Мужской стриптиз - Наташа Королева

– Имеет, насколько мне известно. Это имеет самое прямое отношение. У вас не было брачного контракта. Насколько мне известно, Марк выставил на продажу вашу яхту. Только я тебе об этом не говорила.

Следующий час Настя лихорадочно накручивала диск телефона.

– Алло, мне нужен главный менеджер проекта, месье Жиль… Это Анастасия Арефьева… Месье Жиль?

– Здравствуйте, Анастасия. Как ваше самочувствие? Я слышал, вы…

– Нет, спасибо, я уже оправилась.

– Обошлись без лечения?

– Да, да, нервная клиника не понадобилась.

– Анастасия, что я могу для вас сделать?

– Я хочу спросить насчет своего оборудования. Месье Жиль, я на вас девять лет работала. Скажите мне коротко и честно – я могу забрать все свое?

– Мадемуазель Арефьева, от имени месье Лалиберте я готов подтвердить – мы не были заинтересованы в разрыве контракта. Мы и теперь в этом не заинтересованы. Весь реквизит, пока номер включен в представление, – собственность «Цирка Дю Солей».

– Но мой номер уже не включен…

– Вы сможете решить эти вопросы с нашим административным отделом, но не раньше марта. Когда все оборудование, костюмы и прочее вернутся на склад в Канаде. Это реально, но не бесплатно. Вы примерно представляете стоимость? Навскидку речь идет о ста тысячах канадских долларов…

– Спасибо, месье Жиль, – упавшим голосом произнесла Настя. – Я буду иметь в виду…

Еще один звонок.

– Адвокатское агентство Леви.

– Мне нужен мистер Майкл Леви, Майкл Леви-млад-ший!

– Соединяю.

– Алло.

– Майкл?

– О, Настасья, рад тебя слышать. Как поживает Россия?

– Россия хорошо поживает. Майкл, ты можешь сказать, что у меня осталось, кроме моих счетов? Я могу продать квартиру, обе машины?

– Эхм… Настасья, твои приватные счета я не контролирую. Что касается недвижимости и активов, преданных в доверительное…

– Майкл, я тебя восемь лет знаю! Говори прямо! Я что, не могу претендовать на свою часть имущества?

– Настасья, не хочу тебя огорчать, но положение сложное. Я всегда относился к вашей… ммм… семье по-дружески. Формально дома в Монреале и Майями принадлежат не Марку, они оформлены на других людей. Здесь ничего нельзя сделать.

– То есть как? То есть у меня вообще ничего нет? А квартира?

– Квартира выставлена на продажу. Боюсь, что после судебных издержек солидной суммы ожидать не стоит. Что касается движимого имущества, то свой автомобиль ты можешь забрать. Кажется, твой муж перегнал его на стоянку.

– Забрать?! Я же не полечу за этим ведром в Штаты! Майкл, а мой счет в «Сити»?

– Здесь положение еще более сложное. Твой бывший супруг перевел деньги в оффшор. Это был общий счет, ты не можешь требовать возмещения. Все законно.

– Как это законно? А как же моя доля? Там миллион!

– Настасья, не волнуйся. Мы говорим о счете в «Сити», там так составлен договор. Тебе следовало его внимательно читать…

– Но я еще читать тогда толком не умела!

– Никто в этом не виноват. Зато ваш второй общий счет, который оформлялся с моей помощью, он в полном порядке. Он заморожен по твоей просьбе, как только ты позвонила, что разводишься.

– Майкл, но там не больше ста тысяч! Он оставил меня голую!

– Э-ээ… Настасья, я прошу тебя, не озвучивай суммы. И я бы не стал так формулировать, Настасья, ты могла бы опротестовать решение, я предупреждал, но ты уехала, не стала слушать…

– То есть теперь протестовать поздно?

– Мы можем подать апелляцию, – снизошел адвокат. – Но буду честен: шансы крайне малы.

– А мои деньги за границей? То есть я хочу спросить – что-то ведь у нас есть общее в России или еще где-то? Кажется, Марк покупал участок в Испании?

– Настасья, я не налоговый инспектор. Активы вашей семьи за пределами США находятся вне пределов моей компетенции. Если ты намерена подать в суд, я обсужу с партнерами. Возможно, мы возьмемся за это дело, но понадобится помощь детективов, и… прогноз все равно неблагоприятный.

– Ясно… Я – нищая! – объяснила русская звезда пиликающей телефонной трубке. – Десять лет гробиться, и нищая… Сама добилась, дура! Верила, верила, верила…

Следующий день она не хотела никого слышать. Свернулась в клубок на диване, следила за следами фар на потолке. Иногда перебирала призы, расставленные в шкафу. Кажется, что-то ела, какие-то чипсы.

Никого не хотела видеть. Телефон звонил раз сорок, это было удивительно, особенно учитывая то, что в квартире никто раньше не проживал.

