Сумеречный клинок - Макс Мах

«У тебя есть знакомая фея?» — спросил тогда ди Крей.

«Я не знаю, кто она», — ответила Тина.

«А что, если он нас услышит?»

— Тсс! — шепнула она и, подняв руку, подхватила кроху с плеча, побыстрее спрятав ее под полу плаща.

После этого она потянулась, «просыпаясь», и села на импровизированной постели. Ди Крей оглянулся через плечо, посмотрел на Тину коротко, усмехнулся, найдя, по-видимому, ее вид обнадеживающим, и кивнул, здороваясь.

— Доброе утро, милостивая госпожа!

— И вам того же, господин ди Крей! Однако солнце в третьем послеполуденном часу, не так ли?

— Утро наступает тогда, когда наступает.

— Хорошо, — не стала спорить Тина. — Как скажете. А на завтрак у нас что?

— Окорок, сыр и хлеб, вино и травяной чай.

— Вы? — нахмурилась Тина, которую почему-то смутила мысль, что ди Крей копался в ее вещах.

— Ни в коем случае! — поднял перед собой ладони уже полностью обернувшийся к Тине ди Крей. — Ваших запасов, милостивая госпожа, я не касался. Даже не заглянул в ваш мешок, хотя соблазн, чего уж таиться, был. Но я оказался выше этого, — улыбнулся он. — Лес полон чудес, а этот в особенности. Реликтовые леса Подковы похожи, но только похожи на леса равнин.

Тут он был прав. За время пути через горы Тина успела обратить внимание на то, что не все представляющиеся — на первый взгляд — знакомыми растения на самом деле являются тем, чем кажутся. А разнообразие трав, цветов, мхов и папоротников вообще поражало воображение. Половины этих растений Тина не знала вовсе, а многие другие помнила только по гербарию.

Книга была большая — ин-фолио — и очень толстая, в темном с вытертой позолотой кожаном переплете. На каждой странице помещались аккуратно вклеенное высушенное растение, лист, цветок, стебель, реже — корешок, цветной рисунок этого растения, выполненный с удивительным мастерством и даже изяществом, и описание: приметы, места произрастания, особенности сезонных изменений и, разумеется, способы применения, иногда много, а иногда — нет. Тина вспомнила страницы… Тончайший, высочайшего качества пергамент, запах сухих растений, ровные строчки каллиграфически выписанных букв, изумрудная зелень, золото, киноварь и кобальт, сурик и охра рисунков, тихий голос, называющий растения и рассказывающий…

«Что?»

Воспоминание пришло как бы ниоткуда, словно история без начала и конца. Ни того, где находилась эта чудная книга, ни того, кому принадлежал голос, Тина не помнила.

— Что-то случилось? — построжал лицом ди Крей.

— Да нет, — отмахнулась она, надевая на губы улыбку. — Ерунда. Вспомнилось просто… Я могу отойти?

— Разумеется, миледи, — кивнул несколько успокоенный ее словами проводник. — Идите туда, — показал он рукой. — За тот валун. Там безопасно, и никто вас не потревожит…

— Спасибо, господин ди Крей!

Тина встала, подхватила лежавший, как тут же выяснилось, все это время рядом с ней мешок и пошла в указанном направлении. Обойдя огромный валун, для чего пришлось преодолеть довольно густой орешник, она оказалась на тихой полянке, со всех сторон укрытой от посторонних глаз кустами и деревьями, а от врагов — будь то люди или звери — крутыми каменными стенами. В довершение всех чудес здесь протекал ручеек, бравший начало из крошечного водопада, так что Тина могла не только облегчить наконец ощутимо отяжелевший мочевой пузырь, но и умыться. Ну а отдаленность и уединенность этого укромного местечка позволяли к тому же накоротке пообщаться с Глиф.

— Где ты была? — строго спросила Тина, поставив живую куколку на камень перед собой.

— Была! — радостно улыбнулась кроха. — Была! Была! Там! Тут! Там! Тут! Один… — Она пригорюнилась и моргнула, словно собиралась заплакать. — Один! Совсем! Один! Беда, беда, о-гор-чение! Плакать! Го-ло-си-ть!

— Ты пряталась в замке?

— Замок? — удивилась девочка. — Ключ? Дверь… — Она явно была дезориентирована.

— Крепость! — попробовала помочь Тина.

— Боль-шой! Сильный! — обрадовался ребенок. — Креп-кий!

— В большом доме!

— Дом… — задумчиво повторила Глиф. — Жить, по-жи-вать… Боль-шой! Ог…ог…ог…ром…ный! Так?

— Да! — Тина уже и не верила, что они с этим когда-нибудь разберутся. — Да! Дом! Большой! Ты там была?

— Была, — кивнула девочка, — сплыла! — Улыбка расцвела на ее крохотных губках.

— Где ты пряталась?

— Много слов, — нахмурилась Глиф.

— Ты пряталась?

— Да!

— Где?

— Там! Там! Там!

— Черт!

— Где? — оживилась девочка.

— Где, где! У иволги в гнезде!

Вообще-то присловье было более чем неприличное, и его, наверное, не следовало произносить вслух, тем более при ребенке, но проблема взаимопонимания начинала выводить Тину из себя.

— Не понять, — моргнула кроха. — Не знать, не вни-мать. Плакать. — И она на самом деле заплакала. И следует заметить, это было просто душераздирающее зрелище. Девочка в красном платьице стояла на камне и заливалась огромными слезами, подвывая в такт мелко вздрагивающему тельцу. Ужас!

— Ну, что ты! Что ты! — встревожилась Тина. — Перестань! Ну не плачь. Я не хотела тебя обидеть.

— Нет! — возразила сквозь слезы Глиф. — Хотеть, мочь!

«Возможно, ты права: хотела и смогла. Но вопрос, откуда ты об этом узнала? Или ты играешь со мной в какую-то свою детскую игру?»

— Там, — сказала она осторожно. — В доме. В большом доме. Там были люди. Солдаты. Мечи. Много, — незаметно для себя она перешла на лаконичный, чтоб не сказать плохого слова, стиль Глиф. — Их убили. Все умерли. Понимаешь? Неживые. Все! Кто их убил?

— Убил, — повторил ребенок. — По-бил… Раз-рушил. Раз-бил! Глиф! Ура! Ура! Глиф! Силь-ный! Могучий! Всех! Не всех. Не так. Так. Не успеть. О-по-здать. Дру-гой! При-хо-дить. Смот-реть. Bop-чать! Чу-жой! Говорить. Глиф понять не мочь. Слова не слова. Страх! Ужас!

— Кто это был? — вскинулась Тина. — Кто?

— Такой-такой! Ме-ня-ю… ю… щ… ий…

— Меняющий? — подсказала Тина.

— Себя… Мне. Тебе. Себя на.

— Ся? — переспросила Тина, пытаясь понять, о чем, собственно, речь? — Меняющийся?

— Так! Так! — обрадовалась Глиф. — Такой! Пришел! Страх! Ужас! Пожар! Война! Прятать. Себя! Глиф! Не ура! Ура нет. Ничего нет! Плохо! Я он никак. Он мно-го. Глиф ма-ло! Нет. Он здесь, я там. Все.

— Ты его видела?

— Слова! Видеть! Не знать. Не внять. Не принять.

— Ты испугалась? — Вопрос напрашивался, но Тина никак не могла понять, стесняется ли этот странный ребенок своего страха, или наоборот?

— Да! — честно ответила «Дюймовочка» Глиф. — Ужас! Страх!