Спаситель океана, или Повесть о странствующем слесаре - Георгий Садовников

– В самом деле, если не слесарь, так кто же тогда? – спросил кто-то из наших жильцов. – Может, с Базилем Тихонычем что-то стряслось?

– Придется выяснить, – сказал кандидат в Дон-Кихоты. – Больше-то, наверное, никто и близко не подходил к трубе.

Я посмотрел на Яшу. Яша посмотрел на меня и вдруг закричал истошно:

– Слесарь не виноват! Не виноват слесарь! А я помчался по коридорам, по лестницам нашего дома. Я еще не знал, что буду делать, когда увижу Вениамина. Но мне нужно было найти его во что бы то ни стало, даже если он скрывается под землей.

Однако Вениамин, ни капельки не таясь, шел по коридору третьего, этажа, насвистывал песенку, помахивал бидончиком для молока.

– Реалист! Реалист! – закричал я, обрадовавшись скорой встрече – Они хотят на него написать! Они думают, что это он. Скажи им, Реалист, что это неправда!

– Дурачок! Я же и хотел этого, чтобы подумали на него, – промурлыкал Вениамин.

Я остолбенел. Мне не верилось, что человек может сознательно сделать пакость. Мне казалось, что такое случается только в книгах. И то для того, чтобы книга была интересной.

– Реалист, ты шутишь? – спросил я.

– Во-первых: что за фамильярность? Какой я тебе Реалист? Великий Реалист! Вот кто! А во-вторых: я никогда не шучу – так будет с каждым, кто выдумывает небылицы! – высокомерно ответил Вениамин.

– Тогда я скажу сам. Мы с Яшей видели все! – сказал я, чтобы он понял, что у него нет другого выхода, как пойти и честно признаться самому.

– А вам никто не поверит! Вы еще сопляки! – промурлыкал Вениамин с наглой усмешечкой.

– Ты – Синяя Борода! Ты – Айртон! И не Рошфор вовсе! Он был не совсем подлый! – закричал я, чувствуя, как от сильного приступа ярости кружится моя голова.

Но Вениамин захохотал, открыто издеваясь и надо мной, и над Базилем Тихоновичем.

Тогда я зарычал и, наклонив по-бычьи голову и поэтому ничего не видя перед собой, бросился на врага. Великий Реалист поднял свой бидончик и выставил мне навстречу холодное алюминиевое дно.

Я больно ударился лбом о дно бидона. Из моих глаз посыпались искры. Я нащупал рукой стенку, сполз на пол и присел у стены, не столько от боли, сколько от обиды. В моих ушах еще раздавался гадкий мурлыкающий смех удаляющегося Реалиста. Вот он дошел до конца коридора и, помахав мне издевательски рукой, свернул на лестничную площадку.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ,

в которой Базиль Тихонович пытается совершить подвиг прямо на наших глазах

– Неужели у Базиля Тихоныча будут неприятности?

Эти горячие слова произнес Феликс, когда я встретился с ребятами и рассказал о своем поединке с Вениамином-Реалистом, который, к несчастью слесаря, закончился моим поражением.

– А мы так ждали Вениамина. Ну просто обидно, когда вспомнишь об этом. А он даже не сверстник нам, – сказал с горечью Яша.

– В том-то и дело, – сказал я. – Поэтому мы не можем оказать не него хорошее влияние.

Так, обсуждая самые острые события дня, мы вышли на улицу и побрели куда глаза глядят. А навстречу нам шагал толстый ученый-зоолог из девятой квартиры. Тот самый, у которого стояли два замечательных аквариума с рыбками. Мы тотчас остановились и напрягли все свое внимание, потому что разминуться с ученым-зоологом было трудно даже на самой широкой улице. Он вечно ходил, погруженный в глубокие умные мысли, глядя поверх наших голов, и его предоставленные самим себе ноги в любое мгновение могли понести тяжелое всесокрушающее тело прямо на встречных прохожих.

Но на этот раз ученый-зоолог тоже остановился и посмотрел на нас ясным, осмысленным взглядом.

– Именно вы-то мне и нужны! – воскликнул он, озаряясь счастливой улыбкой.

Его сообщение прямо-таки ошеломило нас. До сих пор ученый-зоолог замечал только животных, а люди для него не существовали. Это говорила Зоина мать моей бабушке. Бабушка ей возражала, что так только кажется, что на самом деле он очень отзывчивый человек. Но мы склонялись на сторону Зоиной матери, потому что ученый-зоолог совсем не обращал на нас внимания. Но мы видели сами, как он сидел на корточках перед дядей Васей и, глядя на него влюбленными глазами, говорил:

– Ты отличный представитель отряда кошачьих. Ты даже самый лучший экземпляр! Ну-ка, скажи хоть одно слово. Ну, предположим, «наука». На-у-ка. Говорят, будто ты вел беседу с самим Ришелье. А я прошу самую малость. Ради науки. Одно только слово! Ну, ну. На-у-ка!

Дядя Вася грелся на солнышке, он лежал в своей излюбленной позе на кусочке травы, сохранившемся в углу двора, и не желал отвечать ученому-зоологу. Но тот настойчиво продолжал упрашивать кота. А мы всего в двух шагах от него играли в ножички, и он хоть бы раз взглянул в нашу сторону.

Но в конце концов его ученое терпение иссякло, он поднялся на ноги и ушел, сокрушенно покачивая головой и громко говоря себе:

– М-да, как я и предполагал, слухи оказались лишенными научных оснований. Но все-таки этот кот и вправду превосходный экземпляр. Даже очень замечательный!

И вот теперь этот человек избрал объектом своего изучения нас. Остолбенев, мы ждали, что он молвит дальше.

– Видите ли, товарищи, завтра ко мне приезжает гость, мой племянник, – продолжал ученый-зоолог. – А я, признаться, совсем не умею обращаться с детьми. Понимаете, раньше мне не приходилось сталкиваться с этой, я полагаю, весьма сложной проблемой. И вот вы как раз те, кто может мне помочь.

– Вы, наверное, этого не знаете, но мы еще сами дети. И вам лучше поговорить с нашими родителями, – вежливо посоветовал Феликс.

– То, что вы еще дети, это я понял сразу, – сказал ученый-зоолог, смеясь совершенно по-человечески. – И помочь мне сможете только вы. Понимаете, со мной племяннику будет скучно. Я, как видите, типичный ученый червь. А мне хочется, чтобы эти несколько дней остались для него самыми веселыми в жизни. Поэтому я прошу: товарищи, примите моего племянника в свою компанию! Всего на четыре дня!

Мы насторожились, и, выражая наши общие опасения, Феликс с горькой иронией спросил:

– А племянник-то ваш в котором классе? Небось в десятый перешел, да?

– Что вы, – засмеялся ученый-зоолог. – Да Леня еще вот такой. – И он положил ладонь на мою макушку. – Леня ваш сверстник.

Это еще куда ни шло. Это даже было здорово!

– Ну, тогда мы его принимаем. Правда, ребята? – произнес Яша.

Мы охотно присоединились к его заявлению.

– А можно еще вопрос? – послышался Зоин голос.

Она оказалась тут как тут вместе со своим неразлучным бутербродом. И так было каждый раз, когда происходило что-то уж очень важное. Она точно сваливалась с неба или вырастала из-под земли перед самым нашим носом.

Ученый-зоолог не возражал, и Зоя осведомилась, не водится ли за его племянником такое… ну, словом, не имеет ли он нехорошую привычку отнимать у беззащитных девочек бутерброды с вареньем.