Родина белых медведей - Савва Успенский

Местное население на Севере охотилось на тюленей и пушных зверей, оленей и водоплавающую дичь с давних пор. В течение тысячелетий наряду с оленеводством и рыболовством охота была основным источником существования многочисленных местных племен и народностей. Она играет в их жизни большую роль и в наши дни; мясо, шкуры, сухожилия оленей или моржей до сих пор остаются незаменимыми в обиходе северных охотников.

Природные ресурсы Арктики используются с каждым годом все шире. Промысловое направление остается ведущим в экономике колхозов и совхозов Крайнего Севера: растущее население Арктики нуждается в заготовленных на месте свежих и полноценных продуктах питания. Все больше становится здесь охотников-спортсменов: они составляют немалую часть жителей арктических городов и поселков, приезжают сюда и из других районов в качестве туристов (поездка в Арктику стала сейчас простой и доступной). Увеличивается спрос на северную пушнину, гагачий пух и другие виды добываемого здесь сырья.

Кроме того, на многих арктических животных охотятся во время их миграций в южнее расположенных областях. Например, много песцовых шкурок заготавливается в лесотундре и лесной полосе (хотя эти звери размножаются только в открытых тундрах). Северных по происхождению гусей и уток гораздо больше добывают в густонаселенных областях средних широт во время пролета и зимовки птиц, нежели на их родине. А такие пернатые, как кулики, вообще считаются дичью только вне их родины. Повсеместный рост числа охотников-спортсменов в последние годы опять-таки ведет к увеличению «нагрузки» на природные ресурсы Арктики (хотя и за ее пределами).

Нельзя забывать и о косвенном воздействии человека, его хозяйственной деятельности на арктических животных. Оно проявляется в разных формах, непрестанно усиливается и порой ведет к не менее катастрофическим последствиям, чем прямое истребление зверей или птиц. Изменение ландшафтов на местах зимовок арктических птиц (распашка земель, осушение болот или, наоборот, обводнение территорий), неумеренное применение химических средств борьбы с вредителями сельского и лесного хозяйства нередко приводят к резкому уменьшению численности и даже к почти полному исчезновению пернатых. Так случилось, например, с эскимосским кроншнепом; когда-то он в громадном количестве гнездился на севере Америки, но уже в 20-х годах встречался единичными экземплярами. В прошлом столетии, по-видимому, по этой же причине исчезли многие колонии белых гусей в материковых тундрах Сибири.

Одно из проявлений такого рода «хозяйственной» деятельности людей — гибель птиц от нефти, мазута и других загрязнений морских вод. Например, в 1957 г. близ острова Готланд в Балтийском море погибло, попав в нефтяное пятно, более тридцати тысяч зимующих полярных уток-морянок. Не удивительно, что в последующие годы уменьшилось число морянок на их родине — в шведской Лапландии.

Арктические звери и птицы все чаще сталкиваются теперь с домашними животными и все чаще заражаются от них ранее неизвестными на Севере инфекционными и инвазионными заболеваниями. Возможно, таков по своему происхождению трихинеллез у белых медведей, тюленей и песцов, ящур у диких северных оленей.

Важно, наконец, и то обстоятельство, что все более совершенствуются орудия добывания животных. Человек и здесь привлекает себе в помощь технику. Неизмеримо упростились, например, стали продуктивнее и добычливее китобойный и зверобойный промыслы. При охоте на белого медведя, как мы видели, используются даже самолеты.

Итак, эти природные ресурсы легко уязвимы, они требуют особенно бережного к себе отношения. Тем более что в Арктике их значение наиболее велико: они имеют здесь не только прямую, но и косвенную ценность.

В самом деле, охотничий промысел в Арктике еще долгие годы будет наиболее целесообразным способом хозяйственного освоения больших территорий. Несмотря на то что в этих районах быстро развивается транспорт — водный, наземный и воздушный, перевозки на Севере стоят дорого, и отсюда выгоднее вывозить легкие, но ценные грузы, например пушнину.

Большие по площади (около трехсот тысяч квадратных километров), но скудные пастбища северной части полуострова Таймыр, участки его арктических пустынь и полупустынь, непригодны для разведения домашних оленей: отсюда трудно перегонять стада на зимние выпасы, здесь нет топлива, без которого немыслима жизнь пастухов. Однако дикие олени здесь могут кормиться, и, таким образом, промысел их позволяет в какой-то мере вовлечь в хозяйственное использование растительность таймырских тундр. Мало того, что мясо и шкуры диких оленей обходятся гораздо дешевле, чем домашних, — у «дикарей» есть и другие преимущества перед их домашними сородичами. Они не вытаптывают так сильно пастбищ и вообще полноценнее используют съеденный корм. К тому же они не испытывают зимой столь большой потребности в лишайниках (В отличие от домашних оленей, зимний корм которых составляют преимущественно лишайники, дикие олени поедают зимой много травянистых растений и кустарников), запасы которых возобновляются крайне медленно.

Благодаря ограниченному видовому составу северной фауны и флоры промысел тех или иных видов здесь является своего рода ниточкой, потянув за которую можно получить доступ к природным ресурсам вообще, во всяком случае, к значительной их части. Так, разумный промысел моржей позволяет вовлечь в хозяйственный оборот запасы донных моллюсков арктических морей, а заготовка пуха в гагачьих колониях является в то же время использованием залежей прибрежных моллюсков.

Особенно реальна опасность исчезновения тех видов животных, которые распространены на очень небольших территориях или представлены малым числом особей. Не случайно так сильно пострадали островные фауны: за короткое время, например, на острове Бонин вымерло не менее трети, а на островах Лайзсан и Мидуэй — более половины местных птиц и млекопитающих. Гавайские острова потеряли около половины, остров Гуаделупа — около трети аборигенных видов пернатых. По мнению зоологов, животные, численность которых не превышает двух тысяч особей, находятся уже под угрозой полного вымирания.

Печальна и поучительна судьба стеллеровой морской коровы и очкового баклана. Они были открыты в 1741 г. на ранее необитаемом острове Беринга (Командорские острова) участниками русской Великой Северной экспедиции. Особенно замечательными животными были морские коровы. Судя по сохранившимся описаниям и рисункам, а также по скелетам, длина их тела достигала девяти-десяти метров, окружность тела — пяти метров, а вес — четырех тонн. Передние конечности коров были коротки и напоминали недоразвитые ножки, задние конечности отсутствовали; туловище, как у китов, заканчивалось плоским, расположенным в горизонтальной плоскости хвостом. Во рту помещались роговые пластины, выполнявшие роль терок.