Поцелуй - Джилл Мэнселл

— Зачем?

— Потому что у меня никогда его не было. То есть не было приличного дома, — поправилась она, открывая бутылку минералки и останавливая ее на полпути к губам. — И потом, Кэт ушла месяц назад. Пора уладить эту проблему. А поскольку она не собирается возвращаться на Кингсли-Гроув, мне следует поселиться на нейтральной территории.

Тэш, некогда привлеченный к Иззи ее решимостью и природной независимостью, теперь понял, что эти качества имеют свои минусы. Он не привык получать отказы, но именно это Иззи собиралась сделать.

— Возможно, она не захочет с тобой жить, — возразил он, протягивая ей темно-зеленое пальто, как только режиссер жестом показал, что они готовы пройти сцену еще разок.

— Конечно, захочет, — уверенно заявила Иззи. Во время ссоры они обе много чего сказали и сделали, но теперь Катерине пора забыть о случившемся и вернуться домой. — Она не из тех, кто держит зло. Завтра уже забудет об этой глупости. И не смотри на меня так, — добавила Иззи, когда заработала машина и хлопья искусственного снега полетели ей в лицо точно пчелы. — Она моя дочь, в конце концов. Я ее с пеленок знаю.

Глава 34

Катерина чувствовала себя зомби. Все было так скверно, что она даже перестала об этом думать. Прекратила размышлять над ужасом своей новой жизни, потому что знала: если задумается, больше не сможет терпеть.

А терпеть приходилось, потому что это была жизнь, которую она заслужила. Каждый день Катерина до изнеможения работала в «Бургер бест» и терпела сальные взгляды посетителей и въевшийся запах жареного лука. Ноги болели, от нелепости происходящего кружилась голова, денег не хватало. А когда вечером она возвращалась домой, сил оставалось, чтобы помыться, тупо послушать радио (единственная роскошь) и лечь спать.

«И все из-за Эндрю Лоренса, вот что самое странное. Все случилось не просто так, — напоминала себе Катерина, — и Эндрю принадлежит мне».

Он по-прежнему любил ее и навешал когда мог, но Марси сознательно усложняла ситуацию и даже не пыталась найти себе новое пристанище. Катерина не лгала, когда говорила Сэму, что больше не любит Эндрю, и теперь была даже благодарна Марси за бездействие, избавившее ее от необходимости совершить еще одну ошибку — переехать к Эндрю.

Творилась неразбериха. Порой вечером девушка с нетерпением ждала его только потому, что понимала: кто-то о ней еще заботится. К счастью, гарпия-домовладелица не позволяла гостям оставаться на ночь, поэтому Катерине не пришлось отказывать Эндрю самой. Но если секс ее больше не привлекал, она по-прежнему нуждалась в объятиях и сострадании. Особенно когда напоминала себе, что ее будущее — не медицина, а жарка говяжьих котлет…

Катерина узнала о прибытии Иззи за тридцать секунд благодаря страсти миссис Толмэдж подсматривать из-за занавески.

— Черт возьми, там такая здоровая машина остановилась, — объявила хозяйка, глядя сквозь грязное стекло, когда Катерина отсчитывала ей деньги за комнату. — Прям будто кто из Америки прикатил… Эй, девочка, поди сюда, посмотри: какая-то баба выходит, а у нее здоровая такая собака.

С трудом заработанные деньги немедленно исчезли в кармане передника миссис Толмэдж. Выглянув в окно, Катерина сообщила:

— Это моя мать.

— Да брось! В такой машине?

Катерина тут же поняла, что квартплату ей поднимут вдвое. Маленькие бесцветные глазки хозяйки горели интересом, а мозг усиленно работал.

— Это не ее машина, — быстро сориентировалась Катерина. — Она просто выпендривается, как обычно. Миссис Толмэдж, можете вы ей сказать, что меня нет дома?

Бесцветные глазки расширились от удивления.

— Что, ты даже не хочешь повидать родную мать? Брось, девочка. Она приехала в гости, и ты как минимум должна предложить ей чаю. Сказать, что тебя нет дома, — еще чего!

— Детка! — крикнула Иззи, как и ожидала Катерина. — Иди сюда и покрепче обними меня!

«Как это типично для матери, — подумала девушка, — ворваться в комнату, благоухая духами, и сделать вид, будто ничего не случилось».

Нотку эмоционального шантажа вносил Иерихон, который восторженно лаял и прыгал на Катерину в приливе обожания.

Хоть Катерина и соскучилась по собаке, но не собиралась изображать покорную дочь. Когда Иззи заключила девушку в объятия, та вежливо подчинилась, но сосредоточилась на воспоминаниях о том, как набросилась на нее мать, когда ей была нужна помощь.

— Ну-ну. — Иззи поцеловала дочь в щеку и стала рассматривать комнату с облупленными стенами и кошмарной мебелью. — Мы с тобой жили в разных Богом забытых местах, детка, но эта лачуга бьет все рекорды. Дама, которая открыла мне дверь, — твоя хозяйка? Когда она меня увидена, ее свиные глазки на лоб полезли.

— Возможно, ее впечатлили твои накладные ресницы. — Катерина высвободилась из материнской хватки. — Хочешь чаю?

— Я что, похожа на старую бабушку? — Иззи уже заметила обшарпанную плитку, на которой стоял помятый жестяной чайник. Столь жалкое зрелище усилило решимость увезти драгоценную дочь из этого жуткого места. — Милая, ты похудела… тебе нужно как следует поесть. Обувайся и пойдем в «Ланган».

Катерина, которая в последнее время вообще ела не много, чуть не поддалась соблазну, но потом покачала головой:

— Нет, спасибо.

— Но я заказала столик на половину девятого, — запротестовала Иззи, и спокойствие начало ее покидать. Внешне она оставалась бодрой и хладнокровной, и никто не знал, что она чувствует. Иззи не один день планировала примирение.

— Можешь идти. — Катерина не собиралась поддаваться на шантаж. Грубее, чем ей хотелось, она добавила: — Не сомневаюсь, вы с Тэшем хорошо проведете время.

— Кэт, ну не надо… — Иззи явно была уязвлена. Поигрывая изумрудно-зеленым шелковым шарфиком, она попятилась и села на край узкой неубранной постели. — Милая, так не может продолжаться. Я страшно по тебе скучаю. Нам нужно поговорить.

— Мы уже обо всем поговорили. Я знаю, что ты обо мне думаешь, и это твое право. Я не обязана выслушивать тебя еще раз.

Это ни в какие ворота не лезло. Иззи, сдерживая слезы, отклеила накладные ресницы, столь старательно прилаженные визажистом.

— Послушай, — отчаянно взмолилась она. — Я ни слова не скажу об Эндрю. Кэт, ты не можешь жить в этом ужасном месте… Я приехала сказать, что сняла дом в Уимблдоне для нас с тобой. Мы можем жить как раньше… — Иззи попыталась улыбнуться в надежде растопить сердце дочери. — Только шикарней, конечно.

Катерина прежде не слышала, чтобы мать кого-то умоляла, и на мгновение она дрогнула. Но рану уже нанесли, и было слишком поздно делать вид, что все в порядке.