Пираты южных морей - Говард Пайл

Наконец оба, видимо, достаточно отдохнули с дороги, и совещание (если то было совещание) завершилось. Парочка направилась к мертвому дереву и остановилась. Леви стал что-то искать на стволе, похоже какую-то метку. Обнаружив ее, он достал из кармана мерную ленту и большой медный компас. Затем Леви протянул один конец ленты товарищу, а другой прижал большим пальцем к отмеченному месту на стволе. Взяв направление по компасу, он стал отдавать напарнику указания, который в зависимости от них брал то левее, то правее. Но вот раздалась последняя команда, и громила вытащил из кармана деревянный колышек и вогнал его в песок, От этого колышка они снова отмерили некоторое расстояние по выбранному направлению и забили второй колышек. Процедура повторилась и в третий раз, после чего разбойники, судя по всему, наконец достигли своей цели.

Здесь Леви пяткой начертил на песке крест.

Его товарищ принес лом, лежавший рядом с лопатами, и стал наблюдать, как Леви вонзает его глубоко в песок, снова и снова, по-видимому с целью нащупать что-то внизу. На это у него ушло какое-то время, но вот наконец раздался лязг: лом наткнулся на какой-то предмет. Для надежности звучно ударив еще пару раз, Леви оставил лом торчать на месте и стряхнул с рук песок.

— Теперь тащи лопаты, Педро, — велел он, впервые за все время заговорив на английском языке.

И вскоре двое мужчин принялись отбрасывать песок лопатами, причем занятию сему предавались весьма долго. Предмет, который они искали, оказался закопанным на глубине более полутора метров, так что извлечение его потребовало весьма изнурительного труда, вдобавок потоки сухого песка снова и снова засыпали яму. Но вот лезвие одной из лопат ударило по чему-то твердому, и тогда Леви склонился и принялся отбрасывать песок руками.

Громила выбрался из выкопанной ямы и бросил Леви веревку, которую принес с инструментами. Тот быстро привязал ее к предмету внизу и тоже выбрался на поверхность. Потянув вдвоем, они вытащили тяжелый окованный железом сундук, длиной чуть менее метра и около четверти метра в ширину и высоту.

Товарищ Леви нагнулся и стал отвязывать веревку от кольца на крышке.

Ну а дальше события приняли неожиданный оборот и развивались молниеносно. Леви сделал шаг назад и быстро огляделся по сторонам. Его рука скользнула за спину, и в следующий миг перед взором Хайрама в лунном свете блеснул длинный и острый клинок. Леви поднял руку. И как раз в тот момент, когда его товарищ начал подниматься над сундуком, нанес ему стремительный и сильный удар, а затем еще один. Хайрам увидел, как блестящее лезвие вонзилось в спину, и даже услышал, как рукоятка с глухим звуком ударилась о ребра — раз, другой. Чернобородый негодяй издал душераздирающий вопль и упал на спину. Через миг, снова закричав, он вскочил и отчаянной хваткой вцепился в глотку и руку Леви. Последовала борьба — короткая, беззвучная и жестокая. До мельника доносилось лишь пыхтение и шарканье ног по песку, который уже начал заливать темно-красный поток. Однако борьба оказалась неравной и через минуту-другую закончилась. Леви с трудом выдернул руку, порвав при этом рукав рубахи от запястья до плеча. Снова и снова взлетал безжалостный нож, и снова и снова обрушивался — теперь уже не блестящий, но обагренный кровью.

И вдруг все кончилось. Товарищ Леви беззвучно, словно мешок тряпья, рухнул на песок. Миг он лежал совершенно обмякшим, затем тело его сотрясла судорога, и он окончательно затих, уткнувшись лицом в песок.

«И он окончательно затих, уткнувшись лицом в песок».

Леви, все еще крепко сжимая в руке нож, наклонился, всматриваясь в тело своей жертвы. Рукав его рубашки и особенно обнаженное предплечье были запачканы кровью. Луна ярко освещала его лицо: то было лицо демона из преисподней.

Наконец Леви встряхнулся, нагнулся и вытер нож и руку о просторные бриджи мертвеца. Он убрал клинок в ножны, достал из кармана ключ и открыл сундук. В лунном свете Хайрам разглядел, что тот в основном был заполнен бумагами да кожаными мешочками, набитыми, очевидно, монетами.

На протяжении всей этой ужасной схватки, завершившейся столь ужасным образом, Хайрам беззвучно и неподвижно лежал за гребнем дюны, словно в каком-то жутком очаровании наблюдая за смертельной борьбой в ложбине. Теперь же он поднялся. От резкого его движения с вершины с шорохом посыпался песок, однако Леви был столь поглощен изучением содержимого сундука, что даже не обратил внимания.

Лик Хайрама был бледен и напряжен. В какой-то миг он раскрыл было рот, словно намереваясь что-то сказать, но промолчал. Так — бледный, безмолвный — он простоял несколько секунд, более похожий на изваяние, нежели на живого человека; потом взгляд его вдруг упал на мешок, который Леви принес с собой: несомненно, чтобы унести в нем сокровища, которые искал со своим товарищем, по-прежнему распростертым рядом на песке. Затем, как будто ему внезапно пришла в голову какая-то мысль, выражение лица Хайрама совершенно изменилось: губы плотно сжались, словно он боялся издать непроизвольный звук, и даже куда-то загадочным образом исчезла изможденность.

Медленно и осторожно он переступил через кромку песчаного гребня и пошел по склону вниз. Шествие его было беззвучным, словно то надвигалась сама смерть, ибо ноги его не издавали ни малейшего шума, утопая в песке по лодыжку. Так, таясь, шаг за шагом, он спустился, подкрался к мешку и так же бесшумно взял его. Леви, который, по-прежнему склонившись над сундуком, рылся в бумагах, был на расстоянии чуть более метра от него. Хайрам поднял мешок. Должно быть, он все-таки издал какой-то звук, ибо Леви вдруг повернул голову. Но он опоздал. В мгновение ока мешок оказался у него на голове — плечах — руках — туловище.

Завязалась еще одна схватка, такая же жестокая, безмолвная, отчаянная — и такая же короткая. Жилистый, крепкий и сильный, сплошные мускулы и сгусток энергии, да еще отчаянно борющийся за свою жизнь, Леви все-таки не имел ни малейшего шанса против непомерной силы своего сводного брата. Как бы то ни было, долго драке все равно продолжаться было не суждено: случилось так, что Леви споткнулся о тело своего мертвого товарища и упал, а сверху на него обрушился Хайрам. То ли падение оглушило Леви, то ли он понял всю безнадежность сопротивления, но он лежал уже совершенно неподвижно все то время, пока Хайрам, стоя на нем на коленях, отвязывал от кольца сундука веревку и затем в полнейшем молчании туго обвязывал ее вокруг пленника в мешке, делая один виток за другим. Лишь единожды Леви попытался заговорить с братом.

— Если ты отпустишь меня, — прозвучал приглушенный голос, — я дам тебе пять тысяч фунтов — они в этом сундуке.