Франческа, строптивая невеста - Бертрис Смолл

Она понимала, что больше не в силах избегать его, находясь под одной крышей. Любопытство терзало. Судя по подслушанным разговорам, занятия любовью вовсе не внушали ужаса после того критического момента, когда юная женщина освобождалась от досадной помехи, называемой девственностью. Действительно ли она готова и дальше избегать супружеских обязанностей? Неужели настолько труслива?

Матушка вовсе не жаловалась на супружескую близость, а старшая сестра была готова на все, лишь бы разделить постель со своим турецким принцем. Франческа вложила руку в раскрытую ладонь и уступила настойчивым притязаниям мужа.

Он нежно поцеловал жену и неторопливо занялся крошечными перламутровыми пуговками на рубашке. Устранив помеху, с восторгом посмотрел на юную грудь. Франческа не остановила его, однако на бледных щеках вспыхнул румянец. Рафаэлло, не прикасаясь к ней, просто любовался безупречностью женственных форм, идеальную белизну которых нарушали лишь розовые вершинки.

На миг Рафаэлло представил у этой груди ребенка, но тут же решил, что, прежде чем младенец коснется материнской плоти, сделать это придется ему – чтобы не погибнуть от неутоленного желания. Он склонился, чтобы поцеловать белоснежные холмики, и заметил, как в узкой долине между ними трепещет сердце. Остановился и заглянул Франческе в лицо.

От смущения та зажмурилась. Она и сама не знала, чего ожидала, но только не этого медленного, методичного исследования. Трудно было сказать, каким она представляла супруга. Трудно было сказать даже, дышит ли она.

– Открой глаза, – то ли попросил, то ли приказал супруг.

– Не могу: вы смотрите на мою грудь.

– Но твоя грудь прекрасна, – с улыбкой возразил он.

С Карло она вовсе не проявляла подобной застенчивости. Но тогда ей казалось, что она влюблена в охотника. А влюбиться в герцога еще не успела.

– Я твой муж и имею полное право любоваться твоей красотой. Уверен, что ты и сама об этом знаешь.

– Наш супружеский долг – произвести на свет ребенка, синьор. Церковь учит, что соитие мужчины и женщины возможно только ради этой цели, чтобы мы могли продолжить святую католическую веру, – чопорно заявила Франческа.

Рафаэлло с трудом удержался от проклятия. Мать должна была хоть что-то рассказать дочке о радостях слияния мужчины и женщины. Невозможно было поверить, что Орианна Пьетро д’Анджело послушно родила своему Джованни семерых детей и при этом вовсе не испытала удовольствия. Но возможно, она не беседовала с Франческой на эту тему. Может быть, считала, что надежнее держать девочку в полном неведении.

– Близость мужчины и женщины такова, какой они ее сделают, – пояснил Рафаэлло. – Например, начисто лишенной чувства, как рекомендует церковь. Или полной счастья и восторга, когда каждый рад оценить достоинства другого.

– Значит, считаете грудь моим достоинством? – уточнила Франческа. Мысль показалась настолько забавной, что она захихикала.

– Да-да, считаю! Причем до такой степени, что готов поклоняться ей, одаривать поцелуями и ласками – только позволь.

– И тогда я наконец избавлюсь от девственности?

– О, прежде чем это произойдет, предстоит пройти неблизкий путь, однако восхищение грудью – отличное начало, – с улыбкой ответил Рафаэлло.

– А что еще мы должны сделать? – с безыскусной прямотой осведомилась Франческа.

– Трудно объяснить процесс с начала и до конца, но если доверишься, то покажу все, что необходимо знать, – пообещал он.

– Вы мой муж, – задумчиво произнесла Франческа. – Поэтому, наверное, у меня нет иного выбора, как позволить вам делать все, что угодно.

– Некоторые мужчины даже не стали бы с тобой разговаривать, а жестоко освободили бы от той самой девственности, которую ты так упорно защищаешь, и даже не спросили бы согласия. Я же буду нежен и осторожен, но к утру ты превратишься в настоящую женщину. Не заблуждайся на этот счет. Заберу и девственность, и много чего еще. Ты принадлежишь мне, жена.

– Не согласна считаться чьей бы то ни было собственностью, – упрямо возразила Франческа.

– Ничего удивительного. Насколько я понял, ты очень независима, и это одна из причин моего выбора. Считаешь, что я назвал невестой тебя, потому что выбирать было больше не из кого, однако это не так. Если бы решил, что Луиза мне подходит, не раздумывая выбрал бы, несмотря на ее детскую симпатию к Валианту. Но Луиза увяла бы в моих руках.

Ну а что касается мадемуазель, то мы оба знаем, что одного ее страстного стремления стать герцогиней оказалось мало, даже несмотря на красоту и солидное приданое. Злой язык и отвратительный нрав сделали ее совершенно невыносимой. Кому вместо жены нужна мегера? Но ведь выбор вовсе не ограничивался тремя молодыми особами. Если бы я захотел, отец немедленно отослал бы вас по домам и пригласил других девушек.

Но ты, Франческа Пьетро д’Анджело, привлекла мое внимание, восхитила умом, чувством юмора, безупречностью манер. Сквозь вуаль равнодушия мне удалось рассмотреть пылкое сердце, не желавшее оказаться в плену ни у церкви, ни у мужа. Но в конце концов тебя все равно заставили бы выйти замуж, и я выбрал тебя, чтобы не позволить совершить ошибку. С самого начала знал, что ты станешь моей женой, а потому не мог позволить вернуться во Флоренцию, где родители от отчаяния выдали бы тебя за первого встречного. И вот ты моя, а я твой. И сегодня наша первая брачная ночь.

Франческа долго молчала, пораженная внезапным откровением, а потом тихо произнесла:

– Могли бы сказать все это раньше.

Рафаэлло рассмеялся.

– Это тебе сейчас так кажется, но если бы я открыл свое чувство прежде, ты просто не поверила бы. И все же в тебе есть все, что я мечтал найти в жене.

– Не знаю, верю ли даже сейчас, – саркастически возразила Франческа. – Что же вы искали такого, что смогли обнаружить только во мне? Не думаю, что вас привлекла одна лишь красота. Этого слишком мало, да и остальные выглядели ничуть не хуже.

– Искал женщину, с которой можно разговаривать не только о детях и хозяйственных заботах, – попытался объяснить Рафаэлло. – Что, если когда-нибудь придется уехать и оставить герцогство? Тогда управлять им придется жене. Разве милая Луиза или несносная Аселин дю Барри справятся с задачей? Конечно, нет. А ты справишься. Вижу, что ты уверена в себе достаточно, чтобы принимать смелые решения.

– Значит, вы выбрали меня не за красоту. Просто решили, что смогу управлять чем-то еще, кроме собственного дома, – подытожила Франческа, не зная, обижаться или радоваться. Можно ли принять рассуждение как комплимент или в нем нет ничего, кроме сухого расчета? В словах не прозвучало даже намека на романтические чувства. Но ведь браки далеко не всегда основаны на чувстве; часто они построены на практических соображениях, а признание показалось правдивым.