Капитан - Антон Перунов

— Вот и молодец. Штаны и исподнее только смени, а то обделался, как маленький… Все, живи пока.

Больше ничего не сказав, он вышел из квартиры.

Оказавшись на улице, Март встряхнулся, словно сбрасывая морок: «Пакость какая эти желтоперые. Одно хорошо, больше писать обо мне плохо не будет». И тут его посетила очередная светлая мысль: от всей этой беготни он изрядно проголодался. Самое время найти кафе и перекусить. Подходящее заведение нашлось через дорогу от дома злополучного журналиста. Тихо, чисто и мало посетителей.

Усевшись за столик в углу, Колычев заказал себе чашку цейлонского чая, бутерброды и сегодняшние газеты. С интересом просматривая передовицы, отметил для себя статью, посвященную героям «Корейской кампании», в которой среди прочих обнаружил весьма лестные упоминания и рейдеров в целом, и Зимина, и даже некоего капитана Колычева. Человек явно находился на театре военных действий, в заглавии так и было сказано, что написан текст «нашим военным корреспондентом, находившимся во время войны в Сеуле и Пхеньяне». Подписан материал был К. Симонов.

С небольшого фото смотрел серьезный молодой человек лет двадцати пяти. Носатый, с тонкой полоской усов, умными глазами и пышной темной шевелюрой.

«Что я все от обороны играю, пора в наступление переходить».

Подозвав официанта, попросил телефонный справочник. И без труда отыскал в нем контакт Симонова.

— Вот ты-то мне и нужен…

Та легкость, с которой Марту удалось проникнуть в номер тетки, со всей отчетливостью показала, что гостиница — не слишком подходящее место с точки зрения сохранения тайн. Нужно было переезжать, причем как можно скорее, и лучше всего за город. В частном доме и охрану организовать проще, и доступ посторонним ограничить. Осталось лишь найти подходящий вариант.

Впрочем, с последним тоже особых сложностей не наблюдалось. Окрестности Гатчины издавна славились среди жителей столицы как дачные места, а поскольку лето давно закончилось, большая часть домовладений пустовали.

Далеко в стороне, на пригорке одиноко стоял хутор или, как принято говорить в здешних краях, мыза. Она сразу же приглянулась Марту. Ее двухэтажная, сложенная из слегка потемневших бревен усадьба на высоком каменном фундаменте с просторным мезонином возвышалась над окрестностями.

Над островерхой, крытой железом зеленой крышей виднелась труба, стало быть, есть отопление. К усадьбе примыкали хозяйственные постройки и просторный кирпичный гараж, рассчитанный на два автомобиля.

Отдельно располагалась выложенная бетонными щитами посадочная площадка — главный, пожалуй, для этих времен символ статуса и настоящего богатства. Рядом с ней — вышка с полосатым конусом ветроуказателя и вертушкой старинного флюгера Вильда[27]. И что порадовало Марта больше всего — полукруглый каркасный ангар для личной воздушной яхты и станция ГСМ с бочками керосина и разных необходимых кораблю масел и технических жидкостей. В общем, на первый взгляд, место почти идеальное.

Остановившись на обочине, Колычев двинулся по протоптанной кем-то тропинке в сторону мызы и скоро оказался рядом с ней. Вблизи дом оказался ничуть не хуже, чем с дороги: такой же чистенький и ухоженный, разве что одно из стекол разбито и временно заменено фанеркой.

— Чего надобно, господин хороший? — вышел ему навстречу коренастый мужичок в тулупе и треухе. Судя по всему, сторож.

— Здравствуйте, — дружелюбно улыбнулся Март.

— И вам не хворать!

— Скажите, а не сдается ли этот дом?

— Отчего же не сдается, — ухмыльнулся охранник. — Если найдется такой дурень, что в нашей глухомани среди зимы поселится, так хозяева, наверное, куда как рады будут! А вы, к примеру, с какой целью интересуетесь?

— Да я бы снял, если в цене сойдемся.

— Ну, я так располагаю, что среди зимы их превосходительство много не запросит.

— А что, дом генеральский? — удивился Колычев.

— Натурально! — подтвердил словоохотливый старик. — Только сам генерал уж помер давно, а вдова тут жить не пожелала. Летом сдает всем желающим, а зимой я тут, значит, за хозяйством приглядываю.

— И велико хозяйство?

— Кому как, а мне хватает!

— Отопление паровое в доме имеется?

— Как же не быть. Все чин чином, чугунные батареи под каждым окном. Только вода с них слита, чтоб, стало быть, не поморозило и не поразрывало.

— Это хорошо. Зайти и посмотреть можно? Ну, есть ли мебель, и вообще…

— Ну, а отчего же нельзя. Пойдемте, покажу. И вы полюбопытствуете, и я вроде как при деле!

Поднявшись по высоким ступеням, отряхнув снег с сапог, Март вслед за стариком зашел в сени. Несмотря на отсутствие отопления и минусовую температуру на улице, дом хранил тепло. Вероятно, стены надежно не пропускали холодный воздух. Раскрыв деревянные двери, они зашли в комнаты. Там все было относительно цивилизованно: обстановки хватало, стены и потолки выглядели целыми, а печи и трубы парового отопления — исправными.

— А что с дровами? — спохватился молодой человек.

— Найдутся, — поспешил успокоить его сторож. — Видите, какая поленница? И дровник полон, — старик показал на пристройку, хорошо видную в большом окне. — Ничто, даст бог, не замерзнете. А не хватит, опять же, прикупить всегда можно. И дерева, и угля, а можно и торфом запастись.

— Ангар свободен? Заправка рабочая?

— А кому ж там место занимать? Яхту генеральскую вдова продала вскоре после того, как супруг ейный, стало быть, сам его превосходительство, преставился. Я в технике не шибко кумекаю, но мал-мала соображение имею. Смазывал, стало быть, проверял, от ржавчины берег.

— Отлично, — кивнул Март, — а как с вашей генеральшей связаться?

— Так ступайте на почту, да по телефону. Где-то у меня карточка есть с адресом ее превосходительства.

Через несколько минут сторож принес визитку с координатами владелицы домовладения, но стоило молодому человеку протянуть руку, как он почувствовал сигнал от своего корабля.

Если бы запрос, посланный «Ночной Птицей», был звуковым, перепонки Марта вряд ли бы его пережили. Но поскольку искин смог обойтись ментальным, Колычев почувствовал лишь что-то вроде мигрени и четкое ощущение слова «тревога».

«Что случилось?» — спросил он, поморщившись.

«Есть важная информация», — прозвучал в голове бесстрастный голос корабля.

«О чем?»

«Объект говорил по телефону. Разговор касался меня».

«Можешь включить запись?»

Судя по всему, артефакт считывает не только звуковые колебания, поскольку в голове Колычева возник четкий мыслеобраз. Холеная старуха с надменным лицом взяла в руки тяжелую эбонитовую трубку и внимательно слушает, что ей говорят. Потом кривится в отвратительной усмешке и неожиданно приятным, хотя и чуть надтреснутым голосом отдает команду.

— Я вас поняла, любезный. Можете действовать, и пусть эта уродливая железяка сгорит синим пламенем!

Закончив с разговором, она возвращает телефонную трубку на место и делано вздыхает.

— Жаль, что мальчишка не ночует в своем корабле!

Все видится как будто