Военный талант - Джек Макдевитт

— Мне придется это выяснить.

— Пожалуйста, — попросила Чейз. — Вы бы нам очень помогли.

Тэкстер выпрямился.

— Хорошо, я могу это сделать. Где вас найти?

Казалось, он обращается к телу Чейз.

— Вы можете дать нам ответ сегодня вечером?

— Возможно.

— Я вернусь, — улыбнулась Чейз.

После смерти Чарлза Паррини его документы попали в руки Адриана Монка, с которым он тесно сотрудничал. Тот должен был закончить второй и третий тома писем Кэндлза, но в то время работал над ныне забытым историческим романом "Маурина", эпическим изложением эпохи Сопротивления, увиденной глазами молодой жены Кристофера Сима. В результате он не закончил ни свой роман, ни собрание Кэндлза, а бумаги Паррини дочь Монка подарила библиотеке университета Маунт-Табор, где ее отец когда-то получил диплом.

Маунт-Табор расположен неподалеку от Бельведера, сравнительно небольшого городка в южном полушарии, находящимся в восьми часовых поясах от нас. Название университета — Гора Табор — несколько сбивало с толку: местность вокруг Бельведера абсолютно ровная. Как выяснилось, это учреждение основано церковью, а Маунт-Табор — библейское название.

Через несколько минут после того, как Чейз вторично переговорила с Тэкстером, мы оказались перед роботом, который присматривал за библиотекой университета после ее закрытия. Никаких неопубликованных материалов не было зарегистрировано ни под фамилией Монк, ни под фамилией Паррини.

Утром, к открытию библиотеки, мы вернулись. Молодой ассистент, к которому мы обратились с вопросами, проверил свой банк данных, отрицательно качая головой после каждого вопроса.

— Ни Монка. Ни Паррини. Извините. Хотел бы вам помочь.

То же самое сказал нам и робот, но с людьми легче разговаривать.

Мы настаивали, что материалы должны быть где-то у них, в конце концов молодой человек вздохнул и переключил нас на смуглолицую даму. Плотная, черноволосая, с резкими манерами, она всем своим видом давала понять собеседнику, что ее время — вещь драгоценная.

— Если что-нибудь появится, мы немедленно с вами свяжемся, — ответила она категоричным тоном, собираясь уйти. — Оставьте, пожалуйста, ваш код в регистратуре.

— Если их нет сейчас, — сказал я, — то они не появятся. Бумаги Паррини были подарены университету более двадцати лет назад.

Она остановилась.

— Ясно. Это произошло еще до меня, и, очевидно, их у нас нет. Нам дарят огромное количество рукописей, которым наследники, как правило, не смогли найти применения. К сожалению, мистер Бенедикт, мы склонны преувеличивать значение почивших близких для потомков... Вероятно, вам нужно справиться в литературном фонде.

— Я был бы вам крайне признателен, если бы вы смогли помочь нам, — настаивал я. — И я с удовольствием оплатил бы вам затраченное время.

Я еще никогда не пытался подкупить кого-либо, поэтому чувствовал себя не в своей тарелке. Бросив косой взгляд на Чейз, я заметил ее старательно сдерживаемую улыбку.

— Я бы с удовольствием взяла ваши деньги, мистер Бенедикт, но это не принесет вам никакой пользы. Если материалов нет в каталоге, значит их нет здесь вообще.

Я поинтересовался, не вызовет ли беспокойства в Совете попечителей Маунт-Табора сообщение о том, что библиотекари так небрежно обошлись с наследием Чарлза Паррини, и получил совет поступать, как сочту нужным.

— Думаю, это конец ниточки, — сказал я Чейз, когда мы вернулись в кабинет.

Она кивнула, и мы встали с кресел, в которых просидели большую часть последних двух дней. Было уже далеко за полночь.

— Давай немного подышим свежим воздухом, — предложила она, прижимая пальцы к вискам.

Выйдя из дома, мы мрачно побрели по лесной тропинке.

— И вообще пора все кончать, — сказал я.

Чейз молча смотрела перед собой. Ночной воздух был холодным, даже обжигающим, но приятным. Моя спутница погрузилась в свои мысли, а я, порадовавшись естественному окончанию дела, вдруг почти физически ощутил присутствие рядом со мной длинноногой Чейз.

— Я понимаю твое разочарование, — неожиданно сказала она.

— Да.

Глаза Чейз находились на одном уровне с моими, и я чувствовал на себе ее взгляд.

— Мне хотелось бы получить ответы на некоторые вопросы, беззастенчиво соврал я.

— Хорошо бы поймать того, кто играет с тобой в эти игры.

— И это тоже...

Черта с два!

Я попытался облегчить совесть, распространяясь о своей ответственности за поместье Гейба, о собственных проблемах и тому подобном. Мое вранье не имело никакого значения, поскольку Чейз все равно не слушала.

— Есть идея! — она прервала меня, будто я ничего и не говорил. Документы подарены дочерью Монка. Дар мог быть зарегистрирован в каталоге на имя дарительницы, а ее не обязательно звали Монк. Должно быть, в библиотеке не очень хорошо поставлена система ссылок.

Она оказалась права.

Упакованные в пластиковый контейнер материалы стояли в хранилище.

Смуглолицая библиотекарша попыталась доказать, что материалы закрыты для общего просмотра, но быстро уступила, едва я снова пригрозил ей обратиться к начальству. На этот раз с куда более обоснованными жалобами.

Она организовала доставку контейнера в просмотровую комнату, и когда мы прибыли, материалы уже лежали на двух столах. Молодой ассистент, с которым мы познакомились накануне, был приставлен помогать нам: заряжать блоки памяти, подносить вещи к свету, переворачивать страницы и выполнять другие физические действия, не доступные кристаллокопиям. Он подходил к делу очень ответственно, хотя работа, по-видимому, быстро ему надоела, и являл собой полную противоположность своей начальнице. Я подумал, что он слишком увлекся Чейз.

Два дня мы просматривали материалы, значительная часть которых состояла из корреспонденции, полученной и отправленной Уолдорфом Кэндлзом. Записана она была на кристаллах, каких-то старых катушках и цилиндрах, на различных типах волокон, уже не применявшихся в наше время, на системах светозаписи и бумаге.

— У нас будут проблемы, — сказала Чейз. — Где ты найдешь читающее устройство, в которое можно вставить вот это? — Она указала на кубик в руке ассистента. — Я даже не уверена, записана там информация или нет.

— В университете должно существовать необходимое оборудование, предположил я, обращаясь к молодому человеку. Тот энергично кивнул.

— У нас есть адаптированные считывающие устройства для различных систем записи, — подтвердил он.

Честно говоря, продираться сквозь эти письма было делом нелегким. С ростом популярности Кэндлза, круг его корреспондентов значительно расширился. Паррини нашел письма от обоих Симов, от людей, чьи имена вошли в историю Сопротивления, от государственных деятелей, участников войны, производителей оружия и социальных реформаторов, от теологов и жертв войны. Имелось даже описание церемонии вручения дипломов на Каха Луане, где выступал Тариен Сим. При обычных обстоятельствах он был бы один, но на этот раз присутствовал также посол ашиуров. Переводчиком была Лейша Таннер!