Предпочитаю брюнеток (СИ) - Джулай Галина

Я верила в нашу семью, которой не было.

Школьные друзья — большая шумная компания. Но настоящих подруг у меня там не было. Скорее я поддерживала образ весёлой, общительной девчонки.

Танцы — ими я жила. Но стоило один раз споткнуться, отказалась от своей мечты из-за страха перед каким-то уродом.

Я нашла подруг в универе. Но что по сути мы знаем друг о друге? Никто из нас не впускал в свою душу до конца. Я боялась выйти из образа. Машка, та вообще с кучей скелетов в шкафу. Я даже близко не знаю, что у неё в голове. Что заставляет делать дикие поступки. Или часами сидеть на крыше.

Саша? Она казалась самой открытой из нас, но её душа оказалась не кристальной.

Не знаю, может мы вместе были потому, что покалеченные изнутри. Каждый по-своему. Рядом друг с другом можно было этого не замечать. Ведь, куда удобнее переживать за подругу, чем заглядывать в себя и видеть там несовершенство.

Фил — парень, в которого я влюбилась чуть ли не с первого взгляда. Ладно, стоит в этом признаться — с первого. Как сейчас помню эту наглую ухмылку, эти зелёные глаза, которыми он с прищуром оценил каждую из нас. Помню, как было неприятно, когда поняла, что ему понравилась Маша. Помню, как искала его глазами, стоило оказаться нам в одной компании.

Но из-за своей неопытности я даже не смогла рассмотреть его симпатию, убедив себя, что это невозможно. Будь у меня немного больше веры в себя — Лёши не было в моей жизни.

Леша. Чудовище, волк в овечьей шкуре, что пробрался в мой дом, в мою жизнь.

Сейчас почему-то стало ясно, что он не поддерживал меня. Наоборот, усугублял каждый мой страх, всю мою ненависть. Убеждал, что я никому не нужна…

А ведь Маша пыталась поговорить об этом. Она говорила правду, которую я не хотела слышать. И с удовольствием слушала ложь, которая была мне приятна.

Господи, что же я наделала? Или это что, испытание такое? Способ повзрослеть? Неужели нужно совершить столько ошибок, чтобы что-то понять…

Я даже не слышала, как перестала шуметь вода, и как Лёша вышел из ванной. Я открыла глаза, когда почувствовала прикосновение к своей щеке.

Он в одних джинсах, босиком, сидел на корточках и рассматривал меня. Почему я раньше не замечала его больного взгляда?

Он водил пальцем по щеке, по губам, по линии подбородка, снова по щеке. Будь у него в руках скальпель, наверное, он с таким же упоением водил бы им по моей коже.

Но больше всего, меня удивляло то, что я ничего не испытывала. Во мне было настолько пусто, что мне было абсолютно всё равно.

Леша

— Сука, — прошипел я, когда задел ребро, на боку красовалась огромная гематома. Не удивлюсь, если заработал пару трещин.

Надо признать, этот ублюдок умеет работать кулаками. Тело болело. Но злило больше не это. Мысль о том, что этот урод смел к ней прикасаться, мало того, он лишил меня возможности быть первым, терзала куда больше.

Да и Даша хороша. Почему молчала? Блять, а я хотел по-другому. Но почему с ней ничего не работает. Все планы летят к чёрту. Она постоянно не слушается и нарушает мои правила.

Но ничего, я сделаю из неё свою игрушку. Сломаю, уничтожу, подчиню. Пусть знает, что со мной так нельзя. Никому нельзя, никто не смеет и она, в том числе, сбивать меня с моего пути. Я буду наслаждаться каждым её вздохом, всхлипом, каждой пролитой слезой, каждым криком боли и наслаждения.

Сам не могу понять, что заставляет меня прощать её каждый раз. Но я снова прощаю. Даже то, что она не сохранила себя для меня. Я, конечно, накажу, чтобы не смела обманывать, но прощаю. Я даже свадьбу не отменю, если она будет послушной.

Вышел из душа. Дашу застал в прихожей, она так и сидела, прижавшись спиной к двери, и закрыв глаза. На моё появление никак не отреагировала.

Присел рядом, мышцы заныли, а завтра болеть будет ещё сильнее. Радовало то, что этому ублюдку досталось не меньше.

