Мифы об идеальном человеке. Каверзные моральные дилеммы для самопознания - Майкл Шур

детства болел за эту команду, а теперь владею ей, поэтому могу делать что хочу». Вопрос «чем мы обязаны друг другу?» не подразумевает ограничение ответственности ни для «периода, в течение которого вам было не все равно», ни для «богатых и сильных мира сего». Снайдер, по сути, делает примерно то же, что и наш старый приятель из главы 4, водитель Lamborghini Уэйн: он предлагает правило, которое благодаря его богатству и статусу применимо только к нему (и таким, как он). Кстати, мы говорили о том, что чем вы богаче и могущественнее, тем больше вы должны другим, поскольку, когда мы сидим и придумываем правила, определяющие, чем мы обязаны друг другу, могущественным легче переносить тяготы. Контрактуалист отвергает правило Снайдера, тем самым предполагая, что мы должны прекратить болеть за команду.

Деонтология ничуть не более снисходительна к нему. Снайдер утверждает, что он пытался создать иллюзию мира, где человек, обретя достаточно денег или влияния, может перестать считаться с чувствами или потребностями тех, кому повезло меньше. Это мир, который свиньи создают в повести «Скотный двор», но вряд ли Джордж Оруэлл предполагал, что она станет руководством по управлению обществом. Кроме того, использование образов коренных американцев, как и использование их в качестве талисмана, — откровенный пример «использования других людей в качестве средства достижения цели». Кант отверг бы действия Снайдера, и поскольку мы поддерживаем франшизу, которая грубо нарушает обе[281] формулировки категорического императива на каждом шагу, наверняка он посоветовал бы нам найти другой способ провести воскресенье.

Теперь разберем проблему с точки зрения этики добродетели. По сути, мы задаемся вопросом: насколько гуманно мы должны поступать, когда речь идет о проблемах, причиняющих людям страдания или боль. Чрезмерное сострадание может привести к потере репутации, целостности или твердости характера или чего-то в таком духе. Почти всё в культуре отчасти неоднозначно, и нам пришлось бы то и дело бросать все, чем мы занимаемся, и искать другое, вообще не предполагающее моральных проблем (даже сейчас, в 2022 г., это несбыточная мечта). Однако недостаток сострадания рождает Дэниелов Снайдеров: ограниченных, дерзких, непробиваемых, невосприимчивых к новым идеям, заскорузлых и совершенно не заинтересованных в эмоциональном здоровье других. Где-то между этими крайностями лежит золотая середина сострадания. Название команды вызывает неприятные и ненужные ощущения, ситуацию легко изменить, поэтому я считаю, что Снайдеру недостает способности быть внимательным к другим. Он в тупике. Учитывая, что он легко смог бы переименовать команду сам, наверное, нам не стоит продолжать болеть за нее.

Утилитаризм немного сложнее. Когда Снайдер не соглашается переименовать команду, то, возможно, он опирается на консеквенциалистскую позицию. Думаю, есть вероятность, что, если бы он сменил название, общие страдания фанатов команды, которым оно нравится, были бы сильнее, чем страдания коренных жителей от того, что оно бы осталось прежним. Но можно ли сравнивать эти страдания? Не забывайте, дело не только в количестве людей, испытывающих страдания в каждом из двух вариантов, но и общее количество страданий, их интенсивность, продолжительность и еще четыре пункта из веселого стишка. С точки зрения утилитариста, лучше, чтобы сотня людей порезалась бумагой, чем один получил бы бейсбольной битой по колену. И даже если бы количество страдающих (в данном случае коренных американцев и тех, кто их поддерживает) было меньше, чем количество испытывающих удовольствие, общие страдания зашкаливали бы, сохрани Снайдер прежнее название. Я даже не говорю о том, чтобы взять старый добрый калькулятор Бентама и подсчитать количество гедонов и долоров, стремясь понять, насколько глубокими, продолжительными или интенсивными были бы страдания фанатов R*dskins, выступающих за статус-кво, если бы Снайдер изменил название. Здесь нужно учитывать, что процедура смены названия обычна и банальна. Спортивные команды постоянно меняют названия, форму и логотипы, и болельщики быстро приспосабливаются. Команда R*dskins раньше называлась Boston Braves («Бостонские храбрецы», не так жестко, но все-таки довольно оскорбительно)[282]. Спортивное университетское сообщество St. Johns Redskins («Краснокожие Святого Джона», довольно прямой аналог) изменило название в 1994 г. и стало St. John’s Red Storm. Когда вы в последний раз слышали чьи-то возмущения по этому поводу? Иногда команды не меняют ни названия, ни логотипы, говоря: мол, мы так всегда назывались и не собираемся ничего менять, но результаты абсурдны. Minneapolis Lakers (жители озер Миннеаполиса) переехали из места, где много озер, в регион, где их почти нет, и теперь название Los Angeles Lakers уже не имеет смысла. Словосочетание «новоорлеанский джаз» звучит осмысленно, а вот «джаз Юты», безусловно, нет. (Юта — прекрасный штат, там есть на что посмотреть, но джаз не относится к числу этих вещей[283].) Учитывая, насколько проста процедура смены названия, даже консеквенциалистский аргумент в защиту Снайдера быстро разваливается.

А как насчет утилитаристского аргумента касательно нас как фанатов? Сколько «боли» мы причиняем, продолжая болеть за команду? Отчасти это зависит и от того, что мы вкладываем в слова «болеть за команду». Тратим деньги на билеты и продукты с ее символикой? Публикуем статьи и видео, распространяя расистский логотип в интернете? Носим шляпу или майку с эмблемой на публике? Возможно, если мы спокойные фанаты, не делающие ничего публично, то не так уж много «вреда» мы причиняем[284], [285]. Но здесь мы снова возвращаемся к вопросу «репутации», касающейся действий с утилитаристской позиции. Мы приносим не слишком много «вреда», если тихонечко сидим дома и смотрим игры любимой команды. Но мы живем с этим выбором. Мы, как выразился Бернард Уильямс, «особенно ответственны за то, что [мы делаем], а не за то, что делают другие». Полагаться только на утилитаристский расчет, который оправдывает наше непубличное фанатство, недостаточно для оправдания выбора. Нужно подключить интуицию и спросить себя, согласны ли мы с этим решением.

Да, мы могли бы согласиться. Обдумать все варианты: практические императивы и учение о золотой середине, утилитаристский расчет и проверки с помощью личной интуиции, — и, рассмотрев всё, что для нас важно, решить, что не представляем свою жизнь без походов на футбольные матчи нашей команды. Этот ингредиент был добавлен в наш личный винегрет еще в раннем детстве, и невозможно убрать его с общего блюда. Проблема «репутации» двояка. Это и наши представления о том, кто мы как полноценные личности, что для нас важно, из каких конкретных строительных блоков мы состоим. Когда возникает угроза структурной целостности и под удар попадает один из этих строительных блоков, никакие моральные рассуждения не смогут заставить нас вырвать его. Что же, черт возьми,