Когда звонок раздался в час ночи, она не выдержала, схватила трубку.

– Настя, это Сергей. Вы меня, наверное, не запомнили…

– Сергей.

– Да, мы в клубе встретились, помните? Танцевали вместе. Я до вас дозвониться не могу…

– Почему у тебя такой голос? Что случилось?

– А что, заметно? – Он глухо рассмеялся на другом конце Москвы. – Неприятности большие. Даже рассказать некому… Я очень рад вас слышать. Мне все же кажется, мы виделись…

– Н-да… А уж у меня-то, сплошные приятности… Приезжай, пожалуйста. Если ты сейчас не приедешь, я умру.

Глава 43 СЛОНЫ И МЕДВЕДИ

– С ума можно сойти! И это твой приз? Слон – тоже? – Охая и ахая, Сергей перебирал цирковые награды, едва вместившиеся на двух сервантных полках. – Обалдеть, а это что за штучка?

– Это бронза, из Сантьяго.

– А там что, соревнования какие-то?

– Смешной ты. Там тоже проходит фестиваль Циркового искусства. В мире несколько таких фестивалей.

– А это кто?

– Это медведь. Берлинский. А это грамота от «Цирка завтрашнего дня». А это… о, это занятная бумага. Когда мы выступали тут, в Москве, меня зачем-то наградил директор из украинского цирка Кобзова. Звали к себе.

– И ты везде победила?

– Не везде. Есть и серебро, и бронза. И просто призы от жюри.

Сергею понравилось, как она это произнесла. Без бахвальства, без искусственного позерства, так часто присущего актерам. Произнесла, как человек, прекрасно знающий себе цену.

– Только одной нет, приза симпатий из Монте-Карло, – пожаловалась девушка. – Это такой смешной клоун. Муж забрал и не отдал.

– А что он, особо ценный, этот клоун? Много золота в нем?

– Нет, почему золото? – рассмеялась Анастасия. – Он же не станет ее пилить. Просто Марк считает, что этого клоуна я получила благодаря ему. Потому что он лично знаком с родней самого принца. Марк считает, что этого клоуна больше заслужил он сам. Я его получила слишком рано, еще не была известна. Все это немножко по-детски, но мне тоже обидно… Что ты на меня так смотришь?

– Мне не верится. Смотрю на тебя, слушаю и не могу поверить, что я рядом с тобой. Еще вчера мы почти не были знакомы…

– Я бы просто не пережила эту ночь одна. Слишком много гадостей свалилось. Как ты так сделал, что я тебе доверяю?

– Я ничего не делал. Я… мне страшно немножко. Ты для меня, как редкая бабочка. Вот так… – Он выставил руку над горящей свечкой. – Будто случайно, не ожидая, загадал тебя встретить, и вдруг – спустилась на ладонь. Ты так бабочку держала? Выдохнуть страшно, улетит…

Она закусила губу, плотнее завернулась в плед. Стала похожа на голубой пушистый кокон, только глаза сверкали из темноты.

– Сережа, думаешь, это знак был, что ты дозвонился? Зажги еще свечку, пожалуйста… Там, в ящике, я видела. Я в этом доме сама путаюсь. Все такое неудобное, чужое.

Проходя мимо, он поборол внезапно нахлынувшее желание – схватить ее, маленькую, беззащитную, вместе с пледом на руки, укутать плотнее, прижать к себе и никому-никому больше не отдавать…

Поборол. С трудом протиснулся между тахтой и сервантом, разыскал в кухне свечи.

– То, что ты рассказала… про развод и про разборки ваши… это как-то не укладывается. Похоже, он у тебя не слишком порядочный человек.

– Ты ничего не знаешь о Марке, – парировала хозяйка. – Да, он жесткий, он прагматик, но он не подлец. Я долго думала об этом. Он по-своему несчастный человек. Я рыдаю, когда мне плохо, а он даже слезу выронить не умеет… Он несчастен, как ребенок, которому не дали тепла. Понимаешь, о чем я? Когда человек в детстве не добирает тепла, ему нечего и отдать в зрелости. Как отдать другому то, что сам не сумел скопить, как?… Открой вино, пожалуйста, раз уж принес. Я вот думала… как получается, что мужчина, у которого есть все… и он все равно влюбляется в смешную, глупую девчонку, в деревенскую такую?… В том-то и дело, что он мог все купить, любых девок, любой разгул. Все мог купить, а чистого человека, чистое отношение купить не мог. Он внутри, в глубине души, искал чувство, которым его обделили. У него мать отца не слишком любила, и сына там… соответственно, тоже недолюбливали, раз между собой разобраться не могли. Он с детства сам по себе жил, старался деньги сам заработать. В четырнадцать лет сумел скопить, купил цветной телевизор, а мама его… представь, даже из комнаты не вышла, чтобы сына похвалить. Он до сих пор это ей простить не может, понимаешь? Так что нельзя человека одной краской поливать.