Слуга Империи - Раймонд Фейст

— Эти тюки можно использовать для защиты от стрел или для укрепления вала. Скажи, чтоб погонщики взяли нидр под уздцы, а сам веди нас к ущелью.

В сумерках становилось все труднее нащупывать дорогу. Узкую тропу загромождали россыпи камней; ветви колючих кустарников хлестали солдат по лицу и цеплялись за доспехи. Кто не устоял на ногах, без звука поднимался и продолжал путь сквозь густые заросли.

Когда взошла луна, отряд уже добрался до узкой теснины. Здесь стволы деревьев были опутаны зловещими плетями дикой лозы, а по обе стороны тропы высились крутые утесы.

— Теперь совсем близко, — сообщил Виалло. — Отсюда до ущелья будет три полета стрелы.

Вглядевшись в полумрак, Кейок различил впереди нависающий над тропой камень и остановил колонну.

Тишину прорезал какой-то свист. Никто бы не поручился, что это обычное пернатое создание, а не более редкая птица, с мечом и в доспехах. Кейок жестом приказал двум стоявшим поблизости воинам приблизиться к нему вплотную и шепотом сказал:

— Останетесь здесь в дозоре. Один из вас доложит мне о приближении преследователей.

Солдаты опустили на землю тюки и стали навытяжку. Кейок отдал им честь в знак признания их мужества. Времени на похвалу не оставалось; впрочем, слова мало что смогли бы изменить. Приказ означал, что при виде врага один из дозорных что есть мочи бросится к полководцу с докладом, а другой погибнет, чтобы хоть немного задержать колонну Минванаби. «Мара сможет ими гордиться»,

— с горечью подумал Кейок.

Солдаты и погонщики с трудом продвигались по извилистой тропе. Кейок отозвал в сторону Виалло и спросил:

— Скажи, ты смог бы выйти отсюда живым и добраться до господской усадьбы?

Виалло по-цурански повел плечами:

— Я знаю эту местность, как никто другой, господин военачальник. Но сейчас, когда нас со всех сторон теснят Минванаби? Тут и тень не проскользнет незамеченной.

Поблизости зафыркала нидра, и все оцепенели. Потом Кейок махнул в сторону нависшего над дорогой камня и принял решение:

— Спрячься за этой глыбой и выжди, пока псы Минванаби пройдут под тобой и скроются из виду. Потом со всех ног беги в усадьбу. Доложи властительнице, где спрятаны шелка. Когда Минванаби подойдут вплотную, мы подожжем оставшиеся тюки. Пусть враги думают, что мы уничтожили всю поклажу, чтобы лишить их добычи. Но самое главное: передай госпоже Маре, что нас предали. Не иначе как среди домочадцев есть изменник. А теперь ступай.

Виалло преисполнился гордости за порученную миссию. Он только кивнул и ловко вскарабкался вверх по скале. Там ему пришлось снять шлем и съежиться, чтобы оставаться незамеченным. Глядя вниз сквозь расщелину, он негромко пожелал:

— Да хранят тебя боги, военачальник. Отправь псов Минванаби в чертоги Туракаму!

— Да поможет тебе Чококан, — отозвался Кейок.

Стоявший рядом солдат подхватил тюк шелка, оставленный Виалло, и стоически продолжил путь, ступая след в след за старым полководцем.

Луна то пряталась за каменистым уступом, то снова прорезала тьму. В лесу, где почему-то молчали певчие птицы, тихо шуршала листва да стрекотали ночные цикады. Люди приближались к ущелью бесшумно, как призраки. Руки и лица у всех были разодраны в кровь. Нидры хромали.

Кейок огляделся по сторонам. В ущелье и вправду можно было остановиться. Сбросив с плеч тюки, солдаты принялись спешно перегораживать вход валежником и камнями, укрепляя вал глиной из протекающего ручья. Погонщики забили нидр и сложили еще не остывшие туши так, чтобы за ними можно было укрыться от стрел. В ущелье стало душно от запаха навоза и свежей крови.

Кейок приказал слугам развести небольшой костер и поджарить мяса, чтобы накормить солдат и заготовить провизию впрок.

Рулоны бесценных шелков были расставлены, как частокол, в дальнем конце ущелья. Теперь они могли послужить последним прикрытием.

Обессилевший и охрипший, Кейок опустился на колени подле ручья, который питали струи едва заметного водопада. Он расстегнул ремешок шлема, плеснул на пересохшую кожу пригоршню воды и снова застегнул пряжку непослушными пальцами. Страха не было. Военачальник слишком много повидал на своем веку, чтобы бояться смерти от вражеского меча. Если у него и тряслись руки, то лишь от тяжести прожитых лет, от усталости и от тревоги за Мару. Кейок привычно проверил меч в ножнах и притороченные к поясу кинжалы. Тут он заметил, что у него за спиной стоит юный водонос, дожидаясь, когда настанет его черед подойти к ручью. Мальчугана била дрожь, но он старался держаться прямо, как настоящий воин, готовый умереть за свою госпожу.

— Воды здесь предостаточно, — ободряюще произнес Кейок. — Дай каждому напиться вволю.

Водонос через силу улыбнулся:

— Слушаюсь, господин.

Кейок поднялся и отошел от ручья. Все вокруг были заняты делом. Слуги хлопотали у огня, а опытные воины без напоминания отводили глаза от тлеющих угольев и языков пламени: в ночной темноте им необходимо было хранить остроту зрения. Военачальнику оставалось только обойти ущелье и ободрить людей, счет жизни которых шел теперь на часы и минуты.

Кейок прожевал кусок жаркого, но не ощутил вкуса. Стоявшему подле него кашевару он сказал:

— Когда Минванаби убьют наших солдат и прорвутся в ущелье, возьмите щиты погибших, насыпьте в них горящих головешек и подожгите шелк. Затем сами бросьтесь навстречу вражеским мечам, чтобы каждый из вас достойно встретил смерть.

— Мы сочтем это за честь, господин, — поклонился кашевар.

Военачальник подкрепился последним — все солдаты уже наспех перекусили, по очереди подходя к костру. Сотник Дакхати дождался, когда можно будет обратиться к Кейоку, и спросил:

— Какова будет наша тактика, военачальник?

Ответ был коротким:

— Выжидать. А потом драться.

Командир авангарда Люджан еще в бытность свою главарем разбойников привык всегда оставаться начеку. К его досаде, луна светила слишком ярко, а равнинные речные берега были со всех сторон открыты взору. Единственное преимущество заключалось в том, что и враг не смог бы подкрасться незамеченным. Под началом Люджана находились все воины, за исключением оставшихся для охраны усадьбы. Врагу понадобилось бы бросить в наступление по меньшей мере три сотни, чтобы прорвать круговую оборону. А для верной победы не хватило бы и пяти сотен. И все же Люджан не знал ни минуты покоя. Снова и снова он обходил позиции, проверял посты, убеждался, что лучники застыли на местах. Казалось бы, ничто не предвещало опасности, но от этого его беспокойство только нарастало.

Почему-то Минванаби медлили с нанесением удара. С первыми проблесками рассвета караван Люджана должен был отправиться в путь к воротам Сулан-Ку. Аракаси получил от своего человека надежные сведения о готовящемся налете. Острый стратегический ум Люджана с самого начала подсказывал, что наиболее вероятным местом для засады оставались придорожные лесные заросли, однако этот участок пути был пройден на закате дня без всяких происшествий. Значит, нападения следовало ожидать в ночные часы. В самом деле, никому бы не пришло в голову отбивать караван прямо на городских улицах.