СНТ - Владимир Сергеевич Березин

на мысли, что этот повар всё время распадается на части: начнёшь глядеть ему в лицо – кажется, что руки куда-то подевались, бросишь взгляд на ноги – забудешь, как выглядит лицо.

– Зовите меня просто Лаврик. Не бойтесь, тут нет фамильярности. Меня многие так зовут, у меня не вполне удобное имя, особенно для тех, кто постарше. Меня зовут Лаврентий Павлович, а это у некоторых людей вызывает ненужное возбуждение. «Ик» – это от фамилии…

Раевский хотел спросить, что за фамилия, но пропустил момент, тем более что после следующего вопроса ему стало не до этого.

– Вы ведь масло не ели? – не спросил, а как-то утвердил Лаврик, как утверждают посреди стола тяжёлый графин.

– Нет, но откуда…

– Это очень правильно, это очень предусмотрительно. – Лаврик не обратил внимания на ответ. – Тут вопрос в том, можно ли людям употреблять в пищу то, что было предназначено богам. Некоторые норовят возомнить себя богами, и от этого нарушается гармония. А гармония прежде всего.

– Вкушать от идоложертвенного не рекомендовано, – внезапно для себя произнёс Раевский. Он сам удивился, как он это сказал, что за голос нашептал ему эти слова. Макмилан, во всяком случае, этого не говорил.

– Прекрасные слова. Скажу вам больше, недоеденное богами поедают демоны. Так что есть шанс заполучить интересных сотрапезников.

Раевскому уже не нравился этот разговор. Лучше было бы скучать в сауне.

Повисла тишина, похожая на кусок вязкого холодца.

– Грибной год, – с напряжением сказал Раевский, чтобы развернуть разговор в сторону от обрыва, и тут же вспомнил старый анекдот.

– Сейчас вы скажете, что это к войне.

– Почему?

– Ах, это ведь как разговоры о погоде, все реплики расписаны. Когда говорят, что много грибов, то кто-нибудь вспоминает про эту примету.

– А вы повар?

– Можно сказать, что и повар. Вообще-то, я теоретик еды.

Раевский неслышно сглотнул, потому что окончательно решил, что перед ним сумасшедший.

– Нет, я не сумасшедший. Нормальный физиолог. Только с кулинарным стажем. Даже написал книгу.

Он назвал заглавие, и Раевский вспомнил, что что-то такое он слышал. Там был какой-то скандал, спор…

– У меня были неприятности, – продолжил мнимый повар. – Поэтому меня решили купить, и вот я здесь. Но не всегда понятно, кто кого покупает, я согласился быть купленным.

– Что, будете готовить трюфель?

– Я готовлю всё. Но главное, я придумываю новое. Но мне не нужно самому делать черновую работу, я должен присматривать и наблюдать. Готовить тут есть кому. Завтра будет пир, с утра приедут из города люди. Гости и слуги, тут слуг мало.

– И всё ради одного трюфеля?

– Отчего же? Вы сами сказали, что год грибной. У нас будет много грибов. Тут их много, прямо за забором. Любите грибы?

Раевский пожал плечами. Грибы он, может, и любил, но в детстве у него было несколько опытов с тихой охотой. Один раз это было холодно и сыро, второй – парило, и с него лил пот.

* * *

– О, грибы – это особое царство. – Тут Лаврик стал похож на проповедника в электричке. – Знаете, что грибы куда умнее мимозы, которая сжимается, если вы её стукнете, а чем чаще вы это делаете, тем больше мимоза будет выжидать, чтобы распрямить ветку? Это очень умная мимоза, у неё есть память. А грибы поумнее многих животных и насекомых – в Африке есть гриб, споры которого лишают разума муравьёв. Муравьи залезают как можно выше на дерево и вгрызаются в кору. Обессиленные, они умирают, а из них прорастают новые грибы.

– Страшновато, но похоже на правду. Можно подумать, что мы едим грибы, а они думают, что едят нас.

– Помните историю с бабочкой и философом? Где непонятно, кто кому снится? Так и тут – внутри человека живёт масса организмов, и его тело похоже на мешок, наполненный разной жизнью. Грибы берут у дерева сахар, а оно у них – воду и фтор. И кто сказал, что внутренняя жизнь проще внешней. Одни грибы могут светиться в темноте, а другие крушат головами асфальт. Однажды гриб съел чашку Петри, другой – пластиковую трубу. Один плазмодий смог обнаружить сахар в лабиринте – это впечатлило публику, не слышавшую о хемиотаксисе. В этом явлении заключено удивительное подчинение частного целому, индивидуальности – общей задаче. А человек часто гедонист, ему только жрать да жрать. Помните у Достоевского про чай?

– Пусть весь свет провалится, так что ж, чаю мне не пить?

– Как-то так, я тоже не помню точно.

Лаврик сказал это «тоже» так, чтобы было понятно: они с Раевским – одного склада люди. Знают те же цитаты и одинаково растеряли точность в них.

– Человек – да, любит есть и спать, но любит индивидуально. Ему не нужен общий план, а если и придумывается общий план, то через малый срок становится понятно, что он ужасен.

А гриб соразмерен своей задаче. Вы же знаете, то, что рисуют в азбуке на букву «гэ», – всего лишь часть огромного организма. Щетина, торчащая из-под земли, а внутри – огромное тело. Пальцы огромной руки. Никто из людей не догадался, отчего эти пальцы решают вылезти из земли в том или этом месте, зачем хотят коснуться того или иного дерева. Грибница может выпустить грибы через полвека, чтобы вновь распылить вокруг мириады спор. Но куда важнее то, что гриб переваривает пищу не внутри, как человек, а вовне – и потом впитывает в себя получившееся. Это растения способны питаться солнечным светом, а грибам это невозможно.

«Да он поэт, – подумал Раевский. – Тут все отчаянные, как я погляжу».

Повар вдруг произнёс, будто подслушав:

– Раз у нас пошёл такой поэтический разговор, пойдёмте гулять в лес. Всё равно вам скучно.

– А охрана выпустит? И впустит ли потом?

– Не беспокойтесь. Вот уж об этом вам думать не надо.

Щёлкнула и отворилась калитка в стальном заборе, мигнули огоньки видеокамер, и Раевский вошёл в лес вслед за своим спутником.

В этот момент он понял, как давно он не был в настоящем лесу. Пахло осенью, мёртвыми листьями и мокрой корой.

Солнца не было, но весь лес пронизывал странный серый свет.

Раевский шёл чуть позади Лаврика и видел, как органично вписывается фигура спутника в лесной пейзаж – словно Лаврик был в особом камуфляже. Он будто на мгновение становился частью куста орешника, ствола берёзы или надломленной ёлкой.

Они остановились у большой гари.

– Под вашими ногами примерно миллион нитей мицелия, – сказал Лаврик. – И каждая передаёт своё знание всей сети. Тут был пожар, и грибница перестала получать сахара от древесных корней. Нарушился союз грибов и деревьев, обмен веществ