Высшие космические мечты - Августина Светлая

на него. Добрые намерения и чистое сердце. Ага! Сейчас! Вот мы и подошли к самому главному. Я завишу от него. Действительно завишу и, в сущности, он может требовать от меня всё что угодно. Только… только не на ту напал. Я лучше усну вечным сном, утянув столько выбойгов сколько сумею, чем позволю кому-то диктовать мне правила игры!

— Ты говоришь мне правду!

Мои брови стремительно поползли вверх. Ему что нужна от меня какая-то информация?

— Правду о чём? — осторожно уточнила я.

— Обо всём, Синая! — Бертрам взмахнул рукой, показывая открытую ладонь, как, испокон веков делали, когда хотели вызвать доверие. Я знала этот приём. От того стала ещё более подозрительной. — Ты расскажешь откуда ты, почему тебя преследуют. Всё, что тебе известно о выбойгах сейчас. — Тем временем продолжал интуит. — И я хочу знать всё! Я хочу знать всю правду!

Склонила голову на бок, но продолжала молчать. «Всю правду» — это что-то новенькое…

— Что опять? Почему так сложно просто довериться? — устало спросил он. — Хочешь знать почему я подошёл к тебе на Зуждале? — он гулко выдохнул, словно сложившаяся ситуация ему порядком поднадоела, а потом продолжил, — Тебе было больно. Я почувствовал. Ещё почувствовал, что под болью есть то, что делает тебя живой. Что ты живая.

С жадностью вслушивалась в то, что он говорил, а ещё в то как он это делал. Чем больше слушала, тем больше приходила к мысли, что либо моя система внутренних координат окончательно неисправна, либо интуит и впрямь говорит искренне.

— Хочешь знать от чего решил помочь?

Кивнула осторожно. Появилось ощущение, скажи я больше, то просто спугну эту волну откровенности.

— Ты другая. Не такая как большинство звёздных кого я встречал до этого. Многие переполнены злобой. Ты используешь её как энергию для действий. Для кого-то недовольство — вечный фон жизни. Ты же радуешься возможности поработать, а когда появляется возможность отдохнуть, просто делаешь это. Спокойно. Без самобичевания или терзаний. Ты просто делаешь всё куда тебя жизнь ведёт. Это новое!

Закусила губу, чувствуя что сказанное совершенно не входит в мои планы. Он просил от меня правды. Хотел чтобы я была искренней. На деле, выдавал мне подробности, которые я и сама о себе не осознавала. Живая? Интуит по особенному чувствовал других. Это я поняла ещё на Зуждале. Но почему называет меня именно «живой»?

— Я сказал «сделать тебя своей». Ляпнул, сам не зная почему. Но я не влюбился, Синая! — наконец подытожил он. — Не строю иллюзий относительно нашего будущего. Я просто хочу помочь, потому что вижу в тебе дастарку на перепутье, — он сделал паузу, в которую я наконец решилась вставить пару слов, но он пригрозил мне пальцем, показывая, что не закончил, — и это не гуманитарная помощь! Оставь свои шуточки кому-нибудь другому.

— Не злись, — вдруг выдала я и сама удивилась теплоте, которая стояла в голосе.

— Не стану, — выдохнул он. — Я вижу в тебе дастарку на перепутье. И арифметика очень простая. Я и сам на таком же перепутье сейчас.

Я сглотнула. Только сейчас поняла, что в погоне за свободой и прибывая в своих подозрениях, не подумала о том, что интуит мог искать свои ответы и, по иронии Вселенной, сейчас они приходили ему рядом со мной.

— Выходит никаких скрытых мотивов? — спросила, решив, что этот вопрос задам в последний раз.

Бертрам покачал головой:

— Я не хочу подставляться из-за твоего недоверия. А выслуживать доверие уже устал. И если в ответ на мою честность ты не раскрываешь передо мной правду…

— Что тогда? — переспросила, потому что мужчина замолчал. Переспросила уже чувствуя как холодной волной окатило голову, плечи, всю спину целиком. — Что будет, если не смотря на всё сказанное, я не соглашусь рассказать всё?

Он сделал несколько глубоких вдохов, а потом, я это точно почувствовала, успокоился.

— Если ты не согласна, я возвращаюсь на родную планету, — ответил мужчина. Холодная волна на этот раз прокатилась по всему телу, захватывая руки, ноги, каждую клеточку. Возвращается на родную планету? Всмысле совсем? То есть оставит меня? Сердцебиение участилось, а в голове я ощутила кружение. Только сейчас заметила, как естественно стало нахождение интуита поблизости. Как быстро я привыкла и вместо благодарности, которую я могла бы ежесекундно испытывать к нему за спасение собственной жизни, я начала воспринимать это как должное. — Видишь ли, Синая, — он усмехнулся с грустью, — спасать женщин просто так, при этом ничего не получая взамен, я уже умею. С последним (вновь ничего не получить) я могу смириться, но, на этот раз, хочу помочь той, кто этой помощи желает.

Внутри меня словно буря всколыхнулась. Сердце застучало ещё стремительнее. Я желала! Неожиданно для себя я желала. И мне действительно было важно, чтобы он оставался рядом. Ещё лучше, если бы он помогал идти.

— Прости, — тихо шепнула я, опуская глаза. С моих губ такие слова срывались редко. — Обычно я так не делаю.

— Не ведёшь двойную игру с тем, кто оказывает тебе помощь? — с добротой и участием в голосе, спросил он, а я покачала головой:

— Скорее не прошу прощения и не полагаюсь на другого.

Неожиданно от сквозняка гуляющего в ангаре и мне стало прохладно. Но больше даже не физические неудобства смущали, я вновь почувствовала на сердце щемящее одиночество.

— Может вместе полетим?

— Конечно, — он вновь ободряюще улыбнулся, — как только ты рассказываешь.

— Бертрам, там всё плохо, я не девушка мечты… — призналась, неожиданно чувствуя за это неловкость.

Не смотря на напряжённую, как я её чувствовала, обстановку, интуит рассмеялся:

— Это уж точно, Синая, ты не девушка мечты. Но может никаких мечт я не ищу. Так что по поводу правды? Почему за тобой гоняться? Кто такой этот сис? Почему на Зуждале ты была… — он сделал паузу, задумчиво глядя на меня, точно ещё не решил до конца стоит ли касаться этой темы. — Почему на Зуждале ты была в таком состоянии? Дело ведь не только в погоне. Ты была в отчаянье.

— Кое-кто умер, — с горечью призналась я, — в очередной раз в моей жизни кое-кто умер. И что если, рассказав тебе все секреты, раскрыв душу, мне и тебя в итоге предстоит потерять?

Вздрогнула всем телом. Это? Неужели это и было сердцевиной — причиной моего недоверия ко всем и всему? Я боялась потери? Что меня вновь оставят одну? Без отца… семьи, дома, без родной планеты и корней мощно связывающих меня