Рождение мага - Ник Перумов

– Ты знаешь их? – Анэто поднял брови. – Впрочем, все разговоры потом… здесь ещё трое живых, мы можем им помочь?

– Да, – кивнул Тёмный. – Эта тварь также способна чувствовать страх и боль, как и ее жертвы. Удерживайте её, милорд ректор, я буду вскрывать этого несчастного и управлять Силой, а Неясыть должен заставить бестию мучиться как можно сильнее и дольше. Тогда, быть может, спасём детей и их мать.

Фесс ощутил осторожное касание чужой Силы – Анэто словно принял у него из ладоней скованное магией существо.

– Начинайте, мой добрый друг, – мягко проговорил ректор. – И не стесняйтесь, командуйте мной, поправьте, если я что-то сделаю не так.

– Ну, Неясыть, чего ждёшь? – громыхнул Тёмный. – Или я у тебя зря зачёт по ритуальному мучительству принимал?..

Фесс молча поднял один из инструментов Тёмного и поднёс начищенную бронзу к самому «глазу» существа. Многоножка задёргалась – но Анэто держал крепко. Неясыть приблизил лезвие к самой голове существа.

«Пощади… – внезапно прошелестел в сознании чей-то бесплотный голос. – Пощади, и тебе воздается… пощади, я обещаю тебе защиту… я проведу тебя тёмными путями, у тебя будет власть, золото, всё, что захочешь…»

– Мне уже предлагали, – громко, вслух ответил Фесс, и лезвие, вскрыв спинной панцирь, коснулось одного из нервных сплетений твари.

В ушах Фесса грянул отчаянный женский вопль, так что непонятно было, кто кричал – не то умиравшая жена пекаря, не то – пленённое им существо…

Казалось, чья-то огромная рука щедро плеснула воды на ещё не просохшую, только что написанную акварельными красками картину – и нарисованное поплыло, смешиваясь, цвета создавали причудливые сочетания. Комната вокруг Фесса странным образом менялась, вниз стекали стены, задрожала и искривилась, точно в ярмарочном потешном зеркале, фигура Тёмного, вокруг расползалось мертвенное зелёное сияние – и Неясыть под своим ножом увидел не отвратительного призрачного гада, хищника и пожирателя, пришедшего за добычей из мира мёртвых в мир живых – а тонкую, словно былинка, русоволосую девушку с огромными печальными глазами, одетую в лёгкие развевающиеся золотистые ткани, – тело неподвижно застыло в зелёном воздухе, схваченное невидимыми клещами заклятий Фесса и Анэто. В точёное плечо девушки был вогнан кривой и ржавый клинок, из-под лезвия толчками выбивалась кровь, словно была задета одна из крупных артерий. Фиалковые глаза затуманились болью, но сознание из них ещё не ушло.

«Пощади…» – вновь с мольбой прозвучало в ушах Фесса. Его взор судорожно метнулся в одну сторону, в другую – никого и ничего. Ни Тёмного, ни ректора Анэто. Он был один; ноги утопали в зелёном тумане, так что даже непонятно было, на чем он стоит.

«Морок! – изо всех сил старалось сознание. – Морок, наваждение, ничего больше!»

– Остановись… больно… – простонала девушка. – Прошу тебя… ну пожалуйста…

Фесс изумлённо уставился на свою собственную руку – оказывается, она сама, без всякого его на то желания, успела вдавить ржавый нож ещё глубже в нежное тело.

Неясыть закричал, словно кривое лезвие терзало его собственную плоть. В памяти вспыхнули лица… много незнакомых лиц, и Неясыть знал, что это те, кого ему довелось убить, – спасая ли свою жизнь, сражаясь ли за чужую – неважно. Царство мёртвых властно потянуло его к себе. Да, он убивал – но убивал в бою, на поединках, в жарких сражениях, где противники сходятся, не видя друг друга под тяжелыми забралами глухих шлемов, – он был воином, но не палачом!

Значит, он не может быть магом? Настоящим Тёмным магом, действующим исходя из принципа меньшего зла, умеющего причинять муки одному и спасать тем самым многих?!

«Слабак! – попытался разозлиться он на себя. – Трус, слабак, тряпка!»

Не помогло. Золотистая тупика девушки пропиталась кровью, плотно прилипая к тонкому телу. И руки Фесса одеревенели, уже не повинуясь ему; он почувствовал, как слабеют наложенные на прекрасную пленницу цепи; щекой он ощутил слабые толчки воздуха – так, а не слухом он воспринимал сейчас чужую речь и понимал, что эти толчки – яростный крик мага Анэто, перед которым в магическом капкане не прекрасная соломенноволосая незнакомка с дивными бездонными глазами – а мерзкая многоножка, много хуже любого вампира, упыря, оборотня или ххора; Неясыть понимал это – но сделать ничего не мог.

«Есть много миров… и много обликов. Разве ты не убиваешь для еды?.. – опять прозвучало в сознании. – Для тебя твоя еда не наделена разумом… точно так же и наша еда не наделена разумом для нас. Мы не трогаем магов… потому что вы – очень близки к нам, особенно те, что исповедуют Тьму…»

Обливаясь потом, Фесс заставил левую руку подняться, Наклонил голову – словно ворочал тысячепудовую тяжесть – и что было сил впился в собственную руку зубами. Да так, что разом прокусил чуть ли не до кости.

Странно – он ничего не чувствовал. Тело стало как будто чужим, зелёный свет становился все гуще, и в голосе фиалковоглазой внезапно прорезались нотки ликования:

«Ты уходишь со мной?!.. О радость, о счастье, я привела нового Брата!»

«Привела?! – взорвалось в сознании Фесса. – Нет уж, я не безмозглый бык, и никому не будет позволено никуда меня водить!» На мгновение в памяти всплыли Эвенстайн с Бахмутом, желтая отвратительная струйка на его, Фесса, лице – и ненависть скрутила его настолько тугой судорогой, что вкрадчивый голос девушки тотчас угас. Неясыть с глухим рычанием погрузил нож глубже в прекрасное, соблазнительное тело.

Короткий вопль – и сквозь рвущиеся зелёные завесы начал пробиваться привычный свет обыденного мира.

Фесс увидел искажённое лицо Анэто – по лбу волшебника отчего-то струилась кровь; увидел орудующего своими жуткими бронзовыми резаками Тёмного – Даэнур слал на помощь Белому магу одну волну Силы за другой, но ловушка тем не менее таяла – таяла до того мига, когда Фесс пришёл в себя.

…Многоножка билась и вертелась. Её боль обжигала, точно прикосновения раскалённого железа. Из прокушенной руки Фесса тоже сочилась кровь, но на это он внимания не обращал.

– Держи её, Неясыть, держи! Ещё немного… – проревел Тёмный.

Фесс, точно завороженный, не отрывая взора от мечущегося в ловушке злосчастного существа, повёл лезвием чуть в сторону. Он чувствовал предсмертный ужас умирающих людей – это неожиданно укрепило силы. Из вскрытого тела многоножки стал медленно растекаться в разные стороны настоящий рой слабо светящихся зелёных огоньков – точно небольшое пылевое облачко; Неясыть мгновенно ощутил накатившее заклятье Тёмного, увидел знакомые сшивки, торопливо начал плести своё собственное, норовя помочь наставнику; зелёный рой сжался до плотного комка размером с кулак.