Два–в–одном - Виктория Иванова

Поэтому понятия не имею, как от этого всего защититься.

Самое интересное, что Нис тоже втянут во всё происходящее. Может случайно, а может, и нет. От этих размышлений тяжелей всего. Не хочу верить, что мой брат… Просто не хочу.

И Киар… Наверное, я её всё-таки любил. Иначе почему не могу забыть? Умом понимаю, что меня просто подставили, но забыть не могу. Она словно ядовитая заноза, то и дело дёргающая болью. Глухой, ноющей, но не прекращающейся.

Ничего не понимаю. Лин, прости меня, кажется, я совсем запутался…

Мы замолчали. М-да, как-то странно получается. Вот, живём в одном теле. Казалось бы, куда уж ближе? Но в тоже время практически ничего друг о друге не знаем. Вообще ничего. Нет, эмоции, яркие мысли «внутренние диалоги» ловятся на «ура», а вот дальше стенка. Глухая и кирпичная. Что известно каждому из нас? Имя, пол, возраст, основные предпочтения — и всё. Историю жизни, так сказать, никто не стремится делать достоянием гласности. Так, мелкие отрывки, случайно услышанные или подсмотренные в размышлениях.

С одной стороны это хорошо, всё-таки вот так вот сразу довериться чужому пусть даже и не человеку довольно сложно. Особенно для меня. Я и в обычном своём состоянии не очень рвусь общаться с незнакомыми личностями, а про такое подселенческо-бесплотное и заикаться нечего.

В общем, личное пространство вроде бы есть и даже можно в него никого не пускать.

А с другой стороны получается просто издевательство какое-то. Я совершенно не представляю, что именно он считает важным, а на что даже не посмотрит. Умом понимаю, что глупо от него ждать совершенно обычных реакций на некоторые вопросы, но искренне обижаюсь, когда их не следует.

В его переживания даже лезть боюсь. Если уж у меня твориться такой сумбур (вообще-то из нас двоих считаю себя более уравновешенной, что ли?) то чего может напридумывать себе этот крылатый тип, даже представить боюсь!

Вот и получается, вроде бы и рядом, а пельмешки врозь.

Конечно, можно возмутиться, мол, ты от меня столько всего скрываешь, но совесть не позволяет. Ибо знаю, что сама тоже молчу о многом, а ещё о большем — даже заикаться не собираюсь. Так что единственное, что я могу сделать, это просто предложить выслушать то, что он сочтёт нужным рассказать. И попытаться понять.

Ну и не оставлять его одного, нет ничего хуже чем быть ненужным. Никому.

Знаешь, Рэй, — начала я, понимая, что вообще-то слова не так уж и важны, особенно, когда говоришь душой. — Это совсем не важно. То, что ты не понимаешь — это не важно. Сейчас. Проблемы и вопросы, они часто так — проходит немного времени, и вот ты уже недоумеваешь — ну как такую простую вещь можно было не понять?

Так что ты не переживай. Попробуй пока заняться другими делами. Глядишь, и прояснится что.

От собственного «бреда» если не сказать сильнее, было стыдно. Но «крылатику» этого хватило. Кажется, ему вообще-то никакие утешения нужны не были. Так, минутная слабость.

Хотя кто их знает, этих нелюдей?..

Однако деятельность развил бурную. Настолько, что даже мне стало как-то не по себе, не говоря уже об окружающих. Тех просто оторопь брала. Кажется с такой вариацией тёмного крылатого они знакомы не были.

Сперва этот голубь сизокрылый погнал всех галопом, мотивируя тем, что мы сильно отстали от какого-то там графика, так что дольше он этот черепаший темп терпеть не намерен. Нет, звучало это всё гораздо витиеватей да экспрессивней, со всяческими сравнениями и аллегориями, но суть сводилась к вышесказанному. Причём Сури был всеми копытами согласен с ари'эллиром, так что рванул с места призовым рысаком. Мне осталось только радоваться, что «рулю» сейчас не я, иначе точно бы навернулась.

Всех не согласных с решением самоназначенного командира «уговорили» иглистые волки. Эти милые зверушки начали распевку возле отстающих, так что несчастные лошади (оказавшиеся не любителями оперного вокала) поспешили догнать своего разумного собрата.

Что при этом думали их наездники, никого не интересовало, даже если они высказывали свои мысли вслух. При этом Рэй улыбался настолько мерзко и смотрел такими честными глазами, что все увещевания загибались на корню.

Нет, не от недостатка слов, а скорее от осознания того, что этим либо потешишь самолюбие наглого пернатого, либо вообще тебя не примут всерьёз.

Далее чернопёрое недоразумение «вспомнило» об охране. Бедным и несчастным пришлось на скаку отрабатывать всяческие интересные манёвры, призванные якобы сбить врага с толку. Не знаю как на счёт этих самых недоброжелателей, а я окончательно перестала понимать что либо.

Сами воины скрипели зубами, сулили ари'эллиру кары небесные, но подчинялись. Так этот нехороший крылатый индивид развлекался до обеда. А когда уставшие по самое «не улыбайся» путешественники расслабились после сытной трапезы, многообещающий взгляд тёмного остановился на собственном брате и Киар. Как у Рэя получалось смотреть сразу на обоих — понятия не имею, но оба представителя славного полуптичьего племени заметно побледнели.

Остальные облегчённо вздохнули.

Самого инициатора издевательств интересовала физическая подготовка, как своего родственничка, так и бывшей (очень на это надеюсь) пассии. Причём на последнюю он поглядывал с каким-то нездоровым интересом, словно энтомолог-энтузиаст на неизвестного жука. Лично меня такое любопытство очень нервировало. Ну, если бы оно было направлено на меня.

М-да, теперь я понимаю глубокую и трепетную любовь между этими двумя летунами. Младший огребал посохом по самым неожиданным местам с завидным постоянством. При этом попасть по мерзко ухмыляющемуся старшему ему удавалось через четыре раза на пятый. А то и вообще — махать совсем в непонятном направлении.

Под конец белоснежные крылья основательно пропылились и стали невнятно-серого оттенка. Как, впрочем, и всё остальное тело. Лицо было в живописных разводах пота и крови из разбитого носа. Упал неудачно. Рэй вроде по лицу старался не бить. Спина, ноги, руки, ягодицы… Да и удары наносились так, скорее обозначались.

В конце концов, у меня возник один большой знак вопроса — а как его тогда в замке зажали, раз такой крутой? Или у него это сезонное обострение и от фаз луны зависит?

«Да нет, дело здесь совсем в другом,» — «крылатик», поигрывая посохом, следил за попытками брата принять относительно вертикальное положение. Но разъезжающиеся ноги делали довольно простую задачу весьма сложной. — «Точнее в нескольких причинах. Первое — я никогда не смогу ударить своего брата. Нет, не шуточно, а чтобы убить. Он мой брат, хоть мы и разные. Моя семья. Это словно ударить самого себя. А второе — мне тогда жить не хотелось. Прости, если это покажется тебе странным, но на тот момент самым правильным решением казалось просто Уйти.»