Минус всей моей жизни - Наталия Александровна Матвеева

– Женька! – весело ответил он после третьего гудка, плохо перекрывая своим голосом какой-то шум и гул на заднем фоне. – Я так и знал, что ты позвонишь! У тебя очередное падение в горестную яму или ты хочешь обсудить поцелуй?

Женька хмыкнула:

– Поцелуй, конечно! Что я в очередной горестной яме не видела? А ты где? Мешаю? – вдруг вспомнив о приличиях и слыша какие-то странные завывания, похожие на хор привидений, в трубке, поспешила уточнить Женя.

– Я на картинге. Сейчас, подожди. – через несколько секунд в трубке что-то хлопнуло, и вой сразу прекратился, уступив место тишине. – Ну, давай поговорим. – совершенно спокойно, без какого-либо волнения, весело проговорил голос Семы.

– И что теперь? – резко выдала мучающий ее весь вечер вопрос Женя. – Мы… должны встречаться?..

Семен рассмеялся и проговорил:

– Мы ничего никому не должны, Женя. А ты хочешь?

Женя задумалась, прислушавшись к себе: да, ей было ужасно комфортно рядом с ним и легко, будто паришь в небе, и этот поцелуй – такой нежный, чувственный, такой внимательный по отношению к ней, но… Хотела ли она встречаться с ним? Ее сердце слегка трепыхнулось в груди, а потом резко сжалось… Нет, какое-то неправильное чувство… Если бы она хотела быть с ним, она бы не задавалась такими вопросами, ведь да?..

– Не знаю. – честно призналась Женька. – Мне нравилось то, что было между нами… И ты мне нравишься… И поцелуй классный…

– Жека, ну так чего ты заморачиваешься, я никак не пойму? Расслабься, успокойся, не создавай проблем на ровном месте, позволь ситуации плыть по течению! А там мы все равно к чему-нибудь да и придем. – последовал совершенно спокойный комментарий.

Женька удивленно подняла брови и посмотрела на телефонную трубку в своей руке, пытаясь осмыслить то, что ей, вроде как, предложили поиграть в отношения по требованию.

– Ну ты смешной, Семка! – усмехнулась она. – Это же как-то… не знаю… совсем не по-взрослому! Как в старших классах школы: «Поцелуй? Да ладно, он ничего не значит, у тебя таких еще миллион будет и не только со мной…» Разве так можно?

Семен вздохнул.

– Ты, милая, загнана в какие-то рамки. Перестань приводить ситуации к каким-то клише! Я не говорил, что этот поцелуй ничего не значит. Я имел ввиду, что раз мы оба не понимаем, что между нами произошло, то нужно просто оставить свободно-дружеско-романтические отношения как есть, чтобы посмотреть, что из этого выйдет! Зябликова, еще раз говорю, расслабься! Если боишься выглядеть маленькой и наивной, то не волнуйся – рано или поздно, ты все равно постареешь, а в старости романтики, по естественным причинам, куда меньше!

Женька нахмурилась, обдумывая его слова. В ее жизни никогда не возникало подобных спорных ситуаций, она никогда не сомневалась в себе, своих чувствах, эмоциях и действительно всегда знала, когда нужно поступить правильно… Тяга к верным, тщательно проанализированным и «заанализированным» вдоль и поперек, обдуманным решениям, которые Сема мило обозвал словом «клише», у нее была всегда, заложена, так сказать, еще в детстве, впитана с молоком матери… А тут – плыви, как какашка в проруби! Потонешь – хорошо, тоже выход из положения, не потонешь – великолепно! Тебя ждет потрясающее романтическое будущее и много-много подобных чувственных поцелуев…

– Ладно. – вдруг неожиданно для себя самой согласилась Женя, пожав плечами. – Тогда поплыли, хоть это и как-то по-идиотски. Раз мы все решили, тогда я – спать, в понедельник увидимся! – и зевнув от усталости и бесконечного облегчения, заполнившего ее душу, Женя положила трубку, не дав Семену даже попрощаться, хоть он и хотел, судя по каким-то бормотаниям, вырвавшимся из динамика, когда девушка нажимала «отбой», и действительно пошла спать, никогда не ощущая себя более спокойно, чем в эту минуту.

В последующие дни их «вольное плавание» на двухместной шлюпке действительно привело к самой обыкновенной дружбе, поскольку, несмотря на то, что Жене хотелось проводить с Семеном много времени, нравилось его тепло, его мягкая, спокойная энергетика, его откровенные, непосредственные фразы и даже поцелуи (коих было еще два), но девушка вдруг отчетливо осознала, что не могла бы встречаться с ним, потому что… Потому что она его не любила. Не любила, как мужчину, не была влюблена, как положено: со всей страстью и самоотдачей, желая весь день находиться лишь в его объятиях и сгорая от жара, когда он нежно проводит рукой по ее лицу или оглядывает желанным взглядом… Вместо этого – лишь простая, обыкновенная симпатия, словно к близкому другу, не выходящая за рамки обычной радости при встрече…

Поэтому они естественным путем вернулись в разряд обычных друзей, и даже те три нежных поцелуя не смогли изменить суть их взаимоотношений, коими Женька, несмотря ни на что, очень дорожила.

Подумав обо всем этом не более тридцати секунд, Женька уверенно покачала головой из стороны в сторону и твердо прошептала:

– Нет. Мы с ним теперь друзья «обыкновенные», как с тобой и с Илюхой. Так что идем втроем. Или вон, Солодову возьми, а то у тебя скоро на глазу мозоль вырастет – так рьяно подмигиваешь! – хихикнула Женька, а Дима, снова невозмутимо подмигнув Наташке, которая опять «косила лиловым глазом» в его сторону, улыбнулся:

– Не варик. Она тебя не переносит. Думает, что ты из себя крутую корчишь, раз вместо девочек с мальчиками таскаешься. Иными словами, что ты шала…

– Но-но! Полегче! – пригрозила ему Женя, не дав закончить не совсем пристойное высказывание. – Она не переносит меня, потому что я таскаюсь с тобой, вот и вся загадка. Так мне в четверг и прическу придется делать?

*** «Плюс»

Четверг.

– Женя, я их не знаю! Ты уверена, что с ними ты будешь в безопасности?? – взволнованно суетилась мама Жени, то и дело выглядывая в окно, где, облокотившись на крышу собственной «Тойоты» стоял с самым тоскующим видом Дмитрий, скрыв свою мощную, мускулистую фигуру под самой модной из своего гардероба темно-коричневой курткой со стоячим воротником, тщательно выстиранных и выглаженных джинсах и черной рубашке, и где вокруг Димы и его машины размеренным шагом терпеливо выхаживал Илья, тоже в рубашке, только светло-бежевой, подчеркивающей его суховатую, вытянутую фигуру, джинсах и черной куртке, задумчиво и даже почти философски глядя куда-то вперед и рассудительно размахивая руками, видимо, в очередной раз объясняя причины, следствия и связи методами дедукции и индукции. – Вон тот, черненький, доверия не внушает!..

– Мама, да все будет отлично! Я же говорила тебе о них сто раз! – Женька, сидевшая на стуле перед зеркалом и завершавшая яркий, но аккуратный вечерний макияж, подчеркивающий ее фиалковые глаза и малиновые