Джек Восьмеркин американец - Николай Смирнов

Зима

Зима не застала коммуну врасплох, все было готово к ее приходу. Силосную траншею прикрыли соломой и сверху еще засыпали землей почти на метр, так что мороз силосу не был страшен. В большую яму закопали картошку на весну. Концы бревен от разобранных изб попилили на дрова и ежедневно топили все печи.

Все внимание коммуны сосредоточивалось в эту зиму на столярной мастерской. От желающих работать отбоя не было, иногда даже не хватало инструментов. Бывали дни, когда двадцать пять человек выходили работать к верстакам. Некоторые научились хорошо столярить.

Выработка мастерской была у всех на глазах. Всё новые и новые вещи появлялись в коммуне, заполняли пустые места, расползались по комнатам. Тут были и деревянные кровати, и столы, и лавки. На все притолоки навесили по двери, появилось в старом доме крыльцо, и даже с перилами. Вдоль стены в мастерской стояли ульи самой усовершенствованной конструкции. В каретном сарае у Чарли были составлены рамы для теплицы, пока без стекол. А разных мелочей, необходимых хозяйству, невозможно и перечесть.

Мильтона Ивановича все уважали и даже немного боялись за пристрастие к порядку. Он был теперь первый человек в коммуне, и его приглашали на все заседания правления. По его инициативе в конце декабря мастерская начала выполнять заказы на сторону. Приезжали крестьяне окрестных деревень, заказывали сундучки, рамы, люльки. В мастерской была заведена книга заказов, и весь чистый доход от продажи изделий шел на прикупку инструментов.

Чарли и Джек тоже работали в мастерской, но выполняли они особую работу. Сначала взялись они делать инкубатор с автоматической подачей керосина к лампе. Трубки и кое-какие другие металлические части попросили сделать шефов в мастерских. Эти части и задержали работу, и, не закончив инкубатора, ребята начали мастерить водоналивное колесо для станции.

Плохонькие чертежи у них были составлены еще осенью. Инженер Кольцов, которому они возили их в город, помог выправить чертежи и определил размер колеса: два метра в поперечнике. К этой работе приложил руку и сам Мильтон Иванович. Колесо было сделано под его ближайшим руководством, тщательно и из лучшего материала. Собирать, однако, колеса не стали, а перенумеровали части и сложили их в каретном сарае. Сборку решили произвести летом, на месте работ.

В декабре поспел табак, его перевязали в пачки и запродали на московскую фабрику за тысячу восемьсот рублей. Часть денег внесли за машины и отложили на динамо, а часть роздали коммунарам на руки. На эти деньги в городе была закуплена коммуной мануфактура.

У Татьяны была швейная машина, и она учила коммунарок шить. Николка начал заговаривать, что хорошо бы открыть настоящую пошивочную мастерскую и купить три машины. Но денег в этом году на машины не нашлось.

Всех ребят школьного возраста возили каждый день на подводе в Чижи, в школу. Иногда подавали им лошадь и на обратный путь. Ребята не уставали от ходьбы, и по вечерам Татьяна читала им книги, показывала глобус и альбомы покойного отца. Иногда Джек брал английскую книгу и переводил вслух путешествия знаменитых мореплавателей. Про плавания капитана Кука приходили послушать и взрослые: всем интересно было узнать, какие люди живут на океанских островах и как было трудно плавать на кораблях под парусами. Взрослые и дети слушали эти рассказы вместе, и часто взрослым было стыдно, что ребята знают больше их.

Николка предложил полностью ликвидировать неграмотность в коммуне, и это было принято всеми. Пелагею Восьмеркину и ту заставили заниматься, хотя она уверяла, что не может отличить букв, потому что они все одинаковы. Читать газет она так и не выучилась, но подписываться могла и наряды разбирала.

Газету в коммуне читали сообща. Николка Чурасов собирал народ в контору, все рассаживались на лавках, и Капралов своим ровным голосом читал последние известия. Затем шли разговоры. Джек всегда был первым на этих беседах. Он уже не говорил теперь, что мало понимает в политике, а, наоборот, считал, что понимает все. Чарли тоже приходил и внимательно слушал, но разобраться без помощи Джека в беседе он не мог.

Джек и Чарли в эту зиму выполнили еще одну работу, против которой возражало большинство коммунаров. Но они все-таки ее выполнили.

Железная дорога купила у коммуны десять дубов и заплатила за них сто рублей. Джек начал доказывать, что деньги эти должны пойти на проводку электричества, так было решено при составлении плана работ. Он вытащил схему проводки, которую ему составил Егор Летний, и потребовал денежных ассигнований. При этом доказывал, что протянуть провода по помещениям нужно именно сейчас, зимой, а летом некогда будет заниматься этим делом — надо станцию строить.

