе, тоже переходил в наступление, зло и решительно выдвигая свои аргументы:

– Я не был призван в армию, являюсь лицом гражданским. В создавшейся обстановке, когда за влияние над партизанским движением в Восточной Словакии борются все силы. И все союзные силы, создающие Национальный Фронт Словакии, и иностранные разведки, порой доходят до прямой конфронтации, я считаю наиболее лучшим выходом из положения идти на двойное подчинение – Пряшевскому комитету компартии Словакии и Украинскому штабу партизанского движения, который действует через штабы 1 – го и 4-го Украинских фронтов.

На этот раз беседа шла мирно. Командиры отряда «Пугачев» попросили его выйти из землянки и дать им время для совещания. После короткого совещания они согласились на объединение. В этом отряде было много хорошего вооружения, которое они добыли в боях, действуя самостоятельно. Этим вооружением они помогли доукомплектовать плохо вооруженные мелкие отряды и группы, ранее вошедшие в соединение. Руководство соединением было поручено И.К. Балюте.

Снабжать такое большое соединение в Бардеевских лесах, не имея всеобщей поддержки, какую им оказывала Пряшевская партийная организация, было тяжело. Поэтому, было принято решение вернуться в Сланские горы и расположиться на горе Шимонке. Гора Шимонка имела обрывистые крутые склоны, поросшие лесами. Гору перерезали ущелья, а у её подножья были болота. Это создавало идеальные условия для партизанской базы. Природа сама прикрывала её расположение, и если несведущий человек попытается добраться до штаба соединения, он скорее утонет в болоте, чем найдёт его расположение. И ко всему, Ягупов запланировал выставить боевое охранение в виде секретов на тех участках, где проход был всё-таки возможен, а на дальних подступах, в лесу, предусмотрел расположить партизанские дозоры, в виде крестьян заготавливающих валежник, которые должны были давать сигналы о появлении каждого подозрительного человека.