Элоиза и Абеляр - Режин Перну

Впрочем, вскоре ему представился случай (вернее, была дарована свыше возможность) совершить побег из сего места заточения.

Вероятно, Абеляр провел в монастыре Святого Гильдазия два или три года (он был избран настоятелем в 1125 году и прибыл в аббатство лишь несколько месяцев спустя после избрания), когда до него дошли встревожившие его известия о том, что Элоиза и находившиеся под ее руководством монахини изгнаны из монастыря в Аржантейле и распределены по другим обителям.

Что же произошло на самом деле? Историки зафиксировали только сам факт изгнания монахинь из монастыря, не прояснив должным образом сего события. Все дело в том, что монастырь в Аржантейле во времена основания, а именно в эпоху царствования Пипина Короткого, находился в зависимости от монастыря Сен-Дени. В период правления Карла Великого он был отделен от Сен-Дени и превратился в женский монастырь, настоятельницей которого стала дочь императора Теодрада; после смерти аббатисы было оговорено, что обитель в Аржантейле будет возвращена в зависимость от королевского аббатства, и аббат Хильдоний, о котором уже речь шла выше, добился того, что сын императора Людовик Благочестивый дал слово исполнить обещание и вернуть аббатство под управление Сен-Дени, — Людовик не мог отказать Хильдонию, ведь тот был его капелланом, то есть отправлял службу в королевской капелле. Однако, несмотря ни на что, монастырь в Аржантейле долгое время, почти на протяжении трехсот лет, оставался женским монастырем, где одна аббатиса сменяла другую. Но вот на должность аббата Сен-Дени был избран Сугерий. Он сам рассказывал, как в юности изучал с великим рвением и тщанием различные документы, в том числе и монастырский устав Сен-Дени и разнообразные грамоты, и изумлялся тому, какое огромное множество нарушений и отклонений обнаруживалось в ходе изучения этих документов. И вот, оказавшись во главе Сен-Дени, Сугерий стал проявлять талант управителя опытного, искушенного и даже алчного в том, что касалось соблюдения прав и привилегий, которыми аббатство было наделено, но которых оно лишилось, причем лишилось незаконно при его предшественниках; в одном из трудов, дошедших до нас, Сугерий сообщает о результатах своих усилий, отмечая с гордостью, что такой-то участок земли, дававший прежде всего 6 мюи зерна, теперь приносит 15, что в Вокрессоне, где земля раньше не обрабатывалась и где, как считали, было настоящее логово разбойников, по его повелению поля вспахали, построили дома и церкви, и теперь в этом месте проживают около 60 крестьянских семей новопоселенцев. Памятуя о том, что монастырь в Аржантейле некогда был составной частью имущества монастыря Сен-Дени, Сугерий поспешил предпринять действия, чтобы вернуть его в первоначальное положение, и отправил посланцев в Рим передать представителям церковной власти старинные устав и грамоты, написанные еще при основании монастырей, дабы заставить папу римского Гонория признать права монастыря Сен-Дени и провести по этому поводу расследование.

Все было бы довольно просто, если бы выражения, употребленные в грамоте, датированной 1129 годом и составленной папским легатом Матье д’Альбано, не бросали бы некую тень сомнения на все это дело. «Недавно, — говорится в грамоте, — в присутствии Его Величества Короля Франции Людовика, мы с нашими братьями епископами Рено, архиепископом Реймсским, Стефаном, епископом Парижским, Готфридом, епископом Шартрским, Иосцелином, епископом Суассонским и другими, коих было большое число, обсуждали в Париже вопрос о реформе священного ордена [следует понимать: вопрос о реформе монастырей] и вспомнили о различных недостатках, существующих в тех аббатствах Галлии, в коих рвение в служении Господу значительно охладело; внезапно среди собравшихся возник ропот по поводу скандального и позорного положения дел в одном из женских монастырей, прозываемом Аржантейль, в коем некоторые монахини вели себя самым гнусным, самым отвратительным образом, к бесчестью их ордена, уже давно запятнав все окрестности своим скандальным и непристойным поведением».

Разумеется, Сугерий, воспользовавшись этими обстоятельствами, тотчас же предъявил документ, свидетельствовавший об определенных правах аббатства Сен-Дени на этот монастырь, и без промедления было принято решение, что королевское аббатство вновь вступит во владение утраченной собственностью, что монахинь из обители в Аржантейле выдворят, а их место займут монахи. Позднее особая папская булла прибыла из Рима, и в ней подтверждалось решение о возврате монастыря в Аржантейле королевскому аббатству Сен-Дени; там содержалось уточнение: на Сугерия возлагается ответственность проследить, чтобы монахини, изгнанные из монастыря в Аржантейле, были помещены в обители, пользовавшиеся хорошей репутацией, «из опасения, — как говорилось в папской булле, — как бы одна из них не сбилась с пути истинного, не впала в грех или не лишилась бы рассудка и не погибла бы по его вине».

Итак, монахинь изгнали из Аржантейля в результате гнусных обвинений, и обвинения эти тем более значимы для нашего повествования, что Элоиза в то время была заместительницей настоятельницы этого монастыря, то есть занимала самую высокую должность после аббатисы и несла самую тяжелую ответственность после нее. Если она не принимала участия в тех «бесчинствах», в которых обвинили насельниц монастыря, то, по крайней мере, несла ответственность за состояние дел в монастыре. Совпадение во времени, когда появились эти, быть может, основанные на клеветнических измышлениях обвинения и были предъявлены требования Сугерия, представляется весьма и весьма странным, чтобы без сомнений согласиться с тем, что такое совпадение оказалось просто результатом игры случая. Но, с другой стороны, эти обвинения нигде и никем не были опровергнуты, даже Абеляром. Он, всегда готовый возвысить свой голос против клеветы, он, не убоявшийся открыто, во всеуслышание бичевать монахов королевского аббатства — в котором он и сам жил — за их неблаговидные поступки и за царившее там распутство, так вот, он не говорит ни слова о скандале, разразившемся в связи с поведением монахинь из Аржантейля, скандале, случившемся столь своевременно, что это облегчило осуществление намерений Сугерия. Элоиза тоже нигде не упомянет о сих печальных обстоятельствах, и подобное умолчание такого важного вопроса дает нам богатую пищу для догадок. В «Истории моих бедствий» сказано только следующее: «Случилось так, что аббат Сен-Дени, потребовав вернуть во власть аббатства Сен-Дени якобы когда-то подчинявшуюся его юрисдикции обитель в Аржантейле, в которой приняла постриг и проживала скорее сестра моя во Христе, чем супруга, добился своего и жестоко изгнал оттуда общину монахинь, приорессой коей была моя бывшая супруга».