Все, конечно, были за электричество, но и всем казалось странным начинать работу с конца. Однако правление поддержало Джека. Николка отвез схему проводки в город и согласовал ее там с Кольцовым. После этого Джек забрал у Капралова деньги и поехал закупать материалы. Он вернулся с несколькими кругами провода, привез и изоляторов, и патронов, и даже несколько лампочек. А затем Джек и Чарли соорудили стремянку и начали лазить по стенам. В каждую комнату они вводили провод и прикрепляли к стенке патрон. В зале с потолка спускалась большая лампа. Даже в бане и в каретном сарае было по лампочке. Все смеялись над доморощенными электротехниками, но они только отшучивались и довели работу до конца.

Перед Новым годом библиотекарша Вера Громова поставила в правлении вопрос о выписке журналов. Капралов нашел возможным отчислить несколько десятков рублей, и в январе в коммуну начали еженедельно поступать иллюстрированные журналы и даже один сатирический. Была открыта читальня, и на открытие ее приглашена молодежь из соседних деревень.

После этого по воскресеньям постоянно приходили молодые крестьяне из Починок и Чижей. Приходили и девушки. Они шли обыкновенно до ворот с песнями, а потом умолкали и толпой вваливались в большой дом. В зале прямо в овчинных полушубках рассаживались по верстакам или в стружки, слушали чтение, рассматривали картинки, а потом спорили и даже ругались. Коммунары чувствовали уже, что они успели обогнать деревенских в знаниях, но не говорили об этом. Только Бутылкин иногда пускал пыль в глаза: вдруг начинал говорить о подводных лодках или о завоевании полюса и тут же подчеркивал свое превосходство.

Приходила в коммуну больше молодежь, но этого как-то не замечали и эти воскресные вечера считали за большую культработу, которую наказывали коммуне вести шефы и Егор Летний. Развернуть работу шире, вовлечь и пожилых крестьян не догадывались. Впрочем, бывало, что и пожилые крестьяне заезжали в коммуну посоветоваться, но чаще всего по делам в мастерскую.

В конце января у большого дома остановились сани, и из них вышел хмурый Петр Павлович Скороходов. Он прямо прошел в мастерскую. Там работали полным ходом, пилы хрипели и стучали топоры.

Петр бегло оглядел помещение и потом мрачно произнес:

— Кто здесь старший?

Вышел Мильтон Иванович.

Скороходов поздоровался с ним за руку и сказал со вздохом:

— Ну-с, дело в следующем: гробик приехал заказать.

Работа на миг прекратилась. Рубанки остановились на верстаках, и пилы хрипеть перестали. Тишина воцарилась в мастерской.

— Для кого гроб? — спросил Маршев со своего места.

— Для папаши.

— Нешто помер?

— Да нет, пока жив, но вскорости умрет. Докторша мне по секрету сказала, что до весны не дотянет. Намедни немного отошел, позвал меня и первым долгом гроб заказать просил. Все равно, говорит, пусть хоть из капраловской избы сделают — спокойнее лежать будет.

Все опять заработали, мастерская зашумела. Ясно было, что Скороходовы хитрить не отвыкли и даже на гробе собрались какую-то штуку сыграть. Мильтон Иванович согласился сделать гроб за двадцать рублей. Петр поторговался немного, потом вынул из кармана веревочку с узлами и сказал:

— Ладно, делайте, только получше. Вот и размеры у меня в этой веревке: длина, ширина и высота.

Мильтон Иванович прикинул размер на доску и сказал:

— Но ведь это, простите, не гроб будет, а рундук. Размеры гроба не такие.

— Нам старые образцы не указ! — сказал Скороходов важно. — Новую жизнь строим. Да и ничего, что на рундук похоже. Ведь не помер папаша еще. Гроб будет в комнате стоять, может, пока положить в него что придется. Когда готов будет?

Договорились, что через три дня.

Скороходов пошел после этого по мастерской, осматривал ульи, табуретки, верстаки. Не сказал ни одного слова, простился и уехал.

Все знали, что дела его сильно пошатнулись за последнее время. Только недавно в Чижах образовалась новая артель «Кулацкая гибель», хотя Петр и хлопотал в городе, чтоб ее не разрешали. Козлов теперь часто приходил в «Новую Америку» и обо всем советовался. Коммунары считали уже, что победа в Чижах осталась за ними.