Провёл пальцами по скуле, стер дорожку слез. Прошелся по губам, подбородку… Такая нежная кожа, светлая, чистая. Вернулся к щеке, накрыл её ладонью, наслаждаясь ощущениями и теплом. Если ее ударить, след от ладони будет очень ярким. У Даши вообще очень нежная кожа и следы на ней оставить легко.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Заметил, что она смотрит на меня. Но взгляд был пустой. В нем не было страха, что ещё недавно готов был выплескиваться наружу. В нем не было света, и той наивности, которая мне так нравилась. В нём не было тоски, которую я иногда ловил. Взгляд был мертвым, безразличным.

— Даша, девочка моя, я тебя прощаю, — тихо заговорил я. — За ложь, за то, что хотела уйти. И за то, что разозлила и заставила выйти из себя. Сейчас нам надо успокоиться. А завтра будет новый день. И начнём мы его вместе. Ты — моя девочка. Не делай глупостей, и всё будет хорошо.

Она никак не реагировала на мои слова. Я поднялся и поднял её. На ней была футболка с большим вырезом, из-за этого она постоянно оголяла одно плечо. Я собрал ее волосы в кулак на затылке и слегка потянул, наклоняя Дашину голову и улучшая доступ к её шее и голому плечу. Прошелся губами от плеча к уху, прочертил языком обратный путь. Прикусил кожу у основания шеи. Хотелось бы пометить ее всю, живого места чтобы на ней не было. Отступил пару сантиметров и снова укусил, а затем засосал кожу, чтобы след оказался еще ярче.

— Все будут знать, что ты моя, — перед следующей меткой прошептал я. Даша никак не отреагировала.

Отстранился и снова заглянул ей в глаза. И кроме пустоты ничего не увидел. Этот ублюдок потушил в ней огонь, забрал её жизнь, её эмоции. Такие яркие, живые… Он всё испортил. С новой силой сжались кулаки. Даша слегка сморщилась от того, как сильно впились мои пальцы в ее плечо, и с какой силой я потянул ее за волосы.

Мне не нужна мертвая кукла!

Стал дышать глубже. Надо успокоиться. Это шок. Она просто испытала шок. Ей нужен отдых и всё будет как прежде. Озвучил свою мысль:

— Тебе нужно отдохнуть, — говорю Даше, пальцами обвожу небольшие покраснения, которые через какое-то время станут круглыми красивыми синяками. — Я сейчас схожу в аптеку, куплю себе лекарство. Твой телефон будет у меня. Ключи я тоже забираю. Не делай глупостей. Я скоро вернусь, — поцеловав её в висок, я пошёл в комнату одеваться.

Когда я уходил из квартиры, она стояла у окна в зоне кухни, и невидящим взглядом смотрела на улицу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Наташа

Бывает ли жизнь дерьмовой в восемнадцать лет? Бывает ли она дерьмовый у дочки богатых родителей? Деньги никак не влияют, наоборот, как по мне, так именно они и приносят всё это дерьмо.

Я, конечно, не говорю, что без них зашибись как хорошо, но, когда их много, и жажда наживы не уменьшается, то в этом мало хорошего. Особенно, для родных, для семьи того, кто страдает этой жаждой… По крайней мере для моей семьи деньги стали причиной многих неприятностей.

Три года назад, (а может и раньше) отец завел любовницу. Мама узнала и не придумала ничего лучше, чем залить это всё элитным шампанским и дорогим вином.

Вскоре, находиться дома стало почти невозможно. Кроме крика и выяснений отношений, с постоянными упреками в адрес друг друга, я не слышал от родителей ничего.

Год назад они развелись. В дом переехала любовница отца. Играть роль хорошей мачехи она не собиралась. Да, и какая из неё мачеха? Она всего на десять лет меня старше. И, по-моему, она сильно расстроилась, узнав, что мы с братом, после развода родителей, остались с отцом. С Кириллом все понятно, он уже потихоньку вникал в дела компании, он был единственным сыном и наследником отца. Но и на меня, как оказалось, у него тоже были планы. Поэтому он и добивался, чтобы я осталась с ним. Хоть выбор так себе. Отец, который думает о наживе, или мать алкоголичка, пусть и при деньгах. Правда, я не уверена, что с её образом жизни, она долго при них будет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})