Слимп - Михаил Бабкин

Схватил, стало быть, мужик в перьях Зачмору, душит его, а сам глазами страшно вращает и орёт: почто, мол, потревожил он его покой, из снов реальных и сладостных вырвал? Какого хрена браслет-умертвитель снял, так тебя и разэтак, коли ты не владыка музея – тайного представительского слова не произнёс, и потому никакого права оживлять шамана-экзекутора не имел? До чего же наглые посетители пошли, орёт, давно мечтал хотя бы одного такого придушить!

А Зачмора только сипит и багровеет, ничего сказать не может – того и гляди, пернатый шаман вот-вот свою мечту осуществит. Хоть и не положено мне без команды в хозяйские дела вмешиваться, без конкретного распоряжения, но вижу – дело плохо. Останусь я сейчас без Зачморы и что тогда со мной будет? Кому я здесь нужен? Этому, в перьях, что ли? Включил я шоковое заклинание, против полиментов и диких зверей налаженное, и вломил татуированному так, что от того перья во все стороны полетели. В буквальном смысле.

Отпустил шаман-экзекутор Зачмору, полежал немного на постаменте и малость успокоился. Добрее стал, уважительнее. Но всё равно свою линию гнёт: непорядок это, нельзя нападать на отмеченного благодатью! Будут, мол, у Зачморы теперь крупные неприятности. А сам глазами туда-сюда постреливает, соображает, что происходит. Зачмора пока прокашлялся, пока отдышался, пока проорал все ругательства, какие знал, наш татуированный друг и вовсе в себя пришёл. Настолько, что стал осмысленные вопросы задавать, вроде того, как Зачмора в специальный зал сохранения исчезающих видов сквозь незримую преграду ухитрился проникнуть, да зачем вызвал его, шамана по наказаниям, из счастливого сна о Небесном Гнезде, и с какой целью браслет-умертвитель у него отобрал…

Зачмора как смог объяснил наказательному шаману реальное положение дел: про то, что музей уже давным-давно заброшен и никому до него дела нет; про войну давнюю и про морозильное заклятье, на музейный мир наложенное, рассказал; про заказ на браслет ничего говорить не стал. Про то, что вход в этот спецзал для всех нынче открыт и никаких преград перед входом не наблюдалось, тоже поведал, да всё равно пернатый ничему не поверил. Решил, что обманывают его. Ногами стучать стал, топориком грозить, но с опаской, издали – не понравилось ему шоковое заклинание, факт. Разорался как торгаш на базаре, когда его при сделке обсчитают. Кричал, что первый владыка музея, великий небесный волшебник, лично нанял его на бессрочную работу по охране важного зала, а в качестве оплаты дал браслет-умертвитель, который переносит его, верховного шамана золотоглазой Птицы Каасибы, живым в страну обетованную, то есть в Небесное Гнездо, куда только мёртвые попадают. Во время отдыха, назначаемого владыкой музея. И никто не в праве отбирать у него этот священный браслет и лишать его заработанного блаженства. Потому как только в мире мёртвых он давно уже чувствует себя по-настоящему живым и счастливым! И никакому вору-наглецу, пусть и с необычными громобойными способностями, всё равно не уйти от гнева Птицы Каасибы, где бы этот наглец не был. Он, шаман, об этом позаботится. Лично.

Тут Зачмора призадумался. Я-то давно смекнул, для чего браслет-умертвитель нашему заказчику нужен был. Вовсе не для коллекции, а для личного пользования. Чтобы в своё собственное выдуманное Небесное Гнездо перебраться. На бессрочное количество лет. Хитрый браслет, однако! Я о таком никогда слыхом не слыхивал, даже в преданиях… Эх, не надо было Зачморе отвлекаться! Надо было поскорее от шамана-экзекутора удирать, но ни я, ни Зачмора тогда всерьёз его угрозу не восприняли – казалось бы, ну чем может быть опасен мужик в перьях и со стеклянным топором? Который шокового заклинания отведал? Не более страшен, чем обычный городской сумасшедший.

Пока Зачмора думал, отмеченный благодатью принялся резво скакать на месте и махать перед собой топориком крест-накрест; перья на шамане вдруг встали дыбом и с них посыпались искры, такие же оранжевые, как и сама перьевая одежка. Не успел Зачмора сообразить, что к чему, как шаман-экзекутор успокоился и высокомерно сообщил ему, что, мол, наложил на гнусного вора особую порчу и никуда ему, значит, от той порчи не деться и не снять её, как бы он, вор, ни старался. А когда вору надоест ходить порченым, так пускай назад возвращается. Вместе с браслетом. А лучше пусть прямо сейчас его назад отдаст. Пока не началось.

На том мы и расстались – посмеялся Зачмора над глупыми словами глупого шамана и дал мне команду убираться из музея: не верил Зачмора ни в порчу, ни в сглаз, ни в проклятье. В магию – верил. В мистику – нет.

Вот тут-то и начались наши приключения. Не самые радостные, надо сказать. Для начала мы попали не в Оловянный Мир, куда было настроено заклинание возвращения, а в Исправительный. Куда никто по доброй воле не путешествует. В колонну осуждённых. Еле смылись от местных полиментов, один из них Зачмору кислотным хлыстом чуть насмерть не прибил – у того шрам от ожога через всю спину протянулся. Но это были лишь цветочки, ягодки созрели позже…

Когда мы попали в Оловянный Мир, с третьей попытки, то оказалось, что заказчик буквально полчаса тому назад отбыл в один из Миров для заключения важной сделки, а когда вернётся – неизвестно. Может, завтра, а может, через неделю. И никаких указаний насчёт браслета он ни своей жене, ни слугам не оставлял.

Ладно, решил Зачмора, подождём недельку – поселился в гостинице и стал ждать.

Ожидание вылилось в затяжное пьянство. В запой. На третий день запоя случайные собутыльники выбили Зачморе передние зубы и отобрали у него все деньги, но на браслет не польстились – кому она нужна была, та медяшка! Зачморе пришлось съехать с гостиницы и поселиться в парке, на скамейке. За бродяжничество Зачмору дважды арестовывали полименты, но обнаружив, что денег у него нет, выбрасывали на улицу. Предварительно тоже побив.

Ко всем несчастьям у Зачморы неожиданно началась экзема по всему телу: он покрылся волдырями с головы до ног. И непрестанно чесался. До крови. У него и раньше случалось нечто подобное после сильных переживаний, на руках. Но чтобы так…

На пятый день Зачмора начал катастрофически лысеть: к вечеру все волосы у него выпали полностью.

На шестой день Зачмору скрутил радикулит, чего раньше никогда с ним не случалось – он стал ходить согнутым как древний дед, и очень медленно.

Когда на седьмой день Зачмора приковылял к дому заказчика – грязный, в лохмотьях, беззубый, лысый и в язвах – его не хотели принимать. Даже на порог пускать не хотели. Наконец, после долгих слёзных просьб дворецкий с плохо скрываемым отвращением сообщил Зачморе, что хозяин пока не вернулся и вряд ли скоро будет – у него важный круиз по Мирам, с посещением деловых партнёров. А если нахальный урод ещё раз сунется в этот дом, то он, дворецкий, обойдётся без вызова полиментов, увесистая дубина у него имеется. Как раз для таких посетителей.