Поход без привала - Владимир Дмитриевич Успенский

ночь. Снаряды сыпались на позиции немецких артиллеристов, на скопления автомашин, на пехоту возле кухонь, получавшую кофе.

Полчаса напряженно работали пушкари. Немецкие артиллеристы начали отвечать им. Дуэль усиливалась. И вдруг яркое пламя полыхнуло над городом, накрыло его багровым пологом. Это дали залп три дивизиона «катюш». Сразу стало тихо. Артиллерия смолкла. Ухо различало теперь отдаленный треск пулеметов, который после оглушительной канонады казался слабым и бесполезным.

Белов взял телефонную трубку:

— Ну, Виктор Кириллович?

— Двинулись! — возбужденно прохрипел Баранов. — Пошла наша гвардия!

По радостно-задорному голосу командира дивизии Павел Алексеевич понял, что Баранов находится в том приподнятом состоянии, когда человеку не страшны сложные ситуации. Сейчас Баранов в седле, в напряженной работе, в привычной стихии. Пусть действует.

— Михайлов! — позвал Павел Алексеевич.

— Здесь!

— Чайку неплохо бы сообразить. Есть время погреться, потом некогда будет.

— Завтрак готов.

— Давай.

Павел Алексеевич ел медленно, стараясь скоротать те томительные минуты, которые всегда бывают в начале операции. Весь войсковой организм приведен в действие, события нарастают, а результаты еще не ясны, еще рано делать выводы и принимать решения.

Прошел час, не принесший никаких новостей. Но вот к генералу стали поступать доклады и донесения из штаба Баранова, от командиров полков, от разведчиков и наблюдателей. Павел Алексеевич начал вживаться в развернувшийся бой.

Неожиданный огонь артиллерии и «катюш» на некоторое время ошеломил гитлеровцев. Этим воспользовались подполковники Данилин и Князев. Едва стихла артподготовка, они подняли своих людей, сами пошли впереди и бегом ворвались в деревню Мицкое. Немцы отошли.

Оба полка: 96-й Белозерский и 160-й Камышинский — попытались с ходу атаковать Пятницу, где фашисты сосредоточили основные свои силы. Однако спешенных кавалеристов остановила непроходимая огневая завеса: открыли беглый огонь сразу семь вражеских батарей. С окраины Пятницы, из деревень Верзилово и Дудылово строчили по наступающим десятки пулеметов. Полки залегли, укрылись в овражках.

Едва рассвело — появились немецкие самолеты. Белову нечем было отогнать их, фашистские пилоты действовали спокойно и нагло. Сверху им отчетливо видны были группы бойцов на фоне свежего снега. Высыпав бомбы, летчики бросали свои машины в пике, секли из пулеметов боевые порядки.

И все же эскадроны, хоть и медленно, продолжали продвигаться. Укрываясь среди кустов, в ложбинах, в промоинах, бойцы все ближе подходили к немецким позициям. Спешенных конников поддерживали минометчики и дивизионная артиллерия. Давление на противника не ослабевало. Враг вынужден был обороняться, а это главное.

Первая часть замысла удалась полностью. Карты противника спутаны. Немецким генералам нужно разобраться в обстановке, наметить новый план действий, отдать новый приказ. Однако Павел Алексеевич понимал: враг ошеломлен, но не ослаблен, сил у него много. Успеха при лобовом наступлении добиться невозможно. Удача может быть только на флангах. Но фланги не радовали. Справа, в районе Иваньково, 112-я танковая дивизия не смогла выполнить приказ о наступлении. Утром танкисты долго «раскачивались», и враг опередил их. Теперь они с трудом отражали атаки 4-й танковой дивизии немцев, не помышляя о том, чтобы идти вперед.

На левом фланге 2-я гвардейская кавдивизия Осликовского вступила в бой прямо с марша. Люди были утомлены. Отстала почти вся техника. И все же Осликовский давил на противника, отвлекая на себя часть его сил. Оставив у себя в тылу железнодорожный узел Ожерелье, кавалеристы оттеснили вражеский батальон с пятнадцатью танками.

