Мать четырех ветров - Коростышевская Татьяна

— Черепаха все может, — хихикнул Цай. — Как учит ваша народная мудрость, ломать — не строить. Но твоя супруга, Дракон, может не перенести этого обряда. Моментальное освобождение такого количества силы сопряжено с опасно­стями. Тем более что заперт здесь не только ветер. Ваше ди­карское разделение стихий…

— Я заберу, сколько смогу, — перебил Влад хинянина и обнял меня за плечи. — Мы проведем обряд вместе.

— Я тоже буду участвовать, — решительно произнесла Аг­нешка. — Теоретически возможно разделить силу на троих адептов.

— Это очень благородно, мои любезные неучи, но практиче­ски невозможно. — Хихиканье Цая меня уже начинало раздра­жать. — Даже божественный сосуд не может всего вместить. И, донья Брошкешевич, никогда не пытайтесь дробить магию на маленькие части. Последствия всегда бывали печальны.

— Значит, не мне первой пришла в голову эта мысль? — заинтересованно переспросила Агнешка.

— Существует легенда, что тысячи лет назад на небоскло­не было два солнца, — многозначительно ответил Цай и умолк.

— И что произошло?

Хинянин пошевелил бровями; они у него были знатные, черненые, напомаженные и напоминали по форме крылыш­ки ночных цикад. Казалось, еще чуть-чуть, и с переносья мэт­ра взлетит к потолку стрекочущее насекомое.

— Миры разделились, и богам пришлось населять опус­тевшую землю новыми людьми.

Влад отпустил мое плечо и присел на подушки.

— Что же ты посоветуешь нам сделать, мудрая Черепаха?

Агнешка помогала мне одеваться, но все ее внимание было приковано к хинянину.

— Нам придется еще немного подождать, — спокойно отве­тил Цай. — Человек, который наградил нашу птицу этим поя­сом, сделал это, следуя какому-то плану. Пока нам не будут известны причины, пытаться нарушить колдовство опасно.

— Какие причины могут толкнуть на это нашего много­уважаемого ректора? — спросила я, оправляя складки пла­тья.— Я имею в виду, кроме общей склочности характера.

— Или жадности, — продолжила водяница, присаживаясь на подушку у столика. — Или стремления к власти. Или не­кто управляет его действиями, оставаясь в тени.

— Например?— В тягучем голосе Влада сквозил неподде­льный интерес.

На мгновение я даже ощутила мимолетную ревность — умница Агнешка уделывала меня в умозаключениях по всем статьям.

Прежде чем ответить, княжна обвела нашу небольшую компанию испытующим взором.

— После убийства Игоря Стрэмэтурару все стало очевид­но, не так ли?

Воцарилась гнетущая тишина. Ну конечно, всем все было понятно. Всем, кроме меня, ёжкин кот!

— Ты что-то важное в книгах узнала? — нарушила я мрач­ную торжественность момента. — В тех, которые утром дол­жны были доставить?

Влад кивнул водянице, будто бы давая разрешение, и та грустно мне улыбнулась.

— Темные твари, Лутеция. Эти слова что-то тебе говорят?

Я пожала плечами. То ли сон, то ли явь, кажется, бабушка мне что-то рассказывала. И не в личной беседе, а через ка­кой-то многослойный сон, полный символов и иносказаний. И было это, кажется, не так уж давно…

— Кровососы? — сделала я пробный выпад. — Упыри, ма­ги-перерожденцы?

— Скорее некие сущности, пытающиеся проникнуть в наш мир.

Я складывала в уме сложную головоломку из фактов, до­мыслов, обрывков слухов. Вся троица — мой супруг, его сти­хийная соратница и маг, чьи мотивы и способности пока были мне неясны, — наблюдала за мной с интересом.

— Те самые, от которых романские князья уже десяток по­колений Арадский пролом закрыть пытаются? — наконец сформулировала я свою мысль..

Дракон кивнул и наградил меня кривой усмешкой.

— Один из моих предков построил Арадский замок как раз у грани разлома и населил это княжество оборотнями — вовкудлаками.

— Это соседство тоже имеет смысл?

— Конечно. Богиня волков Тзевана позаботилась о своих детях, наградив их особенной полузвериной кровью.

— Но для защиты мира этого было недостаточно, понадо­бился также сильный маг? А так как ни один оборотень к сти­хиям не приспособлен, Валахия приняла Романский васса­литет?

— Ты правильно рассуждаешь, птица-синица, — похвалил меня Дракон. — И если со мной что-нибудь случится, тебе придется вернуться в Арад и занять мое место.

— С каких пор я последней надеждой стала? Других магов на континенте ты уже извел?

— На других я не женился.

Я фыркнула и тряхнула головой.

— Еще успеешь, какие твои годы. Вон, хинская принцесса, по слухам, магичка не из последних…

Мою обличительную речь прервал дребезжащий смешок Цая.

— В древности мой народ почитал богиню Сяо Чинь Нянь, Даму с Метлой, обитающую на звезде Метлы Сяо Чоу. Если долго шли дожди, крестьяне, желая испросить у богини солнечной погоды, вырезали из бумаги метлу и…

— Я не понимаю иносказаний, — огрызнулась я.

— Мэтр намекает тебе, что пора перестать выносить сор из избы, — строго отбрила Агнешка. — Мы говорим о серьезных вещах, так что, будь любезна, отложи скандал.

Я отчаянно покраснела и потупилась. «Да что же с тобой творится, девка, раз ты в руках себя удержать не в состоянии и о деле подумать? Кровь бурлит? Кровь…»

— И каким же образом наши арадские неприятности сюда, на остров, переместились?

Дракон протянул мне руку.

— Присядь со мной, Лутоня, ты вся дрожишь.

Я кивнула и опустилась на подушку.

— Еще и Источник этот…

Близость Влада успокаивала, мне хотелось ощутить его прикосновения, чтоб он обнял меня, прижал к себе и больше никогда не отпускал.

— Мне казалось, новый Источник — это музыкальный ин­струмент, навроде гуслей или даже арфы. Ну, то есть, когда я еще не догадывалась, что «Мать четырех ветров» разыскиваю. Заказчик мой очень двусмысленно приказы формулировал.

На меня вдруг напала неудержимая болтливость. Любое сказанное слово приносило облегчение, и я говорила, гово­рила, говорила… А слушатели внимали моим речам с дол­жным, как мне казалось, почтением.

— Ты чем-то ее опоил, Цай? — спросил Влад одними губа­ми. — Зелье откровенности?

Цикадные брови мага затрепетали.

— Это было несложно, а в любом деле важна простота. Продолжай, девушка, продолжай.

Вынужденная пауза свела мне судорогой губы.

— Думала, ему музу какую грецкую призвать надобно. По­тому что в первых сверточках деревяшки были разные, жил­ки да колючки. Кто только нам этот хлам не доставлял — и купцы, и контрабандисты, и разбойники всякие. А потом порталом прибыл галльский паладин, от него я тубус полу­чила кожаный, а в нем папирус старинный. Рыцарь тот еще просил моему покровителю на словах передать, что стан не простой, а четвертной.

— Ты понял? — хихикнул Цай. — Имени покровителя она произнести не может. Догадываешься, кто собирается на этот раз Источник открыть?

— А я еще подумала: «Какой такой стан?», там же просто закорючки стояли, даже на буквы не похожие. А потом я с од­ним менестрелем разговорилась в трактире и поняла, что стан — нотный, и мой покровитель…

Зубы стучали как от холода, меня била крупная дрожь. Влад обнял меня за плечи, я ахнула и замолчала.

— Хватит, птица-синица, мы все поняли.

Его губы были прохладными и пахли мятой. Я прижалась всем телом к Дракону, отвечая на поцелуй.

— Донья Брошкешевич, а не пойти ли нам навстречу к юному кабальеро Ивану? — донесся издалека дребезжащий голос Цая. — Компания молоденькой девушки благотворно отразится на моем ци.

— А ваше бесценное общество обогатит меня новыми зна­ниями, — хрустально посмеивалась Агнешка. — Нам дейст­вительно понадобятся раковины моллюсков, мэтр?

Что ответил хинянин, я не слышала.

ГЛАВА 9,

в которой повествование ведется от лица нескольких персонажей, а героиня уходит в тень, но не пропадает из вида

Любая женщина кажется красивой в темноте, издалека или под бумажным зонтиком.

Японскаяпословица

Belle fille et mechante robe trouvent toujours qui les accroche.

(Красивая девушка и плохое платье всегда находят, за что зацепиться).

Французская пословица

Дон ди Сааведра был раздражен. О степени его недоволь­ства можно было судить в основном по встопорщенным усам, но и прозрачные очи благородного кабальеро, мечущие мол­нии, как бы намекали, что к их обладателю с глупостями сей­час лучше не соваться. Алькальд мерял шагами мозаичные плиты внутреннего дворика и поминутно поглядывал на увитую плющом арку входа. Светало, в листьях веерных пальм щебетали птицы.

— Вы взволнованы? — Агнешка приблизилась почти бес­шумно и прильнула всем телом. — Могу ли я поделиться с вами своим спокойствием?

Алькальд отстранился.

— Не время и не место, моя любезная донья.