Ударом на удар - Михаил Серегин

– Иван Петрович, – сказал Полунин в трубку, стараясь придать своему голосу теплые интонации, – как дела?

– Полунин? – услышал он в трубке благожелательный баритон чиновника.

– Узнал... – усмехнулся Владимир. – Как мне найти твоего сына, телефончик не подскажешь?

– Зачем он тебе? – полюбопытствовал Реденко.

– Да есть тут одна информашка, которая должна его заинтересовать.

Реденко держался особняком в правительстве области. Он не то чтобы лаялся с Изяевым, но откровенно недолюбливал его. С Цепелюком, как было известно Полунину, у Реденко отношения тоже были натянутыми. Зато все они, как было видно, ладили с губернатором, словно он был неким стабилизирующим центром областной администрации. О нынешнем звонке, Полунин был уверен в этом, Реденко никому из «областных» сообщать не будет. Не то чтобы Владимир в чем-то их подозревал, просто он знал, что любое дело такого рода требует конфиденциальности. И Цепелюк, и Изяев узнают о фальшивых долларах в свой черед, если, конечно, каждодневная суета и занятость на работе позволят им ознакомиться с телевизионными и газетными материалами.

Полунин почти не сомневался, что Реденко, не общаясь с Цепелюком и Изяевым, не сильно отличается от них. Он наверняка не знал, но догадывался, что все они «берут», что вертят так и сяк деньги областного бюджета, чтобы выкроить себе кусок сладкого пирога. Полунин вообще относительно людей во власти и чиновников не обольщался. Чутье говорило ему, что необходимо проверить деньги, которые бандиты заплатили его жене за ее долю завода. Он не понимал, зачем им понадобилось вообще что-то платить, если они могли при помощи шантажа и насилия просто лишить ее этих проклятых бумаг. Нарисовавшийся налоговик, конечно, многое прояснил. Но то обстоятельство, что налоги платятся в течение определенного времени, то есть Светлана могла рассчитаться с государством до апреля следующего года, несколько затемняло положение вещей. После разговора с Крюковым Полунин решил съездить в банк и проверить хранившиеся в депозитарии доллары Светланы. А пока он разговаривал с Реденко, который стремился разузнать поконкретнее, зачем Полунину понадобился его сын. Полунин охотно верил в праздное любопытство чиновника, который рассматривает зачастую регион как свою вотчину и которому до смерти интересно, что же такого могло случиться, чего он не знает.

– Какая информашка? Не поделишься?

– Пока все строго конфиденциально, – придал Владимир своему голосу шутливые нотки, – к утру об этом будет знать весь город.

– Правда полезная? – продолжал выспрашивать Реденко.

– Очень. Ну так как? – Полунин уже начал терять терпение. – Лучше всего его сотовый.

– Я ему позвоню, скажу, что его хочет порадовать мой знакомый Полунин, – откликнулся Реденко. – Его телефон...

Он продиктовал номер.

– Позвони ему минут через десять, я все устрою, – с гордостью произнес Реденко, словно принимал главное участие в каком-то важном деле.

Впрочем, он даже не подозревал, насколько важным оно было для Полунина.

– Спасибо, Иван Петрович, буду обязан...

Полунин положил трубку и посмотрел на молчаливо ухмыляющегося князя.

– Нелегко с этим народом, – покачал Юсупов головой.

– Везде суют свой нос, хотят всех и вся контролировать, – пренебрежительно отозвался Полунин. – Я договорюсь о твоем визите, а ты поедешь к Реденко-младшему и все детально обрисуешь.

– Еще какой-то Реденко-младший на моем пути возник, – иронично заметил князь, – разве мне не достаточно Миронова-младшего.

– Контакт с первым будет несомненно более полезным и менее волнительным, – пошутил Полунин.

– Слышал бы тебя сейчас Миронов-младший! – засмеялся князь, глаза которого лукаво сузились.

Полунин снова взял трубку и, пробежав пальцами по клавишам, приставил к уху.

– Редакция «Континента»? Мне, пожалуйста, Мажухова Кирилла Степановича. Скажите, Полунин спрашивает.

Через минуту Полунин уже договаривался с главным редактором о визите к ним в редакцию московского журналиста. Позвонив в редакцию «Бюргера», Полунин сообщил аналогичную информацию.

– Ну, – бодро взглянул на Юсупова Полунин, – путь свободен. Сейчас еще с Реденко-младшим побеседуем – и можешь ехать.

– Премного благодарен, – хохотнул князь.

Когда Реденко-младший дал «добро», Полунин и вовсе повеселел. Они вместе вышли с Юсуповым из здания администрации и сели в ожидавшую их «Волгу». Полунин высадил Юсупова у телецентра, а сам поехал домой.

Светлана крутилась на кухне. Она тушила мясо с овощами, и Полунин, только еще подходя к квартире, почуял разливающийся по подъезду вкусный аромат.

– Привет, – поздоровался он с женой, – ты мне нужна.

– Это что-то новенькое, – поддела его Светлана. – Прямо сейчас? Ты меня пугаешь!

– Нас внизу ждет мой водитель. Нам нужно съездить в банк, заглянуть в депозитарий, – у Владимира не было времени перебрасываться шутливыми замечаниями и вступать в перепалку.

– Для чего? – не поняла Светлана.

– Собирайся, объясню по дороге. Возьми паспорт.

Полунин первым вышел из квартиры. В руках у него была пустая спортивная сумка. До банка они доехали за десять минут. Светлана не могла узнать охранников – те ли это, какие дежурили на своем посту в тот день, когда ее приволокли сюда бандиты, или нет.

Полунин шел стремительным шагом, увлекая ее за собой. На пути у них вырос высокий парень, на котором одежда моталась как на вешалке, но который был полон чувством собственного достоинства, как какой-нибудь пэр Англии.

– Чем могу помочь? – остановил он Полунина и его жену.

– Моя жена хочет заглянуть в депозитарий, – глухо произнес Полунин, в нем клокотало волнение.

– А-а-а, – улыбнулся парень, – я вас помню.

– Олег Борисович, – пробормотала Светлана, прочитав его имя-отчество на бэйдже, – мой муж...

– Пожалуйста, – еще благодушнее улыбнулся дылда, – я вас провожу.

– Я хочу пройти с женой, это можно?

Олег Борисович пожал плечами с таким видом, как будто Полунин принуждал его совершить неблаговидный поступок, но что в силу особого личного расположения, которое он чувствует к чете, пожалуй, позволит им нарушить запрет.

Наконец ключ, взятый Олегом Борисовичем из специального шкафчика, повернулся в замочной скважине вместе со Светланиным ключом. Служащий аккуратно достал ящик. По его лицу растеклась слащавая улыбочка.

– Тяжелый, – просюсюкал он, направляясь в кабинку.

Владимир и Светлана вошли в кабину, как только он покинул ее. Причем вид он имел торжественно-благоговейный. Волнение Полунина нарастало, как снежный ком, и его нервное напряжение передалось Светлане. Отперев ящик, он достал из-под резинки верхнюю купюру. Ощупал ее, посмотрел на свет.

– Настоящий, – облегченно вздохнул он.

И снова продолжил проверку, как будто какая-то властная неумолимая сила гнала его.

– Черт, – он выпустил очередную банкноту из рук, – фальшивка. Так я и знал! – сокрушенно воскликнул он. – Как последних лохов...

Он поднял тревожно-рассеянный взгляд на жену. Светлана подавленно молчала.

– Ничего, – положил Полунин ей руку на плечо, – все равно это не деньги, а бумаги мы восстановим. Ничегошеньки они не добились. Деньги мы заберем, – решительно заключил он.

– Зачем они это сделали? – спросила Светлана.

– Подсунули тебе фальшивки?

– Да.

– Чтобы ты как-нибудь попалась с ними, – криво усмехнулся Полунин, – они полагали, что, дав, по их меркам, такую солидную сумму, они обезопасили себя от сомнений. Хотели создать видимость справедливой сделки, но ничего у них не вышло.

Он дернул молнию на сумке и стал пихать туда доллары. Светлана молча наблюдала за ним. Делал он это быстро и как-то даже ожесточенно.

Покинув банк, они сели в машину и направились в «Оливер» пообедать. В машине Полунин позвонил на сотовый Юсупову, и тот сообщил, что тележурналисты заинтересовались и намерены побывать в казино. Это утешило Полунина, которому с трудом удавалось скрыть свою ярую злобу на похитителей жены.

Глава 21

На этот раз князь опять решил слегка изменить свою внешность. Для этой цели он прибегнул к новому парику. Он с интересом рассматривал себя в зеркале, приглаживая парик. Он побрился, не уставая повторять, что это куда более великая жертва на алтарь дружбы, нежели простая финансовая поддержка. Надев очки, он так резко изменился, что Миронов, увидев его, выразил непритворное удивление.

– А журналисты? – спросил его Дмитрий с порога.

– Будут, – лаконично ответил он и приступил к выбору туалета.

Он остановился на гавайской зеленовато-красной рубашке и изумрудного цвета брюках.

– Тебе не кажется, что ты похож на попугая? – бросил на него ироничный взгляд Миронов. – Ты что, решил привлечь к себе как можно больше внимания?