Кровь времени - Максим Шаттам

— А ведь я нахожусь здесь меньше двух недель! Не знаю, сумею ли выдержать больший срок.

Беатрис скорчила недовольную гримасу.

— Конечно, сумеешь! Если нет, то что ты станешь делать? Вернешься в свою квартиру в Шуази-ле-Руа, к серым парижским будням?

Марион любовалась теплым оттенком напитка.

— Ты подарила себе отдых — так воспользуйся же им здесь, у нас! — настаивала Беатрис.

Марион отодвинула рюмку:

— Беа, мне надо тебе сказать…

Хозяйка дома моментально уловила серьезность в голосе подруги.

— Я нахожусь здесь не потому, что мне захотелось отдыха.

Перед мысленным взором Марион замигала тревожная красная лампочка — она переступила черту, провалилась…

— Я здесь потому, что мне надо исчезнуть с поверхности планеты — на несколько недель или месяцев, сама точно не знаю. Нужно, чтобы все забыли о моем существовании до того момента, пока кое-что не произойдет в Париже. Сейчас я разрываюсь между силовыми структурами и их операциями. Именно из-за них я так уязвима.

Внутри нее, все нарастая, звучал сигнал тревоги. Но теперь уже поздно отступать — за пять секунд она обратила в прах все свои усилия, а заодно и труды ДСТ. Что с ней происходит, почему она раскололась именно сейчас?

Беатрис сделала громкий глоток — очевидно, ей было уже не до смеха. Кинув беглый взгляд, убедилась, что дверь в гостиную плотно закрыта.

— Меня привезла в Мон-Сен-Мишель ДСТ, ночью.

— ДСТ?

— Французская секретная служба безопасности.

— Черт возьми, — пробормотала Беатрис. — И что ты наделала?

Марион нервно потерла бровь. Но раз уж начала, надо продолжать.

— Ничего. Оказалась в одном месте в неподходящее время, вот и все.

— Ты угрожала жизни президента или что?

Марион сделала отрицательный жест и откинулась назад.

— Я не работаю в рекламном агентстве. На самом деле я секретарша. В парижском морге.

Беатрис широко раскрыла глаза от изумления.

— Вернулась из отпуска на работу, пришла рано утром. Оказалась в зале для вскрытия трупов. Там на полу валялась копия отчета об эксгумации. Я решила, что ночью здесь проводилось вскрытие, так иногда бывает в случае крайней необходимости. Вероятно, врач составил рапорт прямо на месте и, едва закончив, передал его офицеру судебной полиции. Врач мог забыть копию отчета, которая случайно упала на пол. Вот я ее и подобрала, а затем пробежала глазами.

Марион сделала паузу — ее захлестнула волна эмоций, связанных с воспоминаниями об этом происшествии и его последствиях.

— В конце сентября один известный политический деятель скончался в своем доме от сердечного приступа.

— Да. Ох, так вот оно что… Конечно, это знают все. Особенно после того, что говорят сейчас.

— Вскрытие его тела проводилось ночью, в глубокой тайне, в парижском Институте судебно-медицинской экспертизы. Отчет именно об этой процедуре я и нашла.

Беатрис нахмурилась, а из Марион неудержимым потоком полилась правда:

— Судебно-медицинский эксперт, который проводил обследование тела, недвусмысленно заявил о том, что причиной смерти был не сердечный приступ, а отравление. Это совершенно четко указано в отчете о результатах токсикологической экспертизы. Этот человек умер из-за того, что проглотил чрезмерное количество амприлана — лекарственного препарата из семейства кальциевых ингибиторов, его прописывают при аритмии сердца. Когда я все это прочла, то, конечно, удивилась, но не более того: еще не до конца осознала, что все это значит. Для меня это было просто какое-то дело, связанное с политикой. Положила этот отчет к остальным своим документам; думала дождаться начала рабочего дня — собиралась вернуть рапорт врачу, который его составил, когда тот придет на работу. Но день прошел, а врач так и не появился.

По радио продолжали говорить о сердечном приступе как причине смерти и даже заявляли, что проведенное накануне вскрытие это подтвердило. Я почувствовала — что-то не так, поэтому оставила копию отчета у себя. Вечером текст информационных сообщений не изменился. На следующее утро врач, который проводил то самое вскрытие, наконец явился на работу. Я пришла к нему это обсудить. Он немедленно закрыл дверь своего кабинета и потребовал, чтобы я вернула ему копию отчета. Сообщил мне, что речь идет о деле государственной важности, что ни он, ни я не можем даже представить себе, с чем столкнулись, и потому нам следует немедленно все забыть. Я отчетливо видела, что он взмок от волнения, однако отказалась. Ведь речь шла об откровенном вранье, о смерти, обстоятельства которой внушали серьезные подозрения. Я считала, что это все меняет. Когда уходила из комнаты, врач мне уже почти угрожал. Все же я немедленно отправила текст отчета по факсу в редакции всех крупнейших ежедневных газет Парижа.

