Исход неясен (Гарри Поттер – Женская Версия) (СИ) - Мах Макс

До Стокгольма добрались на самолете, а оттуда во внутренний замок Стейндорхольм «прыгнули» порт-ключом. Там их уже ждали фон Корбы и домовые ниссе во главе со степенным Токи, а дело происходило как раз накануне праздника, то есть двадцатого декабря. Времени на подготовку ритуалов, прямо сказать, впритык. И все предстояло делать самой, поскольку она глава Рода, ей и ритуалы проводить. Поэтому практически все время до Самой Длинной Ночи, Анна провела, готовясь, как к общим Йольским ритуалам, — праздник, как ни крути, следовало отметить, как полагается, а не лишь бы как, — так и к специфическим родовым и побратимским. Девочки в это время осматривали замок, учились ходить на лыжах, играли в снежки и набивали животы всякими вкусностями и разностями, которых ниссе наготовили столько, что только, чтобы все попробовать, требовались немалые физические усилия, не говоря уже о потребном времени. Анна же присоединялась к ним только во время общих трапез, да еще сходила вместе с ними в замковую мыльню, которая и сама по себе являлась весьма занятным аттракционом. Во всяком случае, девочки, — опять-таки все, кроме Изабо, — мылись в таком чудном месте, построенном еще по древнему римскому проекту, впервые.

— Это термы, — объяснила Анна девочкам. — Их придумали древние греки, но эти, насколько я знаю, довольно точная, хотя и уменьшенная копия древнеримских бань. Один из наших предков увидел это чудо в очередном разграбленном им испанском городе и привез оттуда с собой не только скульптуры, — указала она на мраморных Пана и нимф, украшавших аподитерий[4], - но так же архитектора из местных магов, который и построил эти термы. У маглов они обогреваются специальной печью, но у нас здесь везде работает магия.

— Ты сказала «наш», но мы… — осторожно переспросила ее Эрмина, отвлекаясь на более важную для нее тему.

— Наш, — повторила Анна с нажимом. — И давайте не будем больше возвращаться к этому вопросу. Сегодня ночью проведем ритуал, и дело сделано — мы семья!

Потом они грелись и потели в кальдарии[5], мылись и болтали, рассматривая византийские мозаики, которые другой ее предок привез из крестового похода, в него он ходил с Ричардом Львиное Сердце. Где-то в архивах, наверняка, имелась запись о том, в каком именно городе Леванта[6] они украшали местные термы, но Анна этого то ли не помнила, то ли никогда не знала. Сейчас эти великолепные мозаики были встроены в стены замкового тепидария[7], а они с девочками, соответственно, сидели в расположенном здесь облицованном каррарским мрамором теплом бассейне. В общем, все получили море удовольствия и провели в термах, раз уж так все сложилось, ритуальное омовение перед началом праздника.

Йоль начинался в полночь, и по традиции начинался праздник с пения языческого гимна, — пела одна Анна, так как девочки еще не знали древнескандинавского языка, — продолжился благословением деревьев, сожжением йольского полена и украшение йольского дерева. Потом последовал обмен подарками, и уже ночью, пропустив трапезу с традиционной ветчиной из дикого вепря, все спустились в замковые подземелья и прошли в ритуальный зал.

В этот раз обошлись без человеческих жертвоприношений, возложив на жертвенник козленка, барашка и гуся. Затем последовал сам ритуал, вернее, два ритуала подряд. Во время первого Магия Рода Энгельёэн «приняла в свои объятия» дочь рода Кассиопею Елизавету Анну Блэк-Энгельёэн и ее нареченную сестру Эрмину Мону Гульден-Виклунд, а во втором между тремя девочками возникли побратимские узы. Вот теперь дело было сделано, и на рассвете Анна повела девочек в хранилище, где ждал своего часа «Компас Одина». Здесь она объяснила Эрмине, что, хотя ее магическое ядро до конца еще не созрело, — «Тебе придется потерпеть, милая, еще чуть больше года», — но вот измерить ее силу уже было возможно. Девочка конечно расстроилась, не без этого. Но затем успокоилась, поддержанная новоиспеченными сестрами, и в особенности, когда Анна объяснила ей, что ее ядро созреет где-то в восемь с половиной лет, а у абсолютного большинства юных волшебников это случается в промежутке между десятью и одиннадцатью годами. То же и с силой. Да, у Изабо ее просто немерено — 24 единицы из двадцати пяти возможных, у Лизы ее тоже много — двадцать одна единица (таких ведьм называют «Фуриями»), а у Эрмины «всего» пятнадцать. Но со своими пятнадцатью она относится к верхним двум процентам всех волшебников и ведьм. Просто Изабо и Лиза обладают колоссальным потенциалом, что случается крайне редко, а у Эрмины потенциал «просто» очень большой и достаточно редкий, вот и вся разница.