А советских танков, выделенных в помощь корпусу, до сих пор не было. Застряли где-то в пути. Надо послать в Зарайск надежного энергичного человека, который сможет поторопить танковые подразделения и решительно использовать их. Кого направить туда? Самая подходящая кандидатура — полковник Грецов. У него хватит воли двинуть вперед людей, не спешивших в бой. Он сам участвовал в разработке плана операции, знает, как важен успех на фланге.

Разговор с Грецовым занял несколько минут. Михаил Дмитриевич понял все с первых же слов.

— Танкисты должны выступить сегодня, — напутствовал его генерал. — Хотя бы частью сил, но непременно сегодня!

Чтобы не терять времени, Грецов рискнул подняться в воздух на У-2. Летчик опытный, проскользнет низко над землей, ныряя в овраги.

Поглядывая в небо, где одна группа фашистских самолетов сменяла другую, Павел Алексеевич ругал себя — зачем разрешил?! Правильно говорит Баранов — война не последний день, никогда не следует горячку пороть.

И вдруг — звонок из Зарайска. Не прошло и двух часов, а Михаил Дмитриевич уже на месте, в курсе всех дел. Докладывал быстро и, как всегда, обстоятельно, с точными цифрами. Главная новость — на железнодорожную станцию прибыли два отдельных танковых батальона, которые обещал Верховный Главнокомандующий. Всего у них сорок шесть танков, но в строю пока восемнадцать легких машин. У КВ и Т-34 мелкие неисправности, их устраняют на месте.

— Кириченко подтянул машины?

— Еще нет.

— Михаил Дмитриевич, начинайте с тем, что у вас в руках. Подчините себе мотострелковый батальон — и немедленно вперед! Держите связь с Осликовским, усиливайте свой отряд за счет прибывающих и отремонтированных машин.

— Будет выполнено.

— Среди танкистов наверняка много новичков. И тех, кто только отступал. Они боятся, не знают своих сил и возможностей. Сломайте этот психический барьер. Для начала нужен успех. Хоть маленький, но обязательно. Вы поняли?

— Да, да! Все понял, понял! — звучал в трубке далекий голос Грецова.

Павел Алексеевич вытер платком лоб — жарко. В комнату то и дело входили офицеры связи. По телефонам поступали доклады из частей, ведущих бой. Непрерывным потоком лились сверху указания, распоряжения, запросы и уточнения. На столе быстро росла стопка бумаг. Теперь, когда улетел начальник штаба, весь поток информации направлялся непосредственно к Белову. На него обрушились десятки, сотни вопросов, хоть и важных, но в общем-то второстепенных, отвлекавших от главного, от управления боем.

— Товарищ генерал, вас Соколовский к прямому проводу!

— Генерал-майор Белов слушает.

— Товарищ Белов, чрезвычайное происшествие: осажденная Тула перестала получать ток с Каширской электростанции. Остановились заводы, дающие боеприпасы. Линия высокого напряжения между Тулой и Каширой не повреждена. Надо искать повреждение на самой станции. Из Москвы послана группа инженеров. Распорядитесь встретить их, организуйте охрану. Электростанция на вашей ответственности.

Еще одна забота! Надо побывать там самому. А на вокзал — грузовик и отделение автоматчиков.

Немцы не бомбили ГРЭС, видимо, берегли для себя. Даже странно. Поблизости грохочет бой, рвутся снаряды, бомбы, горят дома. А высоченные трубы станции дымят преспокойно.

Неподалеку от ГРЭС, возле какого-то оврага, на машину Белова спикировал самолет. Мелкие бомбы цепочкой легли впереди вдоль шоссе. От осколка или от камня треснуло ветровое стекло. Шофер затормозил. Павел Алексеевич прикрикнул:

— Не задерживаться! Только вперед! Скорее вперед! Возле станции безопаснее.

— Трубы им мешают бомбить, —