Ведьмачье слово (сборник) - Владимир Васильев

Остальные известные ведьмакам водные механизмы были неразрывно связаны с поверхностью, а если и погружались – то только один раз и безвозвратно.

– Знаешь что, – сказал вдруг Ламберт, – надо к спасателям уцелевшим сходить да потрясти их как следует. Может, у них что-нибудь из оборудования пропадало? Или какой скафандр-автоном вдруг недавно с катушек гигнулся и ушел в загул на пару со сварочным аппаратом? Мало ли?

– Осталось только придумать – для какого рожна скафандру столько метанола понадобилось? – хмыкнул Геральт с некоторым сомнением.

– А зачем вообще может понадобиться метанол? – пожал плечами Ламберт.

Вопрос был явно риторический. Между словами «метанол» и «топливо» можно было смело ставить знак равенства. Единственное – метанол, он же древесный спирт, топливом был достаточно экзотическим и использовался как горючее довольно редко и опять же далеко не всеми механизмами, а лишь узкоспециализированными. Которые также встречались весьма и весьма нечасто.

Кроме того, метанол использовался в качестве присадки к обычному топливу, но об этом знали только сведущие живые – магистры с Выставки, техники да еще ведьмаки.

– Давай так, – предложил Геральт Ламберту. – Ты идешь и трясешь спасателей, а я тем временем загляну в правление и поинтересуюсь – не покушался ли на их метанол кто-нибудь еще. С пристрастием эдак поинтересуюсь. Потому что это дело все больше начинает напоминать мне какую-то межклановую аферу.

– Ну, ты это… не горячись только, – попросил Ламберт. – Не спорю, случай запутанный, но не зря же комбинатские первым делом официально вышли на Весемира?

– Не стану я горячиться, – пообещал Геральт спокойно. – Значит, ты согласен?

– Согласен! Давай вниз.

Ведьмаки без промедления спустились к подножию скруббера. С моря тянуло свежестью, и если бы не ощущались резкие запахи комбината, было бы просто чудесно.

– Ну что? Я – к спасателям, ты – в правление. – Ламберт поправил сумку на плече. – Где встречаемся?

– В номере. Как стемнеет.

– Годится. Удачи, Геральт.

– И тебе.

До правления было минут десять ходу. Комбинат продолжал жить размеренной жизнью большой технологической территории – где-то что-то отрывисто громыхало, утробно клокотали скрубберы и бассейны-отстойники, равномерно шумел трубопровод, лязгал вдали металл, а у работающих на погрузке кранов зычно перекликались крановщики и стропальщики. Со стороны и не скажешь, что в округе творится что-то неладное. Но все же в воздухе висела тревога – едкая и приторная, как распыленный в помещении перечный газ. Живые остро чувствуют эту тревогу и стараются по возможности убраться из зараженных страхом кварталов города. Но тут комбинат, куда с него денутся постоянные обитатели? Куда денется клан? Куда могут уйти вольные живые, многие из которых родились здесь же? Любой завод, фабрика, база, любая обнесенная забором территория – это уже не просто городские кварталы, где может беспрепятственно гулять всякий, кому вздумается. Это организованная и самодостаточная ячейка в составе мегаполиса, крупица многоэтажной техногенной россыпи на теле старушки-Земли.

Геральт не завидовал комбинатским. С одной стороны, потому, что они за долгую жизнь, кроме родимых цехов, ангаров да скрубберов, могут больше ничего и не повидать. С другой – потому что они сами никак не в состоянии повлиять на текущую ситуацию. Обычные горожане – клан, вольные, приезжие – обречены под ситуацию подстраиваться. А ведьмаки привыкли менять ее в нужную сторону. Горожанам это казалось свободой и служило еще одним поводом для неприязни к ведьмакам. И лишь ведьмаки понимали, насколько они сами, в сущности, несвободны. Несвободны от них, от обитателей города, который призваны защищать. Несвободны от долга и несвободны от слов и обещаний, которые вынуждены иногда давать.

И выполнять.

– Геральт?

Голос был удивленный и смутно знакомый.

Ведьмак замедлил шаг, потом и вовсе остановился.

В отнорке ведущей к правлению аллеи стоял живой. Он скрывался в тени, так что лицо трудно было рассмотреть, но Геральт сразу узнал его.

– Здравствуй, Геральт! Ты меня должен помнить по Виннице, тогда я звался Лёха Лимон!

Живой сделал несколько шагов и покинул отнорок, выйдя на аллею.

– Ты тогда заплатил за меня бандитам, Геральт… Я должен поблагодарить тебя.

Лимон и впрямь изменился. Тогда, в Виннице, это был жалкий и задерганный нюня. Геральта он называл на «вы» и впечатление производил неприятное, чтобы не сказать отталкивающее. Теперь перед Геральтом стоял вполне уверенный в себе и окружающем мире мужчина лет примерно тридцати, с внимательным и цепким взглядом и развернутыми плечами.

– Спасибо, Геральт, и не только за деньги. Ты помог мне измениться. Лёхи Лимона давно нет, есть Алексей Лиман, служащий Южного химкомбината и акционер нескольких дочерних предприятий. Правда, мой пай пока невелик, но клан со мной все равно считается.

Геральт молча взирал на Лимона-Лимана. Прежнего Лимона это затянувшееся молчание неминуемо заставило бы занервничать, засуетиться. Нынешний Лиман спокойно полез во внутренний карман делового костюма, вынул пухлый продолговатый конверт и протянул ведьмаку.

– Ты заплатил за меня Гансу двадцать три тысячи. Здесь двадцать пять. Возьми. И еще раз спасибо.

– Я не знаю никакого Ганса и никому ничего не платил, – сказал Геральт сухо. – Вы ошиблись, любезнейший.

Лимон выдержал долгий взгляд в упор. Он так и стоял с конвертом в протянутой руке.

– Я понимаю. Безжалостность и отстраненность – часть ведьмачьего имиджа. – Лиман опустил руку с конвертом, но прятать его не стал. – Честно говоря, я ожидал чего-то подобного. Давай будем выше всех этих нелепых условностей, Геральт. Я не люблю долги и с некоторых пор привык отдавать их при первой возможности. Возьми деньги, и я больше не стану тебе докучать. Если хочешь, даже здороваться впредь не буду.

– Вы ошиблись, – повторил Геральт спокойно. – Всего доброго.

Ведьмак повернулся и быстро пошел по аллее в сторону правления. Сначала ему показалось, что Лиман бросился следом, однако лишь показалось – тот остался на месте, только задумчиво глядел вслед удаляющемуся Геральту.

«Шахнуш тодд! – подумал Геральт. – В прошлый раз он обращался ко мне на „вы“, а я бросал ему пренебрежительное – да, да, пренебрежительное, чего уж там! – „ты“. Сегодня все наоборот. Он действительно изменился…»

Проснулся Геральт рано и в паршивом настроении. Виной тому, скорее всего, был вчерашний визит на директорский этаж, где ему вежливо, но не скрывая неприязни, объяснили: на комбинатский метанол покушались неоднократно, но до нынешнего случая безуспешно; все более ранние поползновения на склады клан пресекал своими силами. Нынешний случай стоял особняком, поскольку служба безопасности комбината не сумела отыскать ни самих воров, ни даже их следы.