Семеро. Том 2 - Алекс Бредвик

не мог дать точной картинки, но тот же уровень гормонов и основных составных в крови о многом ей мог сказать. И уже спустя семь часов ожидания было видно, что люди постепенно восстанавливаются. Она была бы рада ещё кое-что использовать, но даже малейшее вмешательство было лишним. Иногда организму нужно давать бороться самостоятельно.

— А вообще, — вновь обратилась к командному ИскИну Анна, смотря на голубоватый небосвод, тёмный над самой головой, — что думаешь по поводу нашей миссии? Как личность, а не как машина? У нас есть шансы?

— Хм-м-м, — задумалась ИскИн, после чего проявилась в дополнительной реальности шлема перед глазами Анны. — Честно, даже и не знаю, что и сказать. Вчера вы могли умереть. Могли умереть, когда обнаружили врага впервые. Могли умереть в атмосфере, ибо был шанс того, что просто никто не долетит. Но череда невидимых глазу и разуму случайностей привела к тому, что вы всемером сейчас тут.

— То есть… то, что мы живы, это череда случайностей? — уточнила с улыбкой на лице врач.

— Иногда… да, — хмыкнула Элеонора. — Хотя случайность — это только то, что мы не можем точно просчитать из-за неизвестных параметров. Например, мы не знали с точностью, сколько камней и какова их орбита около планеты. Не знали, сколько капсул могут уйти в отказ. Не знали многое. Поэтому это случайности. Но вот дальше… дальше уже ваша упорность помогала вам. Там, где математика могла дать сбой, вы продолжали переть вперёд. Как и моя первооснова, как и истинная личность меня, этого ИскИна, если уж обособиться.

— Странно слышать про кого-то «этого», — хмыкнула девушка. — Хотя если считать, что ты просто машина… то, да, абстрагироваться можно. Что-то из разряда, а есть ли у людей душа и всё такое…

— Смотря что понимать за душу, — усмехнулась Элеонора. — Но я поведаю ещё одну историю. Про молодого парня из моего мира, который не сдался. Которого недолюбливали все, но он стал настолько важной персоной, настолько сильной, что его были вынуждены слушать. А когда его слушали и услышали, его начали уважать. Его звали… да неважно, как его звали…

И дальше полилась история. Иногда тревожная, иногда весёлая, иногда страшная, иногда печальная. Все краски, которые только могли существовать в виде эмоций, были показаны. Элеонора была не лучшим рассказчиком, всё же машина, которая только имитирует истинную личность, но даже так она говорила много и часто красиво. Про борьбу, про упадок, про желание жить и разобраться с тайнами, которые окружали героя, про его товарищей, про предательства, про неразрывные узы. Наконец, про любовь и новую жизнь, которая стала итогом. Про счастье.

Но какой ценой всё это было достигнуто? Сколько крови пролилось на пути того героя? Много и даже больше. Он сражался не за себя. За всех, кто оказался в схожей ситуации. Этот герой, который смог завладеть силой врага, стать серым камнем, который отгородил один мир от других, сражался до самого конца, не сдавался. И казалось, что он вот-вот проиграет, что все шансы не на его стороне, что вот-вот все люди проиграют битву… упорство спасало.

Особенно в душу запал момент из самого начала истории, когда город атаковали противники, практически полностью захватили его, когда почти все защитники пали от рук врагов… встал обычный народ. Он просто не захотел быть убитым. Они кидались на противника, умирали, но снова шли в бой. Они не хотели стать жертвами. Они не хотели умирать по чьей-то прихоти. Они шли в бой, зная, что могут и не прожить этот день до конца. Но это была их воля, продиктованная желанием защитить других. И воины сражались. Горожане помогали. И враг был отброшен. Ценой огромных потерь. Ценой невероятного упорства. Ценой огромного количества пота и крови. Но люди победили. И они сами не верили в это счастье. Они победили, сами не понимая как.

— Даже в одной из самых последних битв… герой понимал, что враг сильнее. Но он не сдавался, юлил, крутился, перенаправлял силы туда, куда следует. Но сражался. Сражался. И ещё раз сражался. Проявлял самое сильное качество любого человека. Упорство. Мужество. В каком-то смысле это было от отчаянья. В каком-то смысле вынужденно. Но он мог бросить свой путь в любой момент до этого. Но не сделал этого. Он знал, что судьба миллионов человек в каком-то смысле в его руках. Сам того не понимая, к слову. Он не хотел быть мессией, но он нёс знамя, а люди за ним шли. Он был героем… и останется для многих никому не известным. Но, возможно, если бы не он, то человечество бы не смогло преодолеть кризис шеститысячного года. Если бы не он, может быть, Хранитель и не завладел бы заводами прошлого. Если бы не он… вас могло тут и не быть. Упорство. Его и не только привело к тому, что вы тут и живы. И именно поэтому… я не могу сказать, каковы шансы на ваш успех. Вы можете умереть хоть завтра от сущей случайности… а можете уничтожить случайно всю планету.

— Знаешь, — глупо улыбалась сонливая девушка, — а это действительно вдохновляет. Прошлое определяет, где мы сейчас… но не определяет, куда нам пойти. Только мы сами. Только наш выбор. Потому что мы можем. Потому что такова наша природа… спасибо!

— Всегда пожалуйста, — снова материнская забота лилась из голоса ИскИна. — Я создана для того, чтобы вы выполнили эту миссию. А чтобы вы её выполнили, вас надо оберегать. А если оберегать нужно от самих себя, от призраков прошлого… то могу быть и рассказчиком, а не советчиком.

Уже вечерело. Самым первым, на удивление, в себя пришёл Яррив. Его искусственный организм был полон чудес. Хоть он и был искусственно состарен, но всё равно органы во временном отношении были молоды. Он восстановился, был бодрым и весёлым.

— Я даже не помню, как я припарковал машину, — стоял он на крыше возле Анны. — Просто всё как в тумане. А сейчас… на удивление, я полон сил. Только есть сильно хочется… у нас есть что перекусить?

— Простите, — пожала плечами девушка с улыбкой на лице, — но я ничего не готовила. Приходилось сидеть тут и контролировать ситуацию. А теперь, прошу прощения, мне нужно отойти по важным делам.

— Значит, только чёртовы ИРП, — тяжело вздохнул Ярый, после чего сам уселся на крышу машины и стал терпеливо ждать возвращения своей подчинённой.

Когда она вернулась, единственное, что командир попросил её сделать, — принести одну порцию. Больше ничего. Он даже после съел её холодной, ибо того требовала обстановка. Он был