***

В конце января 1988 года Анна устроила в своем доме на Пэлл-Мэлл большой прием, на котором предполагала представить, наконец, своих девочек магическому сообществу. Пригласила всех членов попечительского совета Хогвартса, Блэков, которые теперь, вроде бы, родня, некоторых членов Визенгамота, а также Министра магии и нескольких высокопоставленных чиновников Министерства. Пришлось по такому случаю пригласить также Дамлдора. Он директор школы и председатель Визенгамота, куда от него денешься! И, что любопытно, он пришел. Впрочем, его интерес был понятен. Анна слыла поистине таинственной особой, и при всем том, что теперь уже официально считалась героиней прошедшей войны, тепло общалась, как минимум, с двумя темными семьями: с Блэками и Малфоями.

На самом деле, общалась Анна со многими, и среди них действительно было более, чем достаточно известных темных магов, — те же Малфой и Забини, например, — но были и так сказать «светлые». Анна восстановила отношения с Мэри Макдональд, звавшейся теперь миссис Мак Ноллан и с некоторыми другими знакомыми по Хогвартсу, в особенности, с одногодками. Имелось лишь два, но весьма показательных исключения. Анна не желала иметь ничего общего с Северусом Снейпом, — впрочем, и он не скрывал к ней своей неприязни, — а вот Лили Сметвик, похоже, избегала ее сама по своим собственным причинам.

Снейпа Анна терпеть не могла и старалась с ним не пересекаться, хотя, видит бог, Беллатриса или Люциус вряд ли были много лучше него, если иметь в виду их участие в прошедшей войне. Возможно, она была предвзята к этому человеку, но себя перебарывать не хотела. Что же касается Лили, вряд ли это была ее инициатива. Несчастная женщина была не властна над своей судьбой. За нее все давным-давно решил Дамблдор, который, судя по всему, сделал все, чтобы отдалить ее от Анны. Связано это было, скорее всего, с судьбой Гарриет, но Анна до сих пор так и не поняла, в чем смысл всей этой хитроумно закрученной интриги.

Чем Дамблдору помешала маленькая девочка? Зачем надо было отрывать ее от семьи, калечить, ставя ограничители, и стирать даже память о ней из близкого и дальнего окружения Поттеров? Вопросы без ответов. Впрочем, сейчас положение вещей могло резко измениться, поскольку в игру вступал новый и, скажем прямо, непредвиденный фактор. В середине декабря на волю вышел Сириус Блэк. Он болел, конечно, — Азкабан не курорт, — но умирать, насколько это было известно Анне, не собирался. А это уже два объективных свидетеля, поскольку Сириус, как и Анна, знал, что у Поттеров родилась двойня. И не просто знал, он был поручителем перед магией Гарольда, а Фрэнк Лонгботом, соответственно, был крестным Гарриет, и поскольку крестины происходили одновременно, то, понятное дело, не знать, что их двое, он просто не мог. Однако в последний раз он видел Гарриет 31 октября 1981 года, и с тех пор о ней не было ни слуху, ни духу. Вполне мог заинтересоваться этим фактом.

На самом деле, это была едва ли не первая вещь, о которой он спросил, выйдя из тюрьмы. Сначала-то, как водится, побеспокоился о своем ребенке, но сразу затем спросил о двойняшках. Анна тогда, сразу после его освобождения, но перед тем, как Сириус отправился лечиться в Швейцарию, успела с ним поговорить накоротке. Недолго, но все основные вопросы они все-таки обсудили. Про Лизу она ему рассказала, как и про двух других девочек, но о Гарриет промолчала. Сказала, что не знает, и рассказала про два разговора с Лили. Однако, зная взрывной характер Сириуса и его склонность к опрометчивым поступкам, попросила его не встревать. Не ему с его подорванным здоровьем и репутацией «бездумного бузотера» и не сейчас, когда ничего толком не известно. Ведь, может быть, все так и обстоит, как сказал Дамблдор. А они влезут и наломают дров. Сириус, как ни странно, внял ее увещеваниям и обещал, что, пока не придет в себя, никуда не полезет. Но и после того, как поправится, без согласования с Анной не сделает и шага. Ее это вполне удовлетворило, но Дамблдор-то ничего об этом не знал, вот и старался держаться поближе к потенциальному источнику неприятностей. И в этом смысле, Анна интересовала его и сама по себе, и как близкая подруга Сириуса. Хорошо еще, что он пока не узнал, что Лиза — Блэк по отцу. Однако сколько веревочке не виться, а конец будет, и, если кто чего не знал, сегодня обязательно узнает.