— Зачем ты это сделала?

— Испугалась… подумала, это лучшее, что я могу сделать. А затем позвонила знакомому следователю из судебной полиции и все ему рассказала. В конце дня появились два типа, которые отвели меня в сторону для серьезного разговора. Это были люди из ДСТ. И началась вся эта чертовщина.

— Они стали тебе угрожать? — поинтересовалась Беатрис.

— Нет, наоборот. Предупредили, что меня ждут неприятности. Что я должна на время заткнуться и в первую очередь не распространяться о своем поступке. На следующей неделе выяснилось, что последним гостем отравленного политика был некий неизвестный, но он приехал на одной из машин с номерами Елисейского дворца. Тогда-то и разгорелся настоящий скандал. В прессе моментально появилась информация, пахнущая крамолой. Речь шла о том, что жена президента лечится от артериальной гипертензии[75] и регулярно принимает амприлан, то есть то самое вещество, которым был отравлен несчастный. Средства массовой информации подчеркивали, что между двумя влиятельными политиками имелись серьезные разногласия и они наверняка стали бы конкурентами на грядущих выборах.

— Да, это совершенно непонятная история, знаю. Все говорят о том, что президент никаким боком не может быть связан с убийством. В то же самое время находятся люди, которые утверждают обратное: дескать, это последний предел для человека, упившегося властью, человека с чрезмерным самомнением, который теряет всякое представление о том, что делать можно и чего нельзя. Такой политик утрачивает ощущение реальности за иллюзией собственного успеха. Говорят, это изъян власти, ее изнанка. Я все это читала. Но представить, что ты стала причиной всего этого борделя… Вот это да!

Марион уже не могла остановиться:

— Общественное мнение по-настоящему возмутилось, когда была назначена повторная экспертиза, предстояло провести новое вскрытие трупа, и тут выяснилось, что тело исчезло. Оно было похищено из выдвижного ящика в морге, причем никто не заметил, как это случилось. Именно тогда я полностью осознала размах, который приобрели события.

— Да, припоминаю… Даже здесь, у нас, люди угрожали, что явятся в столицу, если им не скажут правды. Об этом до сих пор судачат на каждом углу!

Марион продолжала рассказ, чувствуя, как с каждым словом на душе становится легче:

— Судебно-медицинский эксперт, который проводил первое вскрытие, полностью отверг новую, соответствующую истине версию. Он подтвердил, что смерть наступила в результате сердечного приступа. Они были хорошо обработаны — он и тот врач, который проводил токсикологическую экспертизу. Не знаю, что им сказали, но это подействовало: они заявили, что все происшедшее — просто чья-то шутка. Копия отчета о вскрытии, полученная редакциями газет, была объявлена подделкой. Однако номер факса, с которого отправили текст отчета, соответствовал факсу Института судебно-медицинской экспертизы. Пресса бросилась искать отправителя, то есть меня.

— И они тебя нашли?

— Нет. Шпики из судебной полиции, которые со мной встречались, сумели сохранить все в секрете. К тому времени их интерес к этой истории получил официальный статус, началось расследование. Мне сказали, что я буду приглашена в качестве свидетеля, если состоится судебный процесс. Именно в этот момент ко мне вновь пришли люди из ДСТ. Они объяснили мне, что дело зашло слишком далеко и необходимо обеспечить мою безопасность.

— Но раз они сами представляют секретные службы, кого же они боятся?

Влиятельных людей из окружения президента. Теневых кардиналов его партии. Кто знает? Мне они ничего не сказали.

— Не понимаю: если ДСТ занимается поддержанием политического спокойствия в стране, почему они защищают тебя? Обычно, как это показывают в фильмах, такие мелочи никого не смущают. Пиф-паф, выстрел из пистолета с глушителем — и свидетель отправляется на дно Сены кормить рыбок.

— Это в фильмах… В действительности ДСТ не является наемным отрядом, состоящим на содержании у президента. Они на самом деле действуют на благо страны. По крайней мере так мне было сказано. И они доказали это своим поступком. Скандал вокруг отравления и так наделал много шума. Если после этого выяснится, что глава страны приказал убить ту женщину, из-за которой все полетело вверх тормашками, мы получим гражданскую войну! Мне кажется, что между органами власти нашей страны идет бесконечная борьба за власть, поэтому ДСТ не доверяет службе личной охраны Елисейского дворца, отчасти полиции и так далее. И вот они спрятали меня подальше от всех, до тех пор пока ситуация не прояснится и расстановка сил не станет более очевидной. Тогда они позволят мне вернуться к нормальной жизни. А если начнутся судебные процессы, мне будет что сказать… И все это из-за случайно оброненного отчета о вскрытии, — если вдуматься, из-за совершенно нелепого, дурацкого эпизода. Сложно поверить, что такое вообще могло произойти. Если показать это в кино, все сочтут это надуманным. Но реальность доказывает, что она до смешного проста. А я пока должна прятаться.