Логово - Джеймс Херберт

Пендер заметил Леманна и Говарда и, нетвердо ступая, направился к ним. У него было совершенно мокрое от пота лицо, да и дышал он с трудом, выпуская в холодный воздух клубы пара. Став рядом с ними, он бросил на траву фонарь и шлем и посмотрел сначала на одного, потом на другого.

Потом покачал головой:

— Нет.

Глава 17

Чарльз Денисон улыбался про себя, катя на «лендровере» по отвратительной дороге. Все кончилось. Лес свободен.

Он поглядел наверх на ясное небо. Даже природа радуется, что все кончилось более или менее хорошо. С тех пор как две недели назад подземные коммуникации были очищены от мертвых крыс, солнце светило не переставая. Воздух был сухой и чистый, и коричневые с золотым отливом листья, кружась, медленно падали на землю, чтобы, обратившись в прах, напитать собою новую жизнь. Вновь появились звери, осмелевшие настолько, что покинули свои убежища. Они еще осторожничали, но день ото дня становились все храбрее. Вероятно, больше всего их пугали военные со своими танками и грузовиками, похожими на доисторических чудищ из металла. Постоянно кружившие над лесом вертолеты тоже изрядно действовали на нервы. Зато теперь войска в основном ушли, оставив лишь необходимое число солдат для патрулирования, которое не мешало естественной жизни леса. Вскоре должны были вернуться и люди, не позже чем через две-три недели, когда будет проверен и в случае нужды очищен каждый имеющийся в округе дом и подвал. Работы оказалось непочатый край, потому что домов было куда больше, чем думали, но ее все равно делали с чисто армейской скрупулезностью. Еще немножко, и все будет кончено.

Конечно, каждый входящий в лес должен был пока надевать проклятый защитный костюм, однако никто не протестовал, убедившись, что с ним все-таки надежнее. Солдаты даже огорчались, если им не давали серебристого обмундирования, которого просто не хватало на всех, но теперь и они посмеивались над своими приятелями из групп прочесывания, вынужденными их носить. Все расслабились. Кроме Уитни-Эванса. Но его огорчения были совсем другого рода. Похоже, Эппинг-форест терял финансовую независимость. Экстремальная ситуация обошлась гораздо дороже, чем могли себе позволить финансисты Лондона, и члены Большого лондонского совета уже потирали руки в предвкушении того момента, когда они станут совладельцами зеленого пояса. Сражение было в самом разгаре. Уитни-Эванс и его друзья из Сити стремились обвинить в случившемся правительство. Районные власти, имевшие собственность вокруг Эппинг-форест, требовали ужесточить контроль и еще требовали, чтобы правительство взяло на себя всю ответственность за содержание лесной полосы. Лондонские же власти, заявляя, что лес естественное продолжение города, требовали передачи его под их юрисдикцию. Волнение общественности, испуганной нападением крыс на людей, искусно подогревалось оппозиционной политической партией, которая, сплотив вокруг себя недовольных, с удовольствием облаивала правительство. Средства массовой информации тоже включились в охоту, придумывая новое название для породившего множество слухов события, и, вспомнив Нашествие, ничего лучше не придумали, чем «Захват». •

На дорогу выскочила белка, и Денисон притормозил, выжидая, когда она, настороженно поводя головкой, исчезнет опять в тени деревьев.

— Ты единственный грызун отныне, против которого я ничего не имею! — крикнул Денисон и радостно рассмеялся.

Машина вновь набрала скорость, а главный лесничий тихо запел, довольный тем, что может выполнять свои обычные обязанности в почти пустом лесу. Еще пройдет много времени, прежде чем здесь появятся туристы, и от этого у него становилось еще радостнее на душе. Не без удовольствия подумал он и о нестерпимо высокомерном Уитни-Эвансе, которому пришлось-таки покрутиться от неожиданно свалившихся на него неприятностей. Он, конечно же, любит Эппинг-форест, но частенько распоряжается, как в собственном саду, забывая, что государственные служащие — вовсе не его садовники. Денисон искренне хотел, чтобы Сити восстановил свою власть над лесом, но не мог не улыбаться, вспоминая о возникшем переполохе.

Перед большими воротами на участок в шесть акров, где содержались олени, Денисон остановил машину. Много лет прошло с тех пор, как всех оленей свели тут вместе ради их же безопасности, ибо они оказались совершенно беззащитными перед множеством машин на дорогах, перерезавших лес во всех направлениях. Не меньшей опасностью для них были собаки, беспощадно гонявшие взрослых животных и угрожавшие жизни молодняка. Заборы, осколки стекла, пластиковый мусор — все оборачивалось бедой. Не говоря уж о браконьерах. Поэтому, чтобы сохранить популяцию, решено было устроить для оленей загон. Во время нашествия грызунов больше всего Денисон боялся как раз, что они нападут на них. Он умолял установить возле загона охрану или хотя бы направить к нему патруль, и армейское начальство пошло ему навстречу. Из всех обитателей леса Денисон больше всего любил этих ласковых и быстрых животных.

Он распахнул ворота, залез обратно в «лендровер» и въехал на заповедную территорию. Не выключая мотора, он закрыл ворота. Оленей было не видно, но Денисон не усмотрел в этом ничего необычного, зная пугливый нрав своих подопечных. Он ехал вдоль ограды, ища в ней разрывы и убеждаясь, что ни один олень не погиб, повиснув на проволоке, потому что никому из них еще не удавалось перепрыгнуть через нее, чтобы обрести свободу.

Еще ничего не видя, он уже все понял. Они лежали далеко друг от друга, словно вдруг чего-то испугались и бросились бежать в разных направлениях. Полуобъеденные, окровавленные скелеты. Денисон выскочил из «лендровера», напрочь забыв о радиосвязи, без которой уже не обходилась ни одна машина, и побежал к ним, обливаясь потом и качая на ходу головой. Пять, шесть, семь. Вон еще. Всего девять. Господи! Нет. Еще один в сотне ярдов. Один возле ограды. Другой... Он глядел на останки, боясь поверить. Слишком много крови, чтобы сказать точно... но там, где не было пятен крови...

Он подошел совсем близко к тому, что еще недавно было живым существом, забыв обо всем на свете, хотя опасность продолжала грозить из-за каждого бугорка. Теперь он знал точно. Несчастное животное с рваной раной пониже рогов, в которой еще не свернулась кровь, значит, смерть наступила совсем недавно, и с желтовато-коричневой шкурой, не до конца съеденной крысами, было белым оленем.

Уиттейкер широко открыл проржавевшие ворота, и Пендер въехал на своем «ауди» в усадьбу. Он ждал, пока старший учитель закроет ворота, и глядел через лобовое стекло на длинную прямую дорогу впереди, по обеим сторонам которой стеной стояли сосны. Отсюда он мог увидеть лишь очертания большого квадратного Сеймур-холла с черными трубами на фоне голубого неба.