Карим. Против воли (СИ) - Бонд Юлия

— Ну… Я кое-что видел, поэтому предложил Любе встретиться.

— Что видел?

— В день убийства человека, из-за которого посадили брата Любы, я видел Арсения в городском парке. Он сидел на лавочке и набирался водкой прямо из бутылки. Я сказал Любе, что могу дать показания и обеспечить его алиби, но взамен попросил предоставить мне защиту и безопасность для всей моей семьи.

— Что ты несёшь? Какую защиту? Какую безопасность? Тебя подослал Вагиф?

— Кто такой Вагиф? Меня никто не подсылал. Я просто хочу помочь. Люба мне не чужой человек. Можешь злиться, угрожать, но я не оставлю её в беде.

— Люба пропала, — произнёс с горечью Карим, да так впечатляющее, что у Димки спёрло дыхание.

— Как это «пропала»?

— Если бы я знал, то сейчас бы не стоял перед тобой. Говори всё, что знаешь. Куда она пошла после вашей встречи, её кто-то забирал или он уехала на такси?

— Не знаю, — Димка пожал плечами и начал медленно сползать по стенке, осознавая, что его любимая девушка попала в беду.

***

— Держи, доченька. Это — новая ты, — дед Иван протянул перед собой гражданский паспорт, призывая меня взять в руки документ.

— Прудникова Дана Сергеевна, — проговорила я вслух, смакую каждую букву «новой» меня. — Спасибо. Большое спасибо.

Я кинулась к деду Ивану в объятия и принялась тихо всхлипывать на его плече.

— Ну, моя хорошая, ну. Не плачь. Отныне у тебя всё будет хорошо, — дед Иван поцеловал мой затылок и с особой осторожностью прижал трепущее тело к своей груди. — Вечером приедет мой брат и заберёт тебя к себе, в районный центр. Там очень людно, по сравнению с нашей деревней. Тебя там никто не найдёт, а здесь… Сама понимаешь. Каждый сосед, каждый двор — все знают друг друга, как своих пять пальцев. Кто-то да расскажет.

— Конечно, дедушка Ваня. Я всё понимаю. Оставаться у вас мне небезопасно. Они страшные люди. Если найдут, не пожалеют никого, а этого я не хочу допустить.

— Вот и умница, дочка. Всё будет хорошо. Ты сильная девочка. Так отчаянно боролась за свою жизнь. Когда я тебя нашёл, думал, не выживешь, но ты любимица бога. Выжила и стала сильнее, против воли всех.

Дед Иван говорил и говорил, а я продолжала тихо плакать на его плече. Расставаться с ним, как и с бабушкой Аней, не хотелось от слова совсем. Я привязалась к старикам, как к родным. Да что там привязалась? Полюбила их всей душой и всем сердцем. А потому, когда вечером возле ворот остановилась старенькая иномарка, я до последнего сжимала в объятиях любимых старичков, оттягивая момент прощания.

— Ну, всё, всё. Всё, моя хорошая. Иди. Дед Вася тебя уже заждался, — приговаривал дед Ваня, обнимая меня за плечи.

— Спасибо, родные мои. Всей жизни мне будет мало, чтобы отплатить вам добром за всё, что вы сделали для меня, — я низко поклонилась перед стариками и, поцеловав их на прощание, зашагала к старенькой иномарке.

— Прошу, — послышался мужской голос, когда я остановилась напротив пассажирской двери автомобиля.

— Спасибо, — дружески улыбнулась я и, воспользовавшись помощью незнакомца, плюхнулась на заднее сиденье.

— Кстати, меня зовут Лёша, — протянул мужчина, выставляя перед собой руку. — Я — внук деда Васи, — добавил незнакомец, поймав мой растерянный взгляд.

Глава 56

— Арс, просто подпиши документы. Зачем упрямишься? — Карим вздёрнул тёмную бровь вверх и уставился на друга недоумевающим взором. — Не доверяешь?

— Нет, — Зарецкий отрицательно мотнул головой, слегка поддаваясь вперёд. — Ты слишком много на себя берёшь.

— Неужели?! — ухмыльнулся Карим. — Я же просто хочу помочь.

— Помог. Уже. Я доверил тебе самое дорогое в своей жизни и что… что, Карим? Удержал?

— Ты же знаешь, — шумно выдохнул, потёр лоб ладонью и отвёл взгляд в сторону, не имея сил смотреть в до боли знакомые глаз цвета тёмного серебра, прямо, как у его любимой девочки. — Я её ищу.

— Ищет он! — воскликнул Зарецкий на повышенной ноте, заставляя конвой, стоящий за его спиной, напрячься и подойти ближе. — Если бы не ты, то не нужно было никого искать. Хотя, знаешь… Давай начистоту, ты заранее всё спланировал. Да, Карим? Вы с Вагифом всё продумали или всё-таки что-то упустили?

— Не неси ахинею.

— Да, ладно тебе, зятёк… Я долго думал, размышлял и пришёл к выводу, что вот это всё, — Зарецкий развёл руки в сторону. — Заранее приготовленный план. Меня посадить за решетку, избавиться от моей сестры, а затем прийти ко мне в тюрьму и типа, — обрисовал в воздухе кавычки. — Предложить помощь. Мол, давай, дорогой друг, я займусь твоими делами, иначе загнётся бизнес. Только хер угадали, Алиевы. Ни тебе, ни твоему дяде ничего не достанется!

— Арс, ты — дебил, — процедил Карим, сжимая под столом кулаки. — Понимаю, что на фоне всех событий у тебя могла поехать крыша, но не настолько же.

— Да ладно?! Карим, уходи. Я ничего не подпишу. Пусть всё хоть сгниёт, пропадёт. Насрать. Но вам, Алиевым, ничего не достанется. Понял?

— Мне ничего не нужно. Зачем? Я всего лишь хочу помочь. Сколько ты ещё просидишь за решеткой? Сколько ещё будет апелляций, вновь открывшихся обстоятельств? Сколько времени уйдёт, ты знаешь? Не упрямься. Подпиши доверенность, и я присмотрю за твоим бизнесом.

— Лучше бы за сестрой присмотрел! — фыркнул Зарецкий. — На этот раз, Карим, это точно конец. Тебе не видать моей сестры, как своих ушей. И бизнес — тоже не видать.

— Не понял… Ты что-то знаешь про Любу? — встрепенулся Карим, уловив в голосе друга чрезмерную уверенность.

— Даже, если и знаю, тебе и слова не скажу. Карим, однажды я выйду из тюрьмы и тогда каждый получит по заслугам. Обещаю.

Свидание закончилось. Карим вышел из СИЗО, так ничего и не добившись. Уму не постижимо. Зарецкий точно слетел с катушек, раз нагородил подобной херни. Карим не осуждал друга, нет. Да он и сам сходил с ума от необъятного горя, заполонившее всё сердце чернотой. Но только, разве, это поможет делу? Разве подобная реакция Арса хоть на миллиметр сдвинет с мёртвой точки сложившуюся ситуацию? Нет. Абсолютно.

Карим чертыхнулся себе под нос. Поднял взгляд на небо и, ощутив, как на лицо падают хлопья снега, закрыл глаза. Закрыл, а толку, если перед глазами только она?! Он давно уже потерял счёт времени. Не помнит, когда в последний раз нормально дышал, спал, жил, в конце концов. Все мысли — только о ней. Воспоминания, как острые иглы, впивались с каждым часом всё глубже и больнее, заставляя сердце рваться на мелкие ошмётки.

Придя в себя, Карим встрепенулся, прокручивая в голове последние фразы Зарецкого: «Даже, если и что-то знаю, тебе и слова не скажу. На этот раз — это точно конец». Арс темнит. Ведёт себя слишком самоуверенно и агрессивно. Возможно…

Карим потянулся к карману брюк и, достав мобильник, набрал номер старого друга, к помощи которого он иногда обращался, если нужно было узнать какие-то важные моменты:

— Привет, мне нужно пробить информацию об одном человеке. Он сейчас находится в СИЗО и я хочу знать: кто и когда к нему приходит, кто звонит, кто пишет. Я хочу знать всё.

***

На календаре начался новый год. Я осталась жить в районном центре у деда Васи. Помогала по дому, занималась готовкой и уборкой. Жили мы неплохо и даже, можно сказать, хорошо. Поладили со стариком, найдя друг в друге много общего. Оказывается, мужчина очень любил читать книги, но из-за плохого зрения не видел дальше собственного носа. Поэтому длинными зимними вечерами мы с дедом Васей устраивались на большом диване и читали мировых классиков. Точнее сказать, читала я, а мужчина внимательно слушал и очень часто засыпал под монотонный тембр моего голоса. В такие моменты я укрывала деда Васю тёплым одеялом и, погасив в комнате свет, выходила из комнаты, оставляя старика на волю царства Морфея.

Дни тянулись мучительно долго. Я черкала на календаре числа и с замиранием сердца ждала того дня, когда порог дома деда Васи переступит любимый брат. Арс знал обо всём. Я писала ему письма, но отправляла от имени деда Вани. Так мы с братом и поддерживали связь, докладывая друг другу о происходящем. Арс обещал, что очень скоро всё наладится. По уголовному делу нашлись новые доказательства, и адвокат всячески старается вытащить его из тюрьмы. Ещё были свидетельские показания Димки, но, как оказалось, следствие не сочло их достаточными для подтверждения «железного» алиби. Поэтому мне оставалось только ждать и ни в коем случае не покидать районный центр, чтобы, упаси бог, нигде не засветиться.