Слишком много колдунов - Ц. Цыбиков

— Это что?

Питер показал ему окровавленный нож.

— Дела, — сказал Жак. — Надеюсь, это не человеческая кровь.

— Может, свиная, — с отвращением произнёс Аслан. — Она похожа, говорят.

Питер угрюмо кивнул.

— Приехали, — сказал извозчик.

Все трое быстро выскочили из фиакра.

— Дверь, — сказал Питер негромко.

— Вижу, — ответили ему Жак и Аслан одновременно. Дверь была не просто открыта, а сорвана с верхней петли и висела на нижней, бросая на крыльцо косую колышущуюся тень от зажжённого внутри света. Питер уже перехватывал трость поудобнее, Аслан закатывал второй рукав, Жак слегка отстал.

Питер заскочил на крыльцо бесшумно, заглянул.

Вроде чисто. Отодвинул дверь, вошёл и застыл.

— И когда только успели, — сказал Аслан у него за спиной.

Картина полного разрушения предстала их взору. Со стен были содраны обои, кое-где пробита штукатурка до кирпича. Паркет выломан в нескольких местах, кресла распотрошены, с камина содрана облицовка и отколото несколько кусков. Столик и стулья были перевернуты, перила на второй этаж оторваны, несколько ступенек выдраны с гвоздями. Питер, часто моргая, с усилием поднял взгляд наверх. Двери всех четырех комнат были выбиты, включая комнаты Жака и Аслана.

— Они что-то искали, — сказал Аслан, глядя на своих друзей по очереди.

— Да я уж понял, — злобно сказал Питер. — Дверь-то зачем ломать. Вот же записка: «Ключи у мадам Потье, на соседней улице».

— Торопились, — хмуро ответил Аслан.

Жак быстро прошёл мимо них и забежал по лестнице в свою комнату.

— Дьявол! — раздался его злобный крик. Питер и Аслан переглянулись и уже через секунду были рядом с ним. Жак с видом полнейшего отчаяния шарил в тайном кармане, оборудованном в крышке его сундука с одеждой. Затем, поняв, что тайник пуст, он захлопнул крышку, сел на сундук и покачал головой отрицательно.

— Документы пропали, — сказал Питер утвердительно и спокойно.

Жак кивнул.

Некоторое время царила тишина.

— Всё равно спасибо тебе, — сказал Питер.

Финансист с мрачным удивлением посмотрел на него и вздохнул.

— Надо было и правда отнести их нотариусу.

— Вы про что? — медленно проговорил Аслан.

— Сначала Дебатц хотел отобрать дом у Питера с помощью Геркулеса и полиции, — объяснил Жак неохотно. — Затем, когда я навешал ему лапши с три короба, он решил, что на дом положила глаз наша Торговая гильдия. А это уже серьёзнее.

— А! — сказал Аслан.

— Да, серьёзнее, — досадливо ответил куратор королевской службы поставок. — И тогда он решил устранить всех, и захватить документы. Наполовину ему это удалось, как видим… Если бы меня убили, то вас посадили бы в тюрьму, где у него всё схвачено. На разбирательстве в комиссии преимущество у того, у кого на руках документы. Ну а выбить нужную подпись из Питера в тюрьме — это не проблема.

Некоторое время царила тишина. Питер и Аслан смотрели на свободного финансиста и молчали.

— Хоро-ошенькие у вас методы приватизации активов, скажу я тебе, — проговорил эвакуатор наконец. — Прямо лихо. Очень лихо.

— Мы так не делаем, — сумрачно ответил Жак, но в глаза друзьям он не смотрел. — Это они.

— И что, это всё из-за одного моего дома? — спросил Питер, оглядывая комнату.

— Не совсем, — сказал Жак. — Дом этот, Пит, извини, никакой ценности не представляет. Но земля, на которой он стоит, практически золотая.

— Точно, — сказал Аслан. — Это же последний жилой дом на этой улице. Больше нет, сплошные ювелирные лавки.

— Этажей мало, чердак нежилой, — добавил Жак. — Неслыханное расточительство. Пит, что…

— Чердак, — выдохнул Питер и рванулся из комнаты.

В городе Лютеции, носившем когда-то имя Париж, была поздняя ночь или очень раннее утро. В доме семнадцать на Рю де ла Пэ, за кое-как прилаженной к косяку дверью, в покорёженных креслах сидели трое друзей; рядом валялось несколько оплетённых бутылей. Обычно они не бросали их под ноги, но вокруг царил бардак, а давно ведь замечено, что именно разгром и беспорядок сильнее всего способствуют падению требовательности к себе.

— Маленькая девушка, совсем крохотная, — говорил Питер. Его глаза одновременно и косили, и не косили; кажется, он уже был основательно набравшись.

— Ты опять, — сказал Аслан. Они с Жаком обменялись взглядами, полными комического отчаяния. — Жак, он опять.

— Мда, — сказал финансист. — Признаю, идея насчёт опустошить запасы напоследок, похоже, оказалась не самой удачной.

— А я сразу предупреждал, — с достоинством сказал мусульманин. — Заливать неприятности вином, пусть даже очень хорошим…

— Если она позволит взять себя в руки, то как раз поместится на ладони, — говорил Питер тем временем.

— С булавку, — произнёс Жак задумчиво. — Нет, с иголку.

— Да, с иголку, — подхватил Аслан. — Золотошвейную.

— Золл. шшшшв? — спросил Питер. Выражения тяжёлой утраты и живого любопытства сменялись на его лице быстро, словно в детской игрушке «калейдоскоп».

— Хозяйство у тебя с иголку швейную, размером, — любезно пояснил Аслан.

— Но мы никому не скажем, — сказал Жак. — Нам это неинтересно.

— Мы напишем, — сказал Аслан. — В «Монитёр». Им интересно.

— «Тайные дефекты молодого учёного становятся навязчивым кошмаром», — произнёс Жак газетным голосом.

— «…кошмаром для его друзей», — добавил Аслан.

— «…для его умных, симпатичных, перспективных и холостых друзей», — сказал Жак.

— Адрес и мой л-литографический портрет, — Аслан очертил пальцами рамку в воздухе, оттопырил губу, прищурился, оценивая воображаемую передовицу. — Надо, кстати, заказать. Пока мундир не отобрали.

— С-скоты. Мол-люски. Нас-секомые, — выговорил Питер.

— Помедленнее, помедленнее, мы записываем, — сказал Жак.

— Питер, ну ты действительно уже как бы немножко осточертел со своими человечками, — Аслан смотрел на друга. — Мы же обсудили. Это был мысленный эксперимент. Имбецилы. Воображение. Помнишь?

— Человечки размером с ладонь, — задумчиво произнёс Жак. — С правую. Это наводит.

— Не с ладонь, кретины. Помещается она на ладони, глупцы. Если, конечно, она позволит таким, как вы, взять себя в руки.

— Упаси боже. Конечно же, не позволит, — сказал Жак. — Я бы не позволил. Тем более таким, как мы.

— Мы недостойны, — подтвердил Аслан. — Увы, но факт.

— Так вы пойдёте со мной? — спросил Питер требовательно. — Пойдёте или нет, я вас спрашиваю. А?

Аслан коротко вздохнул.

— Прямо сейчас я не могу, — сказал он. — Не могу бросить. Все бросают, а я не могу.