Закон Моисея - Эми Хармон

верхнюю. Рядом с ним был мужчина с зубочисткой во рту, занявший точно такую же позу. Но на этом сходства заканчивались.

– Я так понимаю, животные по-прежнему тебя не любят? – поинтересовалась я, довольная своим самообладанием.

– И не только животные. Моисей у многих людей не вызывает теплых чувств, – незнакомец улыбнулся и протянул руку над оградой. – Вообще-то, кажется, я его единственный друг.

Я подошла к ним и пожала протянутую руку.

– Здравствуй, Джорджия. Я Таг.

В его речи слышался техасский акцент, и он выглядел так, будто мог одной левой управиться с Кассом, если бы захотел. Он напоминал мне доброго деревенского паренька с видом бывшего заключенного, просто чтобы люди были с ним осмотрительнее. Я бы назвала его симпатичным, несмотря на грубоватые черты лица, сломанный нос и острую необходимость в стрижке, но зато у него была ослепительная улыбка и крепкое рукопожатие. Я гадала, что же, черт возьми, свело их с Моисеем.

А затем я встретилась со взглядом его золотисто-зеленых глаз, таких неправильных и в то же время замечательных на его темном лице. И прямо как неделю назад в том переполненном лифте, земля слегка накренилась под моими ногами, и я задалась вопросом: это почва холмистая или исказилось мое видение? Наверное, я пялилась на него слишком долго, но Моисей и не отводил взгляд, слегка наклонив голову вбок, словно тоже хотел скорректировать ракурс.

Парень рядом с ним смущенно прочистил горло и немного посмеялся, бормоча что-то неразборчивое себе под нос.

– Что происходит дома у Кэтлин? Ты хочешь его продать? – спросила я, нарушая зрительный контакт и отворачиваясь.

Моя веревка осталась на шее Касса, так что я взяла ту, что висела на ограде со стороны Тага. Касс отбежал к дальней части загона, будто ему объявили перерыв.

– Возможно. В данный момент я просто убираюсь в нем, – тихо ответил Моисей.

– Почему? – вызывающе спросила я. – Почему сейчас?

Я снова посмотрела на него без тени улыбки, не желая вести разговоры ни о чем с величайшей ошибкой в моей жизни. А я относилась к Моисею именно как в ошибке. Мне хотелось узнать, зачем он приехал. И когда уедет. Я начала обходить Касса, из-за чего он зафыркал и задрожал. Он явно хотел убежать, но, очевидно, не к незнакомцам у ограды.

– Время пришло, – просто ответил Моисей, будто придавал времени больше значения, чем когда-либо мне.

– Если все же решишься выставить его на продажу, я заинтересована в покупке.

В этом был смысл. Я давно подумывала об этом, но не хотела искать Моисея, чтобы внести свое предложение. Но теперь он вернулся. И для меня было бы вполне логично купить дом, учитывая, что он граничил с территорией моих родителей.

Моисей не ответил, и я пожала плечами, словно мне совершенно все равно, что он будет с ним делать, и снова пошла к Кассу, покидая двух нежданных гостей. Пускай делают, что хотят.

– Джорджия?

Я вздрогнула от тона Моисея, а Таг внезапно протянул: «дерьмооооооо», хотя я не видела для этого причин.

– Джорджия? Это твоя лошадь? – напряженно спросил Моисей.

– Кто, Касс? Нет, я просто объезжаю его, – ответила я, не оглядываясь и продолжая идти к жеребцу.

– Нет, я не про него.

Речь Моисея звучала как-то странно, и я посмотрела мимо загона и небольшого манежа для тренировок на пастбище, где паслись наши лошади.

Их было около полудюжины, включая Сакетта и Лакки, которых мы использовали исключительно для иппотерапии. Лакки оказался самым милым, самым спокойным мальчиком в мире. Совершенно одомашненным.

– Та лошадь, пейнтхорс, твоя? – полюбопытствовал Таг таким же напряженным тоном.

– Калико? Да, она наша, – кивнула я, находя взглядом красивую лошадь с белой гривой и яркими пятнами. Мое сердце сразу же защемило, как всегда, когда я смотрела на нее.

Внезапно Моисей спрыгнул с ограды и без оглядки направился к своему заднему дворику, покидая нашу территорию не попрощавшись.

Мы с Тагом наблюдали за его уходом, и я недоуменно перевела взгляд на друга Моисея.

– Я бы спросила тебя, какого черта с ним происходит, но меня давно уже это не волнует.

Я резче, чем было необходимо, схватила веревку на шее Касса, и он тут же встал на дыбы и встряхнул гривой, заставляя меня пожалеть о своих поспешных действиях. Мне удалось снять с него петлю, но не обошлось без оперативных прыжков из стороны в сторону, чтобы избежать зубов и копыт.

– Ради его же блага, я надеюсь, что это не так, – искренне ответил Таг, что озадачило меня пуще прежнего. Но затем он оттолкнулся от забора, явно намереваясь последовать за Моисеем. – Было приятно познакомиться с тобой, Джорджия. Ты совсем не такая, как я представлял. И я рад.

Я не знала, что ответить, и просто наблюдала за его удаляющимся силуэтом. Отойдя шагов на двадцать, Таг оглянулся через плечо и крикнул:

– Его будет сложно сломать! Сомневаюсь, что старичок Касс хочет, чтобы его объездили.

– Да-да. Все так говорят, пока не попадают ко мне в руки, – парировала я.

И под звук его хохота повела Касса по загону.

Глава 18. Моисей

Казалось бы, когда ты всю жизнь видишь мертвых, то должен ненавидеть кладбища. Но не в моем случае. Мне они нравились. Там было тихо и спокойно, а мертвые лежали ровненькими рядами под почвой. Тут следили за чистотой и ухаживали за ними. По крайней мере, за их телами. Мертвые не скитались по кладбищам. Их жизнь проходила не тут. Но их притягивало горе и несчастье дорогих им людей. Я много раз видел, как души преследовали своих жен или дочерей, сыновей или отцов. Но сегодня на кладбище Левана не было мертвых.

Я встретил лишь одного человека, и на секунду, увидев светлые волосы и стройную фигуру у соседней могилы, почувствовал, как мое сердце подскочило. Но затем я понял, что это не Джорджия. Она никак не могла тут оказаться. Увидев лошадь и услышав, как Джорджия назвала ее Калико, я пошел прямиком сюда. К тому же женщина была немного ниже Джорджии, возможно, чуть старше, и ее светлые волосы ниспадали завитками из небрежного пучка на затылке. Она положила небольшой букет на камень, на котором было крупными буквами написано Жанель Прюитт Дженсен, а затем подошла к высокому мужчине у края кладбища. Когда женщина потянулась к нему, он наклонился и поцеловал ее, словно в знак утешения, и я сразу же отвернулся. Я не хотел на них пялиться. Но пара выглядела просто потрясающе – свет и тьма, мягкость и