В ставке Гитлера. Воспоминания немецкого генерала. 1939-1945 - Вальтер Варлимонт

«Венгрия сообщает, что Карпатский корпус будет готов выдвинуться 2 июля.

Италия внесла предложения относительно боевого использования корпуса, который она предлагает направить в Россию; он будет численностью 40 000 человек.

Словакия предоставляет две дивизии и одну моторизованную бригаду.

Испания хочет послать «легион»: 15 000 человек.

Финляндия выдвигает новый план нападения, который согласуется с нашими пожеланиями».

Что касается содержания переговоров с союзниками, то и в этом смысле штаб оперативного руководства обладал, как правило, столь же малой свободой, что и с директивами ОКВ по поводу наших собственных боевых действий. Другими словами, единственное, что он мог, – так это представлять точку зрения и предложения по схемам передвижения и оперативным планам сухопутных войск, выработанным ОКХ и утвержденным Гитлером. Ввиду слабости Италии не стоял вопрос о широких стратегических мерах, которыми обязательно должен был бы заниматься высший штаб вермахта; единственную возможность для этого могло дать соглашение с Японией, достигнутое на основе Трехстороннего пакта от 27 сентября 1940 года. В соответствии с этим соглашением она должна была выступить против Советского Союза на Дальнем Востоке. Но такая перспектива не входила в расчеты ни той ни другой стороны. То, что такова была позиция японской стороны, стало вполне ясно, когда в середине апреля 1941 года японский министр иностранных дел после длительного пребывания в Берлине воспользовался своим путешествием на родину для того, чтобы подписать с Советским Союзом договор о нейтралитете. Это было полной неожиданностью, но немцев утешала мысль, что, обезопасив себя с тыла, Япония сможет действовать во всю мощь против британцев на Дальнем Востоке. А значит, оба союзника по-прежнему могли утверждать, что конечной и самой главной целью является победа над Англией. Даже после начала кампании против России очень мало думали о возможности непосредственной помощи со стороны японцев, что подтверждает тот факт, что после периода разочарований возродилась былая уверенность в неминуемом крахе Советов осенью 1941 года. Чрезмерную самоуверенность германской ставки иллюстрирует фраза, родившаяся в тот момент, когда думали, что Япония предложила руку помощи: «Для того лишь, чтоб грабить трупы, нам никто не нужен!»[137]

Так же как политическая сторона дела помешала ранее вермахту влиять как-то на отношения с Италией, так и теперь его не допускали к вопросам сотрудничества с Японией; однако, насколько мне известно, никаких протестов по этому поводу не высказывалось. Высшие военные круги – и это относится не только к старшим офицерам вермахта – явно разделяли мнение Гитлера, что война против России, вероятно, пойдет быстро. Впрочем, по основным стратегическим вопросам, подобным этим, штаб оперативного руководства не в состоянии был высказывать какие-либо иные взгляды, поскольку стал считать себя исключительно рабочим штабом Гитлера. В вопросах военного сотрудничества с Японией военно-морской флот был тем видом вооруженных сил, который они затрагивали больше всего, но любые планы на этот счет, исходившие как из ОКВ, так и из ОКМ, касались исключительно поддержки Японии в ее предстоящей войне с Англией и, возможно, с Соединенными Штатами. Та часть директивы ОКВ № 24 от 5 марта 1941 года, которая касалась этой темы, основывалась на меморандуме ОКМ и приложенном к нему докладе отдела «Л»; последнее предложение в содержавшихся в нем инструкциях звучало так: «Никаких сведений об операции «Барбаросса» японцам сообщать не следует».

Последние указания

По распоряжению Йодля на долю отдела «Л» выпал и ряд других заданий на финальном этапе подготовки войны с Россией. Мы должны были собирать для обычных ежедневных совещаний данные разведки от сухопутных сил, флота и авиации, передавать в ОКХ бесконечные пожелания Гитлера о внесении тех или иных поправок в планы выдвижения войск или в исходные цели и, наконец, руководить «театром военных действий ОКВ» в Финляндии через штаб корпуса «Норвегия», ставший главным в этом районе. Все инициативы Гитлера являлись плодом его непрерывно работающего мозга, и, насколько известно, их немедленно и без всяких обсуждений превращали в приказы как люди из его ближайшего окружения (например, Йодль), так и штабы, которым они адресовались. Приведу примеры.

8 марта генерал Йодль вручил мне новые распоряжения фюрера, в которых говорилось:

«Операцию против Петсамо в Финляндии следует расширить, включив захват Мурманска.

Для этого горный корпус Дитля должен быть усилен подвижными войсками, включая тяжелые танки.

Заминировать порты Мурманска и Архангельска.

Заминировать подходы к Припятским болотам в Центральной России.

Усилить противовоздушную оборону румынских нефтяных промыслов».

Указания Гитлера от 16 июня:

«Вследствие очень большой протяженности фронта дата наступления на востоке не должна зависеть от погодных условий.

Дивизии на самом северном фланге группы армий «Север» не наступать, а остаться в обороне; усилить из резерва центр и левый фланг 9-й армии (группы армий «Центр») для защиты от нападений русских с фланга.

72-ю пехотную дивизию в Румынии следует сделать подвижной (то есть моторизованной), чтобы защититься от возможных десантов на Черноморском побережье».

Гитлер, таким образом, нарушал все правила, регулирующие деятельность как главы государства, так и Верховного главнокомандующего. Кульминационным моментом установленного им порядка стало «большое совещание» в рейхсканцелярии в Берлине 14 июня 1941 года. Собрали всех командующих группами армий, танковыми группами, армиями и аналогичными военно-морскими и военно-воздушными соединениями и в присутствии старших офицеров главнокомандования трех видов вооруженных сил и ОКВ вместе с их непосредственными подчиненными заставили изложить Гитлеру во всех деталях свои задачи и намерения. Это означало, что прибудет очень большое число старших офицеров, и в целях секретности личная канцелярия Гитлера выпустила подробные инструкции, в которых говорилось, каким из входов в старую и новую рейхсканцелярии и в какое время должен воспользоваться каждый из прибывших. Доклады проводились в зале парламента старой рейхсканцелярии; участников разделили на отдельные группы по секторам фронта и вызывали по именам через установленные промежутки времени, Гитлер бегло приветствовал каждого. В два часа дня совещание прервали для ленча, на который были приглашены все его участники; в конце трапезы Гитлер произнес «обширную политическую речь», в которой еще раз разъяснил причины нападения на Россию и снова заявил, что крах России заставит Англию прекратить борьбу. Сторонний наблюдатель мог бы сказать, что все присутствовавшие чувствовали себя уверенно[138].