Герцеговина Флор - Виталий Павлов

" Ну и бабы…" — только и успел подумать Сатера, и Морфей унес его в прекрасную страну снов. И вот что там доктор увидел.

Раскинулась перед ним Русь-матушка, поля колосятся золотом, леса шелестят молодыми побегами, реки воды свои чистые несут к морям. Красота! И стоит посреди всего великолепия доктор Сатера. Вокруг него народ суетится телевизионный. Кто-то грим накладывает, кто-то свет устанавливает, кто-то звук пробует. Чувствуется по всему, сейчас прямой эфир начнется. Вопрос только, что говорить. Волнуется доктор, ищет телесуфлера. Находит, наконец, читает:

- Кто к нам с мечом…

Меч ему в руки дают. Какой-то он ненастоящий. Легкий больно. Доктор приглядывается. Ну точно — фанерный! А вокруг уже массовка сидит, все как один пальцы в рот засунули и свистят. Да нет, свистают даже.

- Халтура!!!

В первом ряду наследники Соловья-разбойника, во втором ряду прочая нечисть с бывшим студентом Бессмертновым.

- Дурит народ доктор! Дурит!

А Сатеру в пот бросило. Это же стыд какой! Срам. На глазах у всей Руси великой в халтуре обвиняют. И никто не поможет, он только по сторонам оглядывается, видит: в кричащей толпе Василиса сидит, плачет от стыда. А тут еще время подгоняет, секунды так и летят. Даже на картине Васнецова три богатыря в стременах привстали, смотрят, что же будет. И вдруг где-то вверху как сверкнет. Сатера зажмурился, но все равно увидел — меч. Фанеру в сторону отбросил, разбежался что было сил и прыгнул. Лечу! Смотрите, лечу! И сам же во сне думает: «Расту, наверное…» Рухнул с кровати, глаза открыл, перед ним тетка Василисы.

- Что, доктор, растете?

- Да вот…

- Вставать пора…

Доктор посмотрел в окно. Рань, даже солнце не игтало, птицы еще спят.

— Птицы-то спят, — сказала тетка. — А тебе, мил человек, пора в дорогу.

«Вот те раз! Мысли что ли читает?» — мелькнуло у доктора.

- Ну, читаю, — спокойно сказала тетка.

Вот это его разбудило окончательно. Доктор поднялся с пола, и они вместе вышли из дома. Тетка кувшин прихватила, полотенце.

- Умываться будем. У нас удобства все в лесу.

Вода студеная, полотенце колючее.

- Слушай, зачем тебе меч этот? Остался бы. Смотри хозяйство какое, руки мужские нужны. Да и я не так уж плоха…

Он улыбнулся, будто не понял, всерьез она или нет. Спросил:

— А Василиса где, Иван?

Тетка покачала головой:

Нет, родной, дальше ты сам идти должен. Так уж повелось. Ну, где ты видел, чтобы на Руси богатыри со свитой ходили? Один так один.

Сатера вернул полотенце:

- Спасибо, хозяйка. За все спасибо. Теперь показывай куда идти?

Да погоди ты, что же, я тебя не евши отпущу? — только взглянула на пенек, он скатертью белой накрылся — Что есть будешь?

Яичницу, — не думая, сказал Сатера, — с лучком…Как у нее сковородка шипящая с яичницей в руках оказалась, доктор не понял. Ну и ладно! Присел у пенька, стал уплетать за обе щеки. А вкусно готовит тетка эта.

- Чайку тебе или кофе на городской манер?

Сатера не успел сказать, что хочет чай, стакан будто вырос перед ним, а рядом медок липовый в ковшике. Ну, вот и поел. Доктор поднялся, руки о штаны вытер, прощаться надо.

- Слушай теперь, — сказала тетка. — Придешь в деревню, там кузнецы одни живут, выбери того, кто брить умеет. У него коня спроси. Будет торговаться, хоть штаны отдай, а коня получи. Без коня и меча не будет. Вот так.

- Все?

- Все. Веришь?

- Веришь не веришь, а другого выхода нет.

- И то правда, — согласилась тетка. — Я и сама не верю, но другого мне тебе сказать нечего. Вот сейчас в голову пришло. Может, и правда.

- И на том спасибо.

Постояли минутки две.

- Ну, пойду я. Далеко, наверное, идти?

- Хорошо, только…

- Что?

- Поцелуй на прощание. Чтобы знать, как это…

Тут доктор ломаться не стал, обнял женщину крепко и поцеловал в губы. Тетка доктора отпускать очень не хотела, но и удержать не могла. Да и как удержишь. Вон, как шагает, стену прошибет.

