Законы Беззакония - Оратор

После недавнего покушения, лицо Тимофея было бледным, он нес какую-то чепуху, все еще пребывая в состоянии смятения — момент, чтобы нанести решающий удар.

— М-м-м, великолепно! — промолвил Пётр, непринужденно закидывая ноги на стол и осушая бокал в одно мгновение.

— А по мне так отвратительно! Вкус совсем странный, и кажется, сознание куда-то уходит.

— Это ты, Тимоха, странный! Отличный крепкий виски, он так и должен действовать. Просто ты еще не пришел в себя.

— Может быть. Только вспомню эту мерзкую физиономию, как он поднял пистолет и успел направить на меня… Тело начинает дрожать.

— Это нормально, ты ведь пару часов назад чуть было не погиб. Большинство на твоем месте уже бы намочили штанишки, а ты молодцом, вон, сидишь в вип-зале лучшего клуба Москвы и наслаждаешься элитным алкоголем, — сказал Пётр, улыбаясь, пододвигая бокалы и вновь их наполняя.

— С каких пор "Гурия" стала лучшим клубом? — спросил Тимофей, все еще нервно ёрзая.

— С тех самых пор, как ты стал его владельцем, — отвечает Пётр, пригубив виски и лукаво подмигнув.

— Очень смешно! — буркнул Тимофей, нахмурив брови. — Лучше скажи, откуда ты знал, что эта химера меня не для флирта потащит? И почему сообщил об этом только когда я уже сел в такси?

— Расскажу, но у любой информации есть своя цена, — бросил Пётр, хитро улыбнувшись.

— И что за цена? — спросил Тимофей, нахмурившись, пуще прежнего.

— Выпей со мной! Вон бокал элитного виски стоит, а ты нюни распускаешь.

— Эх, вечно ты о выпивке, извини, мне вечером хватило… Никак иначе?

— Никак!

— Чёрт с тобой, — сказал Тимофей, осушив бокал, его слегка повело, и он едва не свалился с дивана на пол.

— Вот это по нашему! Узнал самым банальным способом, подбросив даму в постель к самому молодому и впечатлительному из них, как его там. Пётр задумался, щелкнув пальцами о Кириллу!

— То есть, вы действовали одинаково? — пробормотал парень, склонившись над столом, и умоляюще взглянул на бокал. Но это не помешало Петру вновь наполнить его.

— Не совсем так. Во-первых, я внедрил её на пару дней раньше, а во-вторых, наша партия выглядела явно симпатичнее. Если бы она не была нужна для дела, то я бы…

— Да, понятно, что бы ты… Но Надя тоже была симпатичной, даже жалко было ее убивать, слушай а как ты заставил слушаться ту девку?

— Элементарно! — воскликнул Пётр, сверкая безумным блеском в глазах, очевидно, что всё происходящее его возбуждало. — Похитил её сестру, сейчас она где-то в Серпухово, то ли на Борисовской улице, то ли где поблизости, и не вспомню точно.

— А как ты её кормишь?

— А кто сказал, что я её кормлю?

— Пф! — хохотнул Тимофей, размахивая рюмкой виски. — Это, конечно, в твоём духе! — воскликнул он с язвительной ухмылкой, прежде чем завалиться набок и, тяжело дыша, грохнуться на пол. — Петя, что-то мне совсем нехорошо! — вскричал он, расстёгивая пуговицы на рубашке и конвульсивно ёрзая, словно безумный.

На его крики Пётр лишь неторопливо подошёл, окинул Тимофея оценивающим взглядом и, удостоверившись, сел на диван, всем своим видом демонстрируя, кто здесь хозяин положения.

— Какой я тебе Петя? Дурак, отныне именуй меня Пётр Андреевич. И, разумеется, тебе плохо — у тебя соотношение чёрной лилии с виски в стакане чуть ли не один к одному. Надо же бдить, что пьёшь, — изрёк он зловеще и, забросив руки на спинку дивана, небрежно положил ноги на спину корчившегося Тимофея.

— Помоги… — с трудом прошипел тот, ползая по полу.

— Помочь? Тебе? Нет, дружок, так не пойдёт. Может быть, ты не знаешь, но в цивилизованном обществе принято что-то давать взамен за услугу.

— Помоги… — снова процедил Тимофей сквозь зубы.

Эти его слова заставили Петра разъяриться. Он вскочил и несколько раз ударил извивающегося на полу товарища тяжёлым кожаным ботинком.

— Если ты ещё раз ослушаешься, крысёныш, закопаю! Понял?

— Да, только помоги, — прохрипел Тимофей, вцепившись в ногу мучителя.

— Где ноутбук твоего отца?

— В сейфе.

— Пароль?

— Семь семёрок, а теперь, ай-яй-яй, помоги… — взревел он, корчась от боли.

— Сейчас, Тёма, сейчас, пойми, мне нужно для начала убедиться в правдивости твоих слов. Насмешливо произнёс он, прописав удар в челюсть Тимофею, чтобы тот отвязался от его ноги и смерив расстояние до шкафа, где отдыхал сейф, размашистыми шагами, Пётр без спешки ввёл пароль. Открыв дверцу, он извлёк содержимое: ноутбук, что оказался без пароля. Мгновенно попав на рабочий стол, он начал перебирать файлы и перелистывать страницы, явно находясь в поисках чего-то конкретного. Ухмыльнувшись, Пётр вставил флешку и скачал нужное, после чего разбил ноутбук об стол.

— Помоги, — зашипел владелец "Гурии", пребывая на грани сознания и умоляюще взирая обессиленными, затуманенными глазами.

— Конечно, Тимоха, как не помочь — ты оказал мне неоценимую услугу. Держи, — произнёс Пётр, протягивая белую таблетку. Великомученик, вслепую сцапав её, без промедления заглотил. — Молодец, ты жуй, жуй, не бойся, не отрава, — молвил он, припав на корточки, чтобы встретиться взглядом с Тимофеем. — Но, если хоть заикнёшься о сегодняшнем, убью. И не думай, что я не уззнаю: у стен есть уши, — закончил он. Скрипнув коленями, Пётр поднялся и, открыв дверь, покинул VIP-зал, прошелся по лестнице, радуясь в душе, что больше не придётся ежедневно наблюдать пустоголовых малолеток, беснующихся под тредновую музыку в погоне за мнимым «крутым». Попращавшись с охраной, он свернул в переулок и, тяжело вздохнув, оперся на стену. Собравшись с мыслями, трижды произнёс, как мантру: «Неразумие людей таково, что они не замечают яда внутри того, что хорошо с виду». Затем, устремив взгляд в даль, как будто завершая последний аккорд своего успокоения, взял телефон и с благоговейным трепетом набрал номер. Три гудка, и по ту сторону раздался низкий, басистый голос.

— Здравствуй, Пётр.

— Здравствуйте, Марк Яковлевич, дело закон… Начал рапортовать мужчина, но вдруг ноги его подкосились, и безжизненное тело рухнуло на землю, издав характерный звук. Вероятно, Пётр не успел ничего осознать, как пуля пятидесятого калибра разорвала его голову в клочья, разбросав кровавые ошмётки по серому асфальту.

— Алё, Пётр, тебя плохо слышно, повторяю, тебя плохо слышно, — настойчиво продолжал голос в телефоне, оказавшемся на том месте, где когда-то шея