Модные увлечения блистательного Петербурга. Кумиры. Рекорды. Курьезы - Сергей Евгеньевич Глезеров

катанию оказался необычайно успешным. В марте того же года он завоевал медаль чемпиона Кружка любителей спорта. «Так упорная работа над собой принесла успех, – отмечал Панин-Коломенкин. – Псевдоним мой вскоре получил некоторую известность и в дальнейшем остался за мной на всю жизнь, а впоследствии был официально присоединен к моей фамилии».

Кроме участия в соревнованиях Панин-Коломенкин стал заниматься судейской и тренерской деятельностью. Уже после первой победы в 1897 г. он начал обучать фигурному катанию младших конькобежцев в Юсуповом саду. Среди его первых учеников были гимназист Е.Г. Тягельский (впоследствии юрисконсульт ленинградского «Динамо» и известный стендовый стрелок) и К.А. Олло, ставший потом чемпионом России по фигурному катанию. А зимой 1901 г., на первенстве России на Юсуповом катке, Панин-Коломенкин завоевал большую золотую медаль с венком и звание лучшего конькобежца России.

В честь юбилея Петербурга

В начале февраля 1903 г. на катке на Марсовом поле с большим размахом прошли международные конькобежные состязания, посвященные 200-летию Петербурга и организованные С.-Петербургским обществом любителей бега на коньках. На них прибыли лучшие конькобежцы из Берлина, Вены, Христиании (Осло), Давоса и Выборга. Специально для этих состязаний на Марсовом поле выстроили трибуны для судей и почетных гостей, а гоночную двойную дорожку привели в безукоризненный вид.

К соревнованиям готовились тщательно: рассылались приглашения в Москву и за границу, заказывались призы для награждения – две серебряные копии Медного всадника, серебряные кубки и медали для занявших вторые места. Эти медали, изготовленные скульптором Грилихесом, заказывали на Монетном дворе. «Позаботились мы и о своей форме, – вспоминал Панин-Коломенкин. – Перестали носить широкие шаровары и катались в гладком шерстяном трико (рейтузах), а я еще придумал черную куртку в талию на манер гусарского доломана, но в русском стиле: на груди были нашиты широкие шелковые тесемки, как в старину галуны на стрелецких кафтанах».

Соревнования начались на Марсовом поле 7 февраля при относительно небольшом количестве публики. На следующий день, 8 февраля, прошли двойные состязания: утром на катке Юсупова сада – в искусстве катания на коньках, а днем на Марсовом поле – в беге на скорость. «Наступившая накануне второго дня сильная оттепель, с дождем и снегом, наделала массу хлопот, – писал репортер. – Целая партия рабочих почти всю ночь была занята расчисткой катка Юсупова сада, а беговая дорожка на Марсовом поле местами покрылась тонким слоем воды».

Закончиться состязания должны были 9 февраля, однако и тут капризы петербургской погоды спутали все планы. «Наступившая оттепель испортила лед, и потому чемпионы конькобежного спорта, состязавшиеся на первенство мира, не смогли выказать такой быстроты бега, какая достигнута всемирным рекордом, – говорилось в одном из спортивных журналов. – Переменчивая петербургская погода зло подшутила над спортсменами. Проливной дождь превратил каток Юсупова сада в сплошное озеро».

Каковы же были результаты международного юбилейного состязания? Все дистанции оказались выигранными разными лицами, и первенство осталось неприсужденным. В произвольном катании победителем стал Ульрих Сальхов из Стокгольмского клуба конькобежцев, второй приз получил Н.А. Панин-Коломенкин. А в состязании на «кубок Юсупова сада» победителем оказался А.Г. Росс, получивший наивысшую сумму баллов за школу и произвольное катание.

Победители в парном катании на международных соревнованиях, посвященных 200-летию Петербурга, – Сабо (слева) и Эйлер, на катке Юсупова сада. 1903 г.

Фотограф Карл Булла

Вслед за международными состязаниями в том же Юсуповом саду 11 февраля 1903 г. прошел оригинальный «маскерад на льду», устроенный по образу гуляний петровского времени и также посвященный приближавшемуся 200-летию Петербурга.

Такого грандиозного действия на льду петербуржцы еще не видели. Перед зрителями развернулась великолепная панорама, переносившая их во времена Петра I. На катке воздвигли из дерева уменьшенную копию петровского Адмиралтейства, а также целую флотилию петровских кораблей. Кроме того, построили голландскую мельницу близ корабельной верфи и около нее корабль, на котором Петр I выезжал в порт. Здесь же – «домик» Петра в Голландии. Все эти постройки сделали по документам, хранившимся в библиотеке Эрмитажа.

Костюмированных участников маскарада насчитывалось более трехсот человек. Все костюмы воспроизводили масленичный карнавал 1721 г. на Неве при Петре I. Многие из конькобежцев оделись в голландские наряды, а особенно выделялся взвод петровских потешных в полной амуниции. Из «комических» одежд наибольшее внимание привлекал гигантский «белый медведь».

Современники признавали, что это было настоящее сказочное царство, равного которому в Петербурге уже давно не было. Провел работу по устройству декоративных украшений катка, а также по подготовке рисунков для костюмов петровской эпохи, энергичный и талантливый художник-любитель П.И. Коломейченко.

«Караси», «головастики» и хоккеисты

Н.А. Панин-Коломенкин считал 1908-1914 гг. самым плодотворным периодом жизни Общества любителей бега на коньках в Юсуповом саду. В ту пору ядро общества стихийно подразделялось на три основные группы. В первой из них, составившейся из людей «солидного возраста», занимались простым катанием парами или группами, вальсированием и лишь немного началами фигурного катания. Среди ее участников были члены комитеты общества во главе с В.И. Срезневским. «Для любителей потанцевать излюбленным местом служило пространство между правым островом и потоком публики по большому кругу, напротив мужской раздевалки; место это прозвали „танцклассом”, – вспоминал Панин-Коломенкин. – Вся эта группа получила неожиданное прозвание „карасей” после одного случая, когда в сильную оттепель 1908 г. на большом пруду обильно выступила на лед вода с большим количеством этой рыбы».

Вторая группа увлекалась фигурным катанием. Здесь участвовала, главным образом, молодежь. «Она обитала преимущественно в „академии”, то есть на правом пруду за рогатками, которыми „академия” обычно отделялась от остальной части катка, – вспоминал Панин-Коломенкин. – Эта группа сплотилась вокруг меня, состояла почти сплошь из моих учеников и была почему-то прозвана „головастиками”». Третью группу составляли хоккеисты, собиравшиеся на левом пруду для совместных тренировок.

По словам Панина-Коломенкина, «все три группы жили очень дружно и горячо интересовались не только своими собственными спортивными делами: хоккеисты болели и за фигурное катание, а мы, в свою очередь, за хоккей; к „карасям” же все питали глубокое уважение с примесью небольшой доли снисходительности к их возрасту и спортивным вкусам».

Как признавался сам Панин-Коломенкин, после его возвращения в 1908 г. с успешного выступления на IV Олимпиаде «высшее начальство стало смотреть на мои выступления по этому виду спорта все более и более неприязненно. В конце концов, под угрозой перевода в дальнюю провинцию, пришлось от них навсегда отказаться. Но за мной осталась педагогическая спортивная деятельность среди молодежи. Ее успехи на льду доставляли мне не меньше удовлетворения, чем мои собственные достижения в прошлом».

По словам Панина-Коломенкина, фигурное катание в ту пору не получило большого распространения в