Доктор шел и думал, что это такое происходит? Или он краше стал с годами, или просто в местах этих мужиков не видели. Уже со второй попрощался так, будто муж и жена были. А тетка все смотрела и смотрела вслед, пока он виден ей был. Доктор это чувствовал. Между лопаток так горело, будто йодом рану прижгли. Однако шел, упрямо не поворачиваясь. И тетка упрямо стояла, потому что хруст веток слышала, и когда стихло все, все равно еще стояла…

Изба ходила ходуном. Дребезжала посуда на полках, звенели стаканы и рюмки в буфете. Василиса кричала и билась о запертую дверь. Да не просто запертую, еще и комодом дубовым придавленную. Она остановилась на некоторое время, подошла к окну. Комнатка находилась под самой крышей, и выбраться и через окно было еще труднее. Тогда Василиса вернулась к двери и с новой силой налегла на нее. С новой — не значит физической! И вот комод, с виду абсолютно неподъемный, сначала вздрогнул, потом сдвинулся с места, потом покатился по коридору, как под откос. Хотя там не было никакого наклона. А потом и вовсе полетел вниз по лестнице и с грохотом достиг первого этажа. Вылетели из своих ячеек ящики, разлетелись в разные стороны простыни, фотографии и прочее обычное содержимое комодов. Дверь открылась, взбешенная пленница вышла из комнаты. Внизy, посреди всего этого хаоса стояла ее родная тетка. Брови на переносице сошлись, руки в бедра упираются, вид грозный.

— Ну, чего бьешься? — спрашивает.

- Где он?

— Кто?

— Тетя, не играй со мной…

Та видно, и сама поняла, что здесь не шутки шутят. Достаточно было на комод посмотреть.

- Ушел приятель твой, — мягко сказала тетка.

Василиса побежала вниз, чуть родственницу свою с ног не сшибла, и прямым ходом к дверям. Только двери аккурат перед ее носом захлопнулись. Василиса, не поворачиваясь, сквозь зубы процедила:

- Тетя, не надо…

- Вот и я говорю, не надо! Сиди себе дома, варенье ешь из малины, сестра спросит, что делала, я скажу, по хозяйству помогала. Не дело это — за мужиками бегать!

- Я помочь ему хочу!

- А вот мы сядем за стол, картишки бросим и посмотрим, чем ему помочь можно… Поворожим…

Однако Василиса не хотела слушаться старших, она упрямо пыталась открыть дверь. Но тут мебель ожила. Стул подъехал к ней сзади, прямо под коленки, примерился и ударил. Вот Василиса уже и сидит. Тут же кожаный ремень из кучи тряпья выполз змеей, обвился вокруг тела ее и рук. Затянулся потуже и на самую последнюю дырочку застегнулся. И вроде никто ничего для этого не делал, тетка только глазами водила.

- Так вот ты как?! — задыхаясь от гнева и бессилия, прошептала Василиса.

- Но ты же по-хорошему не понимаешь…

- Почему не понимаю? — сказала Василиса и затихла.

И вдруг сметана из стоящей на подоконнике крынки выплеснулась, кометою промчалась через комнату и прямо тетке в лицо! Шлепок получился что надо.

- Ах ты негодница! — зашипела тетка, убирая сметану с глаз. — Быстро глупостям всяким обучилась!

- Дурное дело не хитрое…

Тут же над головой у тетки просвистело блюдце и шлепнулось о стену, разлетевшись на сотни мелких осколков. Хорошо, та пригнуться успела.

— На старших руку поднимать?!

- Тоже мне старшая, всего на пять годков…

- Не на пять, а на восемь!

- Да? А вчера доктору за столом говорила, что на пять…

Теперь уже пирожок румяный да пахучий пролетел совсем рядом с теткиным ухом.

Не безобразничай, накажу! — это грозно прозвучало, но племянница и не думала слушаться.

Крынка, та самая, где сметана была, поднялась и тяжелым бомбардировщиком поплыла в сторону враждебного объекта. Но медленно поплыла, тетка ее заметила и объявила воздушную тревогу. Крынка остановилась прямо посреди комнаты и повисла там, будто И не крынка вовсе, а воздушный шарик. Родственницы напряглись. Чувствовалось, что Василиса из последних сил старается, а тетка только губы покрепче свела.

— Это кто же тебя учил так со старшими разговаривать? — процедила она, а крынка все ближе и ближе к Василисе подбирается.

Но, видимо, силы Василису совсем покинули. Она уже и ответить ничего не может и сопротивляется еле-еле. Крынка почти к самому лицу подобралась. Покрутилась перед носом пленницы, и разлетелась с глухим треском на мелкие черепки, залепив лицо Василисы остатками сметаны. Бой закончился.

— Вот так-то, — сказала победительница, — придешь в себя, уберешь тут, — и вышла вон.

Василиса глазами Ивана искала, только не видно брата.

Тем временем, пока дамы развлекались в избе, доктор Сатера шел к заветной цели. Долго ли, коротко ли шел Сатера, только в один прекрасный миг увидел он деревню. Прекрасный, потому что уже верить перестал, что увидит нечто подобное. Он стоял на вершине холма. Избы вдоль дороги ровно выстроились, над трубами дымок клубится, огороды опрятные, в них картошка уже давно отцвела, капуста округлилась, яблони полные яблок стоят, а над всем этим то петух крикнет, то собаки откликнутся. И только звон кузнечных молотов не прекращается. Та это деревня, о которой тетка говорила, или нет, но кузнецы тут явно жили. Доктор хотел сразу туда припустить, но решил не торопиться, обдумать все. Присел у дерева в